Готов ли я уже сейчас написать заявление, начать обучение и разом потерять свободу передвижения?

Нет, не готов. Поэтому Разведка отпадает — во всяком случае пока что. Значит, надо зарабатывать на жизнь как-то иначе.

Какие еще варианты?

Бригада чистильщиков Раджеша Паттари?

Ну… я не против вернуться в бригаду. Но очень сомневаюсь, что в ближайшее время меня позовут — последний разговор с бригадиром, мягко говоря, не задался. Буду надеяться, что их завалят заказами и от нехватки рабочих рук он, скрипя зубами, позовет и меня.

Но его бригада не единственная. Есть и другие спасители шестого этажа от плесени и нечистот — бригады Толстого Берна и фрау Вигбер. Не знаю, как они отнесутся к желанию проблемного Амоса влиться в их стройные ряды, прежде я бы еще долго мялся и не решался обратиться, а сейчас мне вообще плевать, что они там думают — просто дойду до каждого из бригадира и спрошу прямо.

Вот и решено?

Взяв паузу на следующие пятьсот метров, я медленно кивнул — ну да. Вот и решено. Отмоюсь от пота в банном комплексе Чистая Душа, переоденусь в рабочую робу, соберу на всякий случай все необходимое и сегодня же отправлюсь искать работу.

На этом мои варианты не заканчивались. Были неплохие шансы заполучить постоянную работу в рыбных садках рода Якобс. Но туда я не хотел по той же причине что и в казармы Разведки — у меня почти не останется личного времени. Рабочие смены у Якобс максимально долгие и ненормированные и кормят там же, чтобы не терять время на передвижение. Могут и койко-место в их общаге выделить — ну чтобы сразу как встал, так уже и на работе. Но мне это не подходит — я хочу сам выбирать, когда и сколько я буду работать, хочу сам решать, пойду я сегодня на работу или останусь в своей норе, чтобы погрузиться в чтение… и чтобы побыть в одиночестве и не пытаться скрывать прущее изнутри глухое раздражение при виде чужих рож.

Дойдя круг, я неохотно замедлился на подходе к своему жилищу и… обреченно застонал, увидев стоящего у моей двери какого-то мужика в серо-синем комбинезоне. Кого еще принесло?! И почему вы от меня никак не отцепитесь?! Затылок укололо болью, и я немного замедлил шаг, борясь с желанием еще издали громогласно послать незнакомца куда подальше. Удивительно, но с каждой секундой желание заорать становилось все нестерпимей, чем-то напоминая засевшую под ногтем стальную занозу — а я таких поймал немало за время работы и ощущения от них адские. В затылке запульсировало сильнее, зрение на мгновение окрасилось красным и… я вспомнил недавно посетившую меня эйфорию бегуна и резко успокоился за несколько шагов до родной двери и стоящего рядом с ней незнакомца. Улыбаться я ему не стал, рожи кривить тоже не захотел и, коротко кивнув, потянулся рукой к дверной ручке, надеясь, что он поймет молчаливый посыл и ничего не станет говорить. И он, высокий, широкоплечий, улыбчивый, будто уловив мои мысли, отступил на пару шагов вдоль стены и произнес:

— Сурвер Амадей Амос. Еще один парень, чью судьбу прокляли великим именем, подвергнув насмешкам и буллингу…

Его уловка сработала и в удивлении я замешкался на пару секунд, дав ему шанс продолжить:

— И нет — это не издевка, а констатация факта. Как представитель своей партии я решительно выступаю за отмену великих имен и всего прочего «великого», что лишь усложняет нашу и без того нелегкую сурверскую жизнь.

Прекратив попытки скрыться, я повернулся и всмотрелся в лицо говорившего. Думаю, тут сработали даже не его совсем необычные слова и тема, а сам голос. А теперь и лицо добавило загадки — стоило увидеть и я понял, что уже где-то видел его раньше. Черноволосый, сероглазый, бровастый и горбоносый. Кожа смуглая от природы, в лице есть что-то азиатское. Да… я точно видел его лицо. Причем не один раз и даже не два. Такое впечатление, что в прошлом я так часто смотрел на его более юную версию, что она напрочь «замылилась» в голове и перестала быть узнаваемой. Кто он такой?

— Инверто Босуэлл — представился он, оставаясь на расстоянии нескольких метров — Уроженец шестого уровня. Закончил ту же…

— Золотой мальчик! — выпалил я и тут же смущенно закашлялся, увидев, как болезненно исказилось на мгновение его лицо — Оу… сорри. Реально сорри. Представляю как тебя задолбали эти слова…

На его лицо вернулась улыбка:

— Другому бы не поверил, но ты… ты действительно представляешь — сделав шаг, он протянул руку для рукопожатия — Пожмешь лапу еще одному бедолаге с великим именем, который к тому же совершил еще одну непростительную ошибку и слишком уж сильно выделился на свою беду из общей массы…

— Я бегал. Потный.

— Плевать — отмахнулся он и требовательно встряхнул ладонью — Ну же. А то стою тут враскорячку — как голозадый дурак над священным приемником для фекалий…

Хмыкнув, я пожал ему руку. Пожал с большим уважением, с некоторым пониманием и с немалой завистью. Как оказалось около двери меня поджидала настоящая легенда с довольно бунтарским характером. Босуэлл — еще одно Великое имя Хуракана. Инверто — тоже имечко не из простых. Золотой мальчик — прозвище.

Он старше меня лет на пятнадцать. И действительно родился на шестом этаже Хуракана. Более того — он закончил ту же школу что и я. И не просто закончил, а с отличием и с лучшим результатом за все времена и поколения. Он не просто лучший ученик школы, а непревзойденный по сию пору. И именно поэтому его большое фото стояло в застекленном шкафу прямо за порогом главного школьного входа — и все годы обучения я видел это лицо каждый день. Только более молодую его версию, хотя несмотря на годы он изменился не так сильно и в лучшую сторону — исчезли прыщи, прическа стала стильной и с ранними седыми прядями, а на губах появилась улыбка успешного и уверенного в себе человека. Он моя полная противоположность. Я никогда не пытался оправдать высокое звание великого имени — а он будто жил этим, всегда занимая первые места в учебе и спорте. Достижения молодого Инверто Босуэлла ставили в пример каждому из учеников. Но как совершенно случайно я выяснил гораздо позднее, его биография не была кристальной чистой и подпортил он ее на выпускном балу. Четверо подвыпивших одноклассника из-за воздействия спирта и тасманки уже не могли сдерживать накопившуюся зависть и тупо ненависть к тому, чьим именем их тыкали каждый день. Они начали задираться, не преуспев, полезли в драку и… он жестко надрал задницы сначала им, потом полезшему в драку завучу и, опрокинув чашу с пуншем, гордо покинул мероприятие, держа под ручку королеву школы…

Да — он действительно полная моя противоположность. Победитель по жизни. А я терпила и лох.

— Все про меня вспомнил? — усмехнулся он — Докуда добрался в пыльных воспоминаниях?

— До опрокидывания пунша и королевы выпускного бала…

— Лейси Аткинс — кивнул он — Ныне Лейси Босуэлл и гордая мать двоих юных сурверов. Моя супруга. Так что язык придержи, если вздумал спросить о том, чем мы занялись после того, как покинули ту клоаку…

— О… поздравляю.

— Спасибо — кивнул он и, неспешно вытирая испачканную мной ладонь серым платком, спросил — Ты после пробежки?

— Ну да.

— Много пробежал?

— Километров пятнадцать — ответил я — Для меня много.

— Устал, проголодался и в заднице свербит…

— Не без этого.

— Может на скорую руку сполоснешься у себя, а затем я угощу тебя сытным обедом, и мы поговорим?

— Такими удобствами в комнате не располагаю — хмыкнул я.

— Любая кафешка подойдет.

— Я про душ.

— О… если я правильно помню, то тут неподалеку есть банный комплекс Чистый Дух?

— Чистая Душа — поправил я.

— Невелика разница. Так что?

— Поговорим о чем? — спросил я, чувствуя, как крепнет желание войти в комнату и закрыть дверь.

Пусть мне встретилась настоящая школьная легенда, но учитывая разницу, между нами, я не верю, что нам есть о чем разговаривать. И мне даже не хочется напрягать голову в попытке понять, что от меня хочет золотой мальчик.

— Говорить буду я — сказал он, снова безошибочно уловив мой настрой — И о чем бы я не говорил, это не будет напрямую касаться всего случившегося с тобой. Также мне глубоко плевать на всех, кому не повезло оказаться у тебя на пути — кроме тех, кто погиб в той поганой истории с тварью в технических проходах. А вот о твари, кстати, я бы поговорил более плотно — но опять же не собираюсь ничего расспрашивать. К тому же все, что ты мог рассказать, мне уже известно — данными поделился один знакомый тебе ветеран Красных Скаутов. Говоря вкратце — чего я, честно говоря, делать не умею — вербально шевелить ртом буду я, а ты угостишься за мой счет всем, чем пожелаешь.

— М-м-м… нет — я даже улыбнулся, пытаясь смягчить отказ.

Он говорил со мной вежливо и не пытался давить — а я это ценю. Даже жаль отказывать, но сейчас я бы хотел отсидеться в своей норе, а если и выбираться куда, то не дальше магазинчика за съестным, на Манеж ради бега и в Чистую Душу ради помывки.

Удержав меня коротким жестом, он сделал еще одно предложение:

— И я оплачу твое время. Плачу двадцать динеро в час, Амос. И первую двадцатку готов вручить прямо сейчас — в доказательство своих слов он порылся в кармане идеально сидящего комбинезона, выудил горсть монет, пальцем раскидал их на ладони, выбрал нужное количество и, зажав их в щепоти, протянул мне — Держи. Все честно. Или ты не нуждаешься в деньгах, сурвер? Готов отказаться от честного заработка?