— Меня зовут… — Он чуть не ответил «Малус» и запнулся. — Я Хауклир. Скажи, — быстро добавил он, страстно желая сменить тему, — разумно ли провоцировать храм такими демонстрациями?
Тирен нахмурился:
— Ты боишься еретиков и их рабов?
— Конечно, нет, — ответил Малус, — но мы не в том положении, чтобы открыто бросать им вызов. Иначе мы давно бы уничтожили еретиков. — Высокородный выдумывал все на ходу, и сердце его бешено колотилось в груди.
Фанатик пожал плечами.
— Они уже знают, что мы тут. Тот факт, что прошлой ночью они послали кучку убийц, вместо того чтобы выставить против нас храмовую стражу, уже говорит о том, что они не хотят провоцировать столкновение. Если б они пошли на открытую стычку, то не были бы уверены, что убьют нас всех, и тогда бы им пришлось объяснять своим последователям, почему они отринули принципы Меченосца.
— А что слышно об Уриале?
Тирен усмехнулся.
— Они остаются в Святилище Меча. Когда он и его сестра вошли через Алые врата, там было слишком много свидетелей, чтобы старейшины храма могли это игнорировать. Уриал представил свою сестру как невесту и объявил себя Меченосцем перед почти сотней друкаев. Потому старейшины устроили большое представление, чествуя его притязания, и последние три месяца провели за священными писаниями в попытках опозорить его.
— И?
В темных глазах фанатика сверкнуло торжество.
— Они потерпели неудачу. Наши источники в храме говорят, что старейшины уже вынуждены были признать Ясмир живой святой Кроваворукого. Теперь, я полагаю, среди них царит паника.
Малусу очень хотелось узнать, почему это старейшины храма запаниковали, но он боялся, что вопрос выдаст его.
— Поэтому они убили Сетру Вейла?
Тирен кивнул.
— Неуклюжий, грубый жест, который говорит мне об отчаянии старейшин. Они пытаются помешать воле Кхаина, силясь заставить замолчать истинно верующих в него, как будто это избавит их от его гнева. — Фанатик шагнул вперед и положил окровавленную ладонь на плечо Малуса. — Вот почему я хотел поговорить с тобой.
— Есть какой-то обряд, который мне нужно исполнить? — спросил высокородный, горячо молясь, чтобы ничего такого не было.
Фанатик рассмеялся.
— Ты мне нравишься, Хауклир. Для жреца у тебя прекрасное чувство юмора. — Он сделал еще один шаг и понизил голос: — Нет. Мне нужно, чтобы ты провел группу истинно верующих в храмовую крепость и убил ублюдков, стоящих за нападением прошлой ночью.
ДВЕРЬ УБИЙЦ
Дверь находилась в конце узкой улочки, и солнце касалось ее едва ли час в день. По обе стороны улочки возвышались дома высокородных лордов. Малус заметил, что окна, выходящие на улицу, плотно закрыты ставнями. Очевидно, местные аристократы не хотели принимать участие в тайных делах храма.
Он проклинал себя за то, что не предугадал план Тирена. Теперь, когда он думал о нем, интерес друкая становился очевиден. Смерть Вейла должна быть отмщена, а лидеру фанатиков требовались те, кого можно было бы использовать для этой работы. Малус — новичок в городе, с сомнительной историей и не имеет покровителей, которые могли бы вступиться за него. Если он умрет внутри храмовой крепости, верующие едва ли почувствуют потерю.
Высокородный отвернулся от входа в узкий переулок и посмотрел на своих спутников. Фанатики почти растворялись в глубокой тени усыпанного мусором прохода, их лица скрывали темные шерстяные шарфы и плотно прилегающие капюшоны. Фигуры казались совершенно расслабленными, спокойными и в любой момент готовыми к действию. Перспектива неминуемой смерти, казалось, совсем не волновала их. Впервые Малус задумался о том, какие награды сулит культ в обмен на преданность. Ребенком он никогда не проявлял интереса к храму. Многие семьи высокородных в политических целях заботились о глубоких связях с храмом, но дети ваулкхара Лурхана не нуждались в подобном. «Как считаете, что ждет вас за завесой смерти? — подумал Малус. — Великолепные башни и вассалы? Тысячи девственниц? Пиршественные залы и вечность битв?» Он все еще живо помнил ту ночь, когда вошел в святилище Уриала и ступил на порог царства Кхаина. Друкай невольно задался вопросом, будут ли истинно верующие столь же спокойны, если узнают, что ждет их на самом деле?
Как и другие фанатики, Малус вынужденно облачился в вещи мертвого храмового убийцы. Черные шерстяные одежды были тщательно вычищены и заштопаны днем, чтобы скрыть судьбу их предыдущего владельца, а высокородному пришлось отскребать грязь с лица и расчесывать спутанные волосы, что вызвало у него немалую тревогу. Грязь скрывала серый оттенок его кожи и толстые, иссиня-черные вены, которые поднимались вверх по правой руке, плечу и шее. Он мог замаскировать разрушительное прикосновение демонического проклятия простым усилием воли, но чем больше открывал себя дарам Ц'Аркана, тем сильнее распространялась порча. Теперь его руки были спрятаны в латные перчатки, а вокруг шеи плотно обмотан платок. Поверх одежды он надел легкий кхейтан убийцы из человеческой кожи и тонкую черную кольчужную рубашку. Два коротких меча с широкими лезвиями висели на поясе. Малус кивнул паре спутников и натянул капюшон.
— Солнце садится, — тихо сказал он. — Пора.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и выскользнул из переулка, звук его шагов затерялся в шуме оживленной улицы на другом ее конце. Лошади топали по булыжнику, прохожие орали друг на друга или осыпали проклятиями рабов, а слуги болтали друг с другом, спеша закончить дела своих хозяев до захода солнца. Малус обнаружил, что днем Хар Ганет очень похож на любой другой город Наггарота. Именно в ночные часы этот город становился совсем другим.
Дверь Убийц была заперта на железный засов, а маленькое смотровое окошко закрыто стальной решеткой, и не видно ни защелки, ни ручки. Потускневшие плоские поверхности металлических пластин испещряла древняя, покрытая ржавчиной резьба, изображавшая скалящиеся черепа и груды костей.
Малус поднял кулак и постучал по ржавому железу, вспоминая странные слова, которые ему велел сказать Тирен. Каким-то образом ведьмы получили от храмовых убийц пароль. Он невольно задался вопросом, заставили их говорить до или после того, как они умерли.
Тут же послышался скрежет металла, и смотровое окошко открылось. Пара темных глаз настороженно изучила Малуса и его спутников.
Слова сорвались с его губ, выплеснувшись стремительным потоком. Фраза произносилась на архаичной форме друкира — языке ученых и теологов. Возможно, это была храмовая поговорка или призыв к Богу — Малус просто сосредоточился на повторении слов, которые ему дали.
— Воля Кхаина исполнена, — закончил высокородный. Он понятия не имел, нужно ли говорить так, но слова показались уместными. — Мы вернулись из дома Сетры Вейла и должны доложить об этом.
Окошко закрылось так быстро, что Малус испугался, не ошибся ли он. Затем послышался скрежет тяжелых замков, и высокородный слегка расслабился, когда Дверь Убийц со скрипом открылась. Не медля, Малус шагнул сквозь проем в холодную темноту.
Он оказался в узком туннеле, освещенном парой мерцающих сальных ламп. Длинные тени порхали и танцевали вдоль изогнутых, покрытых сажей стен. Маленькое бледное личико выглянуло из-за железной двери, когда Малус и фанатики поспешно вошли внутрь. Друкай, захлопнувший дверь, был всего лишь мальчиком, одетым в запятнанные белые одежды и медный хадрилькар, выполненный в форме кольца из соединяющихся черепов. Юный послушник запер дверь на тяжелый замок и снова сел на деревянный табурет под одной из ламп. Высокородный заметил второй пустой табурет л решил, что кто-то побежал вперед предупредить старейшин, что их наемные убийцы вернулись. Кивнув своим спутникам, Малус быстрым шагом двинулся по туннелю.
План, который разработали Тирен и другие старейшины, был обрывочным, но лидер фанатиков предельно точно сформулировал приказ: только глава убийц храма и старейшина либо старейшины, которые приказали убить Вейла. Конечно, никто не знал, кто из старейшин послал ассасинов в дом Вейла, и никто не знал, как выглядит лидер убийц или где его можно найти. Наконец после долгих споров Тирен решил, что, как только Малус и его спутники достигнут храма, их цели сами придут к ним. Старейшины и глава ассасинов захотят услышать отчет о нападении, которое привело их прямо в руки фанатиков. В плане была прямолинейная, дерзкая простота, которая не могла не восхищать Малуса, хотя горький опыт приводил его в ужас от осознания, что все могло пойти катастрофически не так.
Через несколько десятков шагов верующих поглотила зловонная тьма. Малус был вынужден замедлить шаг и двигаться более осторожно. Его чувства обострились, чтобы проникнуть в пещерную черноту, которая окружала его. Руки вцепились в рукояти острых мечей, и уже не в первый раз друкай подумал о том, чтобы наброситься на спутников и перерезать им глотки. Спустя два с лишним месяца он наконец очутился в стенах храмовой крепости. Малус мог оставить трупы фанатиков гнить в темноте, а сам затеряться в лабиринте туннелей храма. Тирен и истинно верующие просто решат, что он мертв, а если вернуться и убить мальчика у дверей, тогда некому будет описать его храмовой страже.
