Три женщины медленно танцевали вокруг трупа, их густые белые волосы развевались на ветру, словно знамена. Каждая носила черный головной убор ведьмы, а обнаженные тела были гладкими и чувственными. Пот блестел на их сильных руках и поблескивал на белых шеях и тяжелых грудях, когда ведьмы раскачивались в только им слышном ритме. Глаза казались затененными озерами, бездонными и темными, а полные губы шевелились, шепча слова силы, и Малус чувствовал их пульсацию на своей коже. Вздрогнув, он увидел, что тонкие пальцы ведьм заканчиваются длинными черными когтями, а белые зубы остры и изогнуты, словно клыки льва. Внезапно высокородный вспомнил ужасные статуи, что выстроились вдоль дороги к Домам Мертвых.

— Разве они не великолепны? — прошептала проводница ему на ухо. — Они настоящие кровавые ведьмы. — Малус даже не услышал, как она подошла. — Хешир на Туан, Хранительницы мертвых. Никто, даже Сетра Вейл. не знал, что они все еще существуют. — В голосе фанатички слышался благоговейный трепет. — Этот обряд не совершался тысячи лет. Для меня великая честь быть просто его свидетельницей.

«И на виду у храмовой крепости», — подумал Малус, глядя на сторожевые башни, возвышающиеся на равном расстоянии от черных стен. Честь или нет, но он подозревал, что таким образом Тирен хочет передать послание старейшинам храма. Более полудюжины фанатиков стояли плотной группой слева от входа, деля внимание между крепостными стенами и гипнотическими движениями ритуала. Они были напряжены и насторожены, словно ожидая, что в любой момент в них полетят стрелы.

Один мужчина находился в стороне от остальных, примерно на полпути между продолжающимся ритуалом и дверью, у которой замер Малус. Он стоял спиной к высокородному, обнаженный по пояс и демонстрирующий широкие могучие плечи и сильные руки, словно высеченные из светлого мрамора. Черные волосы были убраны с лица и перевязаны грубым кожаным шнурком. В одной руке друкай держал длинный изогнутый драйх, и его волнистое лезвие блестело на солнце, словно лед. Несмотря на то что мужчина стоял в позе опытного фехтовальщика, на его обнаженной коже не было ни единого шрама.

— Тирен, я полагаю? — тихо спросил Малус.

— Да, — ответила проводница. — Мы подождем тут немного. Ритуал почти закончился.

Малус не был уверен, как женщина определила это. Кровавые ведьмы продолжали свой медленный танец вокруг тела Сетры Вейла, глядя на него из-под полуопущенных век и шепча молитвы Повелителю Убийств. Однако, пока друкай смотрел, троица внезапно остановилась. Две из них встали по обе стороны от тела, а третья — прямо за его головой. Кровавые ведьмы потянулись к трупу, вытянув длинные когтистые пальцы, а женщина у головы Вейла склонилась со звериным оскалом и прижалась губами к его губам.

Тело конвульсивно дернулось, руки и ноги задрожали, словно в предсмертной агонии. Кровавые Ведьмы отступили, запрокинув головы и испустив протяжный вой, от которого у Малуса заныли зубы. Затем Сетра Вейл резко сел с яростным ревом, его окровавленное лицо исказилось ненавистью. Несколько свидетелей отпрянули с испуганными криками. Тирен же развел свои сильные руки, словно приветствуя потерянного брата, и радостно рассмеялся.

— Встань, Сетра Веил! закричал Тирен. — Стряхни с себя черную завесу смерти и прислушайся к своей клятве Кхаину!

Воскресший труп уставился на Тирена. Лицо Вейла судорожно исказилось, словно он хотел обрушить проклятия на смеющегося друкая, но не мог заставить свой рот произнести хоть слово. Лишь сдавленный хрип сорвался с окровавленных губ, когда Вейл соскользнул с камня и поднял двуручный клинок.

Через мгновение труп оставил попытки заговорить. Глаза сверкнули горькой усмешкой. Малус вдруг подумал, что, может, мертвый старейшина не пытался проклясть Тирена, но хотел передать какое-то темное знание из пропитанного кровью царства Кхаина.

Осознание этого едва успело осесть в голове, как Вейл вдруг беззвучно бросился на Тирена, его меч сверкал сложным узором смертельных ударов.

Скорость атаки потрясла Малуса. Что бы ни говорили о фанатиках, их преданность военному искусству поражала. Тирен оставался неподвижен, и высокородный невольно задался вопросом, не ошеломлен ли тот, как и он, свирепостью атаки трупа. Если так, то у кровавых ведьм скоро появится еще одно тело, вокруг которого можно будет танцевать.

Но как только длинный клинок покойника скользнул к горлу Тирена. голый по пояс фанатик начал действовать. Только что он расслабленно держал меч в руке, а в следующее мгновение уже был за спиной Вейла, высоко занеся свой драйх. Малус едва уловил звук, с каким сталь встретилась с плотью.

Вейл, пошатываясь, остановился, замерев на середине замаха, будто смешавшись. Затем Малус услышал влажный скользящий звук, и верхняя часть туловища под углом рухнула на поверхность крыши, разбрызгивая свернувшуюся кровь. Невероятно, но остальная часть тела еще мгновение оставалась стоять, прежде чем упасть и расплескать по плитам дымящиеся внутренности.

С восторженными воплями ведьмы набросились на тело Вейла, срывая с него одежды, вгрызаясь зубами и когтями в обнаженную плоть. Тирен грациозно развернулся на каблуках, медленно опуская меч, и Малус поразился жуткому, безмятежному выражению его красивого лица.

Неповрежденный приблизился к сидящим на корточках женщинам, двигаясь, словно в трансе. Ведьмы смотрели на него поверх своего чудовищного пиршества, их подбородки потемнели от крови. Они изучали Тирена большими львиными глазами.

Тирен протянул левую руку.

— Отдай мне должное, — сказал он, — святым именем Кхаина.

Одна из кровавых ведьм улыбнулась, обнажив окровавленные клыки. Она потянулась в отверстую грудь Вейла и вытащила его сердце. Тирен почтительно принял его, запрокинул голову и выдавил содержимое в открытый рот.

В воздухе что-то неуловимо изменилось. Малус почувствовал, как внезапно пропало электрическое напряжение, о котором он и не подозревал. Собравшиеся верующие вздохнули.

— Теперь Тирен обладает частью силы Вейла, — прошептала проводница высокородного, больше для себя, чем для него. — Всегда было так еще с древних времен, когда умирал старейшина. Воистину время возмездия приближается!

Когда упала последняя капля крови, Тирен повернулся к маячившим вдали стенам крепости. Медленно и неторопливо он поднял меч и свой ужасный трофей высоко над головой.

— На зов крови отвечает разорванная плоть! — закричал он.

— Кровь и души для Повелителя Убийств! — ответили верующие.

Тирен опустил меч и вернул сердце ждущим ведьмам. Его лицо, шея и верхняя часть груди были залиты темной кровью. В этот момент он заметил Малуса. Тирен одарил высокородного взвешенной улыбкой.

— А вот и наш новый пилигрим, — сказал верующий. Как прошло твое путешествие, святой?

Малус помолчал, не зная, что ответить. Глаза у Тирена были темного, а не медного цвета, как у Уриала или других возлюбленных слуг храма. Как обращаться к нему? С ледяной уверенностью друкай знал, что если бы Тирен захотел, то раскроил его как тыкву еще до того, как Малус понял бы, что находится в опасности.

— Мое путешествие было успешным, — осторожно начал он, — хотя выбор между этим местом и Черным Ковчегом невелик.

Тирен внимательно разглядывал Малуса.

— Похоже, чтобы добраться сюда, ты перешел через горы, — сказал он. — Пришлось ли тебе охотиться на отари ради своих подношений?

Высокородный покачал головой.

— Я не умею охотиться на призраков, старейший. — Он протянул свой грязный мешок Тирену. — Я собрал все, что мог, вдоль дороги, но должен признаться, провел в пути больше времени, чем намеревался.

Неповрежденный взял мешок и высыпал его содержимое на крышу рядом с голодными кровавыми ведьмами. Они с кошачьим презрением посмотрели на коллекцию обрубков. Тирен тоже не выглядел сильно впечатленным.

— Говоришь, ты пришел от Черного Ковчега Наггора?

Высокородный медленно выдохнул:

— Да. Храм там не большой, но среди нас еще есть некоторые, кто чтит старые пути.

— Не знал, что там кто-то есть.

— Разве Вейл не говорил тебе, старейший? Он ждал меня.

Тирен задумался.

— Что насчет остальных? Ты ведь не единственный верующий там?

— Остальные мертвы, старейший, — ответил Малус. — Возможно, ты слышал о вражде между Ковчегом и Хаг Граэфом? Лорд-Колдун потерял всю свою армию, сражаясь с силами Хаг Граэфа. То была трагедия для Ковчега, но славный день для Кхаина.

Улыбка Тирена стала холодной.

— Удобная история, святой, но у тебя странные манеры, и ты легко можешь оказаться шпионом еретиков.

Малус заставил себя сохранять спокойствие.

— Ты не первый смеешься над моими деревенскими манерами, — ответил он, — но зачем еретикам шпионить за тобой, если ты проводишь свои обряды прямо на виду у крепости?

Улыбка фанатика померкла, и Малус почувствовал, как внутри у него все сжалось. Затем Тирен запрокинул голову и расхохотался.

— Хорошо сказано, святой, — ответил он. — Прости мою дерзость, кровь из сердца пьянит, и это сбило меня с толку. Добро пожаловать в дом Сетры Вейла. Как тебя зовут?