Делла Сванхольм

Ветер страсти

1

— Погода действительно сошла с ума, — пробормотал Бьерн Магнуссон и бросил взгляд на термометр, установленный на крыше соседнего здания. Он застыл на отметке плюс 35 градусов. — Чтобы в мае в Стокгольме было столько!

И все же это не шло ни в какое сравнение с Суданом. Там в это время столбик термометра не опускался ниже отметки 45 градусов. К тому же в Стокгольме вокруг повсюду была вода: озеро Меларен, находившееся на западе шведской столицы, сливалось с заливом Сальтшен и с Балтийским морем на востоке, опоясывая Стокгольм чудесным прохладным кольцом, а вот когда Всевышний создавал Судан, то он, кажется, просто забыл про воду. Бьерн не смог сдержать гримасы. Если когда-нибудь в Судане появится вода и голые, лишенные какой-либо растительности пустыни зазеленеют, он будет готов снова поверить в чудо — как когда-то в далеком детстве.

Бьерн Магнуссон, тридцатилетний высокий светловолосый и голубоглазый шведский дипломат, припарковал машину на стоянке напротив Министерства иностранных дел Швеции, красиво выложенной по краям натуральными гранитными валунами. В ближайшем фонтане с гиканьем блаженно плескались ребятишки. Представить такое в Судане было просто нереально. Воду в этой стране добывали только при помощи опреснительных установок, и она была драгоценной. Просто так лить воду в чашу фонтана из пасти вот такого, например, бронзового тритона жители Судана посчитали бы явным кощунством. И были бы абсолютно правы, подумал Магнуссон, заходя под мраморные своды парадного входа министерства.

Стоявший у входа охранник покачал головой.

— Ну и загар же у вас, господин Магнуссон. Вы больше похожи на бедуина, чем на уроженца провинции Вермланд. — Он пристально вгляделся в лицо Бьерна и сочувственно проронил: — Там, в Судане, должно быть, было жарко?

— Во всех смыслах, — пошутил Бьерн.

— Я понимаю, — кивнул широкоплечий охранник, лицо которого также неуловимым образом хранило следы нездешнего загара. — Я ведь прослужил три года в миротворческих силах ООН в Западной Сахаре. И под конец мечтал лишь об одном — когда-нибудь оказаться дома, в Швеции. — Он сокрушенно вздохнул. — Но мне порой кажется, что я и не уезжал из Сахары. Особенно когда стоит такая погода, как сейчас. — Он скользнул взглядом по лицу Бьерна: — Или это вы привезли ее с собой из Судана?

— Типун тебе на язык, Йохан, — бросил Магнуссон и пошел к лифту.

Через минуту украшенный огромными зеркалами в вычурных бронзовых рамах лифт вознес Магнуссона на четвертый этаж. Ставя привыкшие к ходьбе по раскаленному песку суданской пустыни ноги чуть шире, чем того требовал идеально гладкий дубовый паркет, Бьерн зашагал по хорошо знакомому коридору.

Приблизившись к массивной деревянной двери с вытертой медной ручкой, Магнуссон на какое-то неуловимое мгновение замер, а затем решительно вошел.

Руководитель департамента стран Африки Ингмар Альберг, встав из-за громоздкого, как корабль, письменного стола, радушно улыбаясь, шагнул Бьерну навстречу.

— Рад видеть тебя живым и здоровым, дружище. — Он обнял Бьерна за плечи. — Руководство оценило твою деятельность в Судане, Бьерн. Ты высоко держал шведский флаг. Особенно в Дарфуре. Продемонстрировал всему миру, как надо заботиться о беженцах, что значит реально помогать им. Спас от гибели, наверное, тысячи людей.

— Я был там не один.

— Но ты был одним из лучших. Благодаря этому авторитет Швеции как страны, которую по-настоящему заботят проблемы в самых далеких уголках планеты, вырос еще больше. Об этом мне говорили даже в парламенте.

— Спасибо.

— Мы все, конечно, понимали, как ты устал. Но заменить тебя было некем. Особенно когда в Дарфуре начались вооруженные стычки.

— Я это понял, — вздохнул Бьерн и невольно провел рукой по обожженному суданским солнцем лицу.

— Нам и здесь было нелегко, — со значением произнес Альберг. — Ты же понимаешь, сколько подводных камней и течений приходится преодолевать, чтобы организовывать реальную гуманитарную помощь Африке. — Он улыбнулся. — Что же касается дальнейшей твоей карьеры, то мы решили отправить тебя в тихое, спокойное, а главное, прохладное место, где ты сумеешь наконец отдохнуть от палящего суданского солнца. Ты поедешь первым секретарем нашего посольства в Данию. — Альберг улыбнулся: — Это самая прохладная страна на Балтике. Даже сегодня, например, температура воздуха в Копенгагене ровно двадцать градусов.

— Двадцать? — Магнуссон даже растерялся. — Господи, да это действительно прохладно!

— Ну вот, — просиял довольный Альберг, — я рад, что тебе нравится твое новое назначение. — Он потрепал Бьерна по плечу. — Поверь, мы все здесь очень переживали за тебя, когда ты был в Судане. Надеюсь, в Дании ты по-настоящему отдохнешь и придешь в себя. — Он внимательно посмотрел на Бьерна. — Когда сможешь выехать в Копенгаген?

Бьерн неожиданно смутился. Отведя глаза, он еле слышно пробормотал:

— Я готов поехать хоть завтра. Но… мне хотелось бы сначала узнать, поедет ли со мной Астрид.

— Ты имеешь в виду Астрид Пальмгрен?

Магнуссон кивнул.

Альберг через весь стол перегнулся к нему.

— Бьерн, ты хочешь узнать, поедет ли Астрид с тобой в Копенгаген, но говоришь об этом без всякой радости. Ты уверен, что она действительно нужна тебе? И в Копенгагене, и вообще?

— Ингмар, я думал о ней все время, что был в Судане. И теперь, когда я наконец в Стокгольме, я просто не могу уехать, не объяснившись с ней.

— Значит, ты все-таки ее любишь? — нахмурился Альберг.

— Выходит, люблю, — с вызовом ответил Бьерн.

В просторном кабинете Альберга воцарилась тишина. Пружинисто поднявшись из-за стола, Альберг подошел к окну и бросил через плечо:

— Насколько я понимаю, ее сейчас нет в Стокгольме.

— Астрид в Швейцарии. Она с самого начала не захотела ехать со мной в Судан. А через полгода ей предложили поработать в Европейском отделении ООН в Женеве.

— И что же ты собираешься делать?

— Не знаю, — с затаенной болью произнес Бьерн Магнуссон.

— Послушай, Бьерн… — Альберг тяжело посмотрел на него. — А может, тебе лучше все-таки забыть о ней? — Но, наткнувшись на полный страдания взгляд Бьерна, он осекся, а потом решительно покачал головой. — Ладно, друзья для того и существуют, чтобы выручать в тяжелых ситуациях. Попробуем сделать так, чтобы Астрид оказалась в Стокгольме. — Он снял трубку телефона и быстро набрал номер своего женевского коллеги. — Карл, у тебя работает одна сотрудница, Астрид Пальмгрен. Ты не мог бы вызвать ее сюда на пару-тройку дней? Что значит сложно? Ах ты, бюрократ чертов! Придумай что-нибудь, это очень важно. Ничего не приходит в голову? А как насчет того, чтобы, например, отправить ее сопровождать диппочту? — Альберг послушал собеседника еще несколько мгновений, а потом раздраженно бросил: — Карл, ей-богу, я бы не стал беспокоить тебя, если бы это действительно не было важно. Ты считаешь, что это невозможно? Ну хорошо, когда-нибудь я точно так же отвечу на твою просьбу… — Он швырнул трубку на рычаг и повернулся к Бьерну. — Я сделал все, что мог. Но ты сам видишь… — Он помолчал и осторожно взглянул на Магнуссона. — Значит, твой отъезд в Копенгаген откладывается?

— Я должен… увидеть ее.

— Ну что ж, тогда… — На его столе зазвонил телефон. Он схватил трубку. — Да? — Мгновение спустя его лицо просветлело. Улыбаясь он повернулся к Бьерну. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты родился в рубашке?

— Не понимаю… — удивился Магнуссон.

— Она приезжает в Стокгольм завтра. Карл Нордстедт все уладил.

Бьерн Магнуссон бросил нервный взгляд на часы и резко бросил машину к обочине. Водители, следовавшие сзади, возмущенно загудели.

— Извините, — обращаясь неизвестно к кому, пробормотал Бьерн и выскочил из машины.

Через минуту он вернулся к своему синему «вольво» и бережно положил на заднее сиденье огромный букет роз. Они сразу заполнили салон автомобиля своим сильным ароматом, и, когда Бьерн подъехал к зданию столичного аэропорта «Арланда», у него даже немного кружилась голова.

Протиснувшись к гигантскому электронному табло, он отыскал взглядом нужный ему рейс из Женевы. Самолет должен приземлиться буквально через пару минут. Слава богу, он не опоздал.

В ожидании Астрид Бьерн принялся мерить шагами зал ожидания прилета. Он думал об Астрид. Зал ожидания, аэропорт, да и весь мир перестали существовать для него. Сжимая в руках цветы, он смотрел в одну точку — на отделанный мрамором проход, из которого она должна была появиться.

Наконец появилась она. В строгом светлом костюме, с черным чемоданчиком в руке, высокая, светловолосая и синеглазая, как и сам Бьерн, Астрид стремительно шла по проходу, глядя прямо перед собой.

Сердце Бьерна на миг замерло — и тут же бешено заколотилось.

— Астрид! — закричал он и бросился к ней.

Она остановилась, их глаза встретились.

— Что ты здесь делаешь? — Ее голос звучал строго.

— Пришел встретить тебя. С приездом, Астрид! — Он протянул ей цветы.

— Ты с ума сошел! Я прилетела с важной дипломатической почтой. Ее надлежит немедленно доставить в министерство. Убери свои цветы и не мешай мне, пожалуйста!

— Но…

— Ты что, не понимаешь? Я не имею права задерживаться.

Бьерн опешил. Сказать или не сказать ей, как Ингмар Альберг звонил своему коллеге, предлагая придумать какой-то способ вызвать ее из Женевы? Что всего этого вообще не было бы, если бы он не заявил, что не поедет в Копенгаген, не поговорив с ней?

— Я спешу, Бьерн! Меня ждет машина! — нетерпеливо воскликнула Астрид.

Бьерн шагнул в сторону. Астрид тут же направилась к выходу — большими, стремительными, почти мужскими шагами. Преодолев мгновенное замешательство, Бьерн бросился вслед за ней.

— Астрид!

— Что? — не оборачиваясь бросила она.

— Можно пригласить тебя вечером в ресторан?

— Не знаю, Бьерн. — Она досадливо махнула свободной рукой. — Давай созвонимся… потом.

На специальной стоянке рядом со зданием аэровокзала Астрид ждал черный «сааб». Она села в него, и автомобиль тут же сорвался с места.

Растерянный Бьерн, сжимая в руке букет, смотрел ей вслед. Ему удалось совершить почти чудо, сделав так, что она прибыла в Стокгольм. Но только, похоже, все было напрасно…

Чувствуя, как его ноги налились противной свинцовой тяжестью, он направился к собственной машине. В этот момент в его кармане запищал мобильник.

Нажав на зеленую клавишу, он услышал голос Альберга:

— Ну как, Бьерн, встретил ее? Мне сказали, что все прошло по плану и она прилетела в Стокгольм.

— Встретил. — Голос Бьерна дрожал. — Но только…

— Что?

— Она даже не захотела разговаривать со мной. Сразу умчалась с этой чертовой диппочтой, — с горечью произнес он.

В трубке повисла тишина. У Бьерна даже пронеслась мысль, что Альберг неожиданно отключился.

— Я ведь предупреждал тебя, — услышал вдруг Бьерн его голос. — Все так и получилось.

Что ж, похоже, Альберг был прав.

— Я позвоню тебе позже, — хрипло проговорил Бьерн. — Извини.

Когда Бьерн Магнуссон подъехал к зданию МИДа, рабочий день закончился и служащие уже расходились по домам. Он вылез из машины с букетом в руках и принялся ждать. Наконец через полчаса он увидел стройную спортивную фигуру Астрид. Пересекая мощенную булыжником небольшую площадь, Бьерн направился прямо к ней.

— Астрид! — воскликнул он, — я все-таки… — И протянул ей букет.

Она казалась немного раздосадованной, но розы взяла.

— Ну так как, ты свободна сегодня вечером? Мы сходим куда-нибудь?

В глазах Астрид читалась странная смесь удивления и любопытства.

— Во сколько?

— Когда тебе удобно.

— Давай ровно в девять, Бьерн. Только не опаздывай, хорошо?

— Я не опоздаю, — пообещал он.

Подъезжая к своему дому на Нобельсгатан, Бьерн был вынужден затормозить: напротив его дома было припарковано сразу несколько грузовиков. Бьерн высунулся из машины.

— Что здесь происходит? Освободите, пожалуйста, проезд!

Заметив его машину, один из грузовиков тут же сдал назад. Дорога освободилась.

— Извините нас, пожалуйста, — подбежал к Бьерну один из рабочих. — Немного не рассчитали. Приходится перевозить столько вещей!

— А что тут стряслось?

— Один ресторан уезжает, а на его место переезжает новый. — Рабочий махнул рукой на дом, находящийся на противоположной стороне улицы. — «Багдадский дворик» закрылся. Теперь на его месте будет другое заведение.

— Какое же? — удивился Бьерн Магнуссон.

— Ресторан «Копенгаген».

Бьерн Магнуссон вдруг расхохотался, чем поверг рабочего в немалое изумление. А ведь это хорошая примета! Ресторан «Копенгаген» открылся прямо напротив моего дома. Значит, все у меня получится — я пойду в «Копенгаген»!

Выйдя из машины, он, игнорируя лифт, взбежал к себе на пятый этаж. На коврике перед дверью лежали какие-то счета — Бьерн, не читая, сгреб их в охапку и вошел.

В гостиной он взял фотоальбом, который лежал на каминной полке.

Самой первой в альбоме была их совместная фотография. Его и Астрид. Бьерн на мгновение закрыл глаза. Он прекрасно помнил день, когда был сделан этот снимок. Это случилось на следующий день после их знакомства. Тогда они пошли прогуляться в «Миллесгорден» — огромный парк на острове Лидинго. Перед известной скульптурой «Человек и Пегас» они и сфотографировались. Эта фотография, к сожалению, не смогла запечатлеть того, что последовало за ней: поцелуя — самого упоительного в жизни Бьерна. Он до сих пор помнил вкус губ Астрид в тот день, тонкий еле уловимый аромат ее духов.

Потом они ужинали в ресторане; после катались на колесе обозрения, глядя сверху на залитый огнями Стокгольм. А потом…

Эту ночь он не забудет никогда. Она была исполнена страсти и огня, бесконечной неги и нежности.

Но куда все это делось потом — через три месяца, когда он стал собираться в Судан? Почему она вдруг охладела к нему? Или ему померещилось?

Астрид никогда прямо не говорила ему, что произошло. Просто их встречи стали все реже и реже, потом она вдруг засобиралась в командировку в Женеву, а когда он уехал в Дарфур, а она — в Швейцарию, то их телефонные звонки стали такими редкими и короткими по времени, что было совсем непонятно: они были когда-то любовниками или ему это только почудилось?

Что же все-таки произошло? Почему она стала избегать меня?

Может быть, он чем-то оскорбил и, сам не ведая того, обидел ее? Нет, он всегда вел себя с ней предельно тактично, бережно. Иначе и быть не могло, ведь он любил ее. Что же тогда случилось? Или это были обычные женские капризы и Астрид хотелось, чтобы он просто подольше ухаживал за ней? Женщины ведь так любят интригу, любят держать мужчин в подвешенном состоянии, проверять их чувства.

В любом случае все должно решиться сегодня вечером. Но то, что прямо напротив его дома открылся ресторан «Копенгаген», было отличным предзнаменованием.

Бьерн закрыл глаза, и сладостные видения того, что произошло несколько лет назад, стали вновь проноситься перед его внутренним взором.

Бьерн пришел в ресторан за пятнадцать минут до назначенного времени и, осмотревшись, занял столик в уютной глубине зала, у стены.

— Что будете пить перед ужином? — обратился к Бьерну вышколенный официант.

— Ваш бармен умеет делать настоящий дайкири?

— Наш бармен кубинец, — закатил глаза официант. — Он делает дайкири по рецепту, которым восхищался сам Хемингуэй, когда жил на Кубе.

— Отлично, — кивнул Бьерн.

Несколько минут спустя он уже сидел с запотевшим бокалом в руках, в котором плавали мельчайшие крошки льда и лимон. От бокала поднималось в воздух терпкое, ни с чем не сравнимое благоухание настоящего дайкири, к тому же сдобренного щепоткой мяты, придававшей ему особенный вкус свежести. Но даже этот замечательный коктейль не смог привести Бьерна в благодушное настроение. Он нервничал. Что скажет ему Астрид, как поведет себя с ним?

— Привет, — неожиданно услышал он над самым ухом.

Бьерн торопливо вскочил на ноги. Погруженный в свои мысли и переживания, он не заметил, как она вошла в ресторан.

— Потрясающе! — только и вымолвил он, окинув ее восхищенным взглядом.

Астрид выглядела ослепительно в вечернем темно-синем, льнущем к телу платье от Гальяно. Высокий разрез открывал левую ногу едва ли не до бедра. На ней были изящные босоножки на высоких каблуках.

Судя по улыбающимся глазам Астрид, было видно, что комплимент ей польстил.

— Извини, что я чуть не помешал тебе там, в аэропорту…

Она отмахнулась:

— Не стоит вспоминать! Ты тоже не сердись на меня, Бьерн: ты же знаешь, как все волнуются, когда приходится доставлять диппочту. — Она чуть сжала его руку. — Извини!

Бьерн почувствовал, как лед, который словно сковывал его изнутри, начал таять. Астрид казалась сейчас такой близкой, такой желанной.

Она села напротив него, и он с видимой неохотой повернулся к карте.

— Что ты предпочитаешь — рыбу или мясо?

— Рыбу. Честно говоря, я наелась мяса в Женеве. Там все почему-то предпочитают мясо.

— Тогда заказывай. — Бьерн протянул ей карту. — А я доверюсь твоему выбору.

Астрид выбрала черного тунца с устричным соусом, черным рисом и трюфелями.

— А вот выбрать вино я хотела бы предложить тебе. Все-таки вы, мужчины, лучше разбираетесь в этом.

— Мне кажется, к рыбе идеально подойдет светлое бордо.

— Ты уверен? — лукаво посмотрела на него Астрид.

Бьерн вздохнул.

— Знаешь, при каких обстоятельствах мне довелось попробовать это вино? Его выставил на свой день рождения один парень из организации «Врачи без границ», работавший вместе со мной в Дарфуре. Жара стояла градусов сорок, а из еды он смог раздобыть только рыбу, выловленную где-то неподалеку. «Неподалеку» означало то, что примерно сто километров ее везли на грузовике по пустыне. Так с этим вином даже эта рыба показалась нам вкусной.

Астрид отвернулась.

— Злишься, что меня не было рядом с тобой в Судане? — тихо произнесла она. — Но ведь я с самого начала сказала тебе, что ни при каких обстоятельствах туда не поеду!

— Нет, я не злюсь, Астрид. Хотя, признаюсь, в самом начале мне было очень тяжело. — Он крепко сжал ее руку: — Но зато сейчас ты можешь поехать со мной совсем в другое место — в Копенгаген! Ну как? — Бьерн с надеждой смотрел на нее.

— Ваш заказ, — не вовремя прервал их официант.

Пока он ловко расставлял на столике тарелки с едой, Бьерн и Астрид молчали. Когда же официант ушел, Астрид принялась за еду. Ловко орудуя вилкой и ножом, она, не глядя на Бьерна, пробормотала:

— Значит, тебя все-таки направляют на работу в Данию… Поздравляю!

— Это все в награду за мои африканские труды. — Он пристально посмотрел на нее. — Но ты не ответила на мой вопрос. Ты хотела бы поехать со мной в Копенгаген? Копенгаген — это не Хартум и не Дарфур.

Астрид отложила вилку и аккуратно вытерла губы краем салфетки.

— Бьерн, ты же прекрасно понимаешь, что дело не только в географии.

Он почувствовал, как в его груди нарастает неприятное жжение.

— Не только в географии? — словно робот, повторил он. — А в чем же еще?

Астрид пристально посмотрела на Бьерна.

— Ты считаешь, мы действительно подходим друг другу?

— Я люблю тебя, — вырвалось у него прежде, чем он успел подумать. — Все время, что я был в Судане, я думал о тебе, о том, как хорошо нам было вдвоем…