Дэн Патрик

Штормовой прилив

Посвящается Мэтту

1. Стейнер

Озаряющие горизонт лучи стали первыми предвестниками грядущего рассвета. Несколько белоснежных линий перечёркивали бездонный океан темно-голубого безбрежного неба, и Стейнер любовался восходом, наслаждаясь каждой минутой ясного утра. Циндерфел, где он прожил восемнадцать лет, почти всегда был укутан покровом угрюмых серых облаков. Зимы в тех местах всегда приносили пепельный снег, а вёсны — грязевые дожди. Столь мрачных мест не сыскать ни в Нордвласте, ни в целом Винтерквельде. Так было раньше, но теперь, очутившись на алом фрегате за много лиг от Циндерфела, они держали путь на юг.

— Как далеко мы отплыли? — раздался женский голос за спиной Стейнера.

— Здравствуй.

— И тебе привет, — поздоровалась Кристофин.

Стейнер оставил её спящей на нижней палубе, чтобы посвятить утренние часы новому ритуалу — поприветствовать солнце. Девушка приблизилась, обвила руками его талию и, уткнувшись носом в шею, издала довольный вздох. Стейнер обнял её в ответ, в очередной раз вознося благодарные молитвы Фрёйе за свободу.

— Выспалась?

Кристофин поморщилась.

— Ты брыкаешься во сне. Можно подумать, до сих пор норовишь удрать с Владибогдана.

— Ну, знаешь ли, на таких кораблях двуспальных коек нет.

— Зато тонких стен полным-полно, — недовольным тоном прокомментировала девушка. — Где мы?

— Неподалёку от Свингеттевея. Ромола планирует остановиться в Вираге, чтобы пополнить припасы.

Стейнер поцеловал её в висок и вновь устремил взгляд в море. Лёгкая позолота на горизонте превратилась в искрящийся серебристый нимб, а затем небо начало переливаться всеми оттенками кузницы — от огненно-рыжего с одной стороны, до сине-фиолетового на противоположной, где пока царила ночь.

— Удивительно, что еды хватило до сих пор, — подметила Кристофин.

Стейнер провёл ладонью по голове. Волосы, опалённые во время заключения на Владибогдане, начали потихоньку отрастать. Щёки покрылись жёсткой щетиной, а шрамы на лице и руках побледнели.

— Не могу дождаться, чтобы ступить на твёрдую землю после трёхнедельного плавания, — сказал он. — И, похоже, не я один.

— Как же здесь тихо, — прошептала Кристофин после короткой паузы.

С улыбкой на лице Стейнер кивнул. Лишь судно иногда поскрипывало, а волны с тихим шорохом омывали борта. Даже чайки, обычно хриплые и громкие, летели молча, точно в благоговении перед грядущим днём.

— Оттого я и прихожу сюда по утрам — воздать хвалу небесам за возвращённую жизнь и за всё, что в ней осталось. — Бывший пленник Владибогдана крепче прижал к себе любимую.

— Что я слышу! Ты благодаришь богинь?

— Только не говорили Хьелльрунн, иначе не видать мне покоя.

На палубе мелькнула Ромола и тотчас подошла к носу корабля.

— Молодые влюблённые… Что за дивное зрелище на борту пиратского фрегата! — с преувеличенным восторгом произнесла капитан. — Обычно, кроме краденого груза да мусора, ничего и не встретишь.

Ромола, известная как пират и рассказчица, носила куртку из оленьей шкуры с такими же сапогами до самых колен. На запястьях у неё красовались всевозможные медные браслеты с блестящими вставками из чёрного янтаря и слоновой кости. Кузнецу стало интересно, все ли предводители корсаров столь колоритные?

— Как обстоят дела этим утром? — полюбопытствовала Кристофин.

— Внушают опасения, я бы сказала. — Ромола перевела взгляд на горизонт.

— Неужели Вираг такой ужасный город? — спросил Стейнер.

— Никогда не знаешь, на что рассчитывать, — признала капитан, даже не поворачиваясь к собеседникам и словно высматривая подсказку, что могло ожидать их на берегу.

— Нам всего-то и нужно купить немного еды. Вряд ли мы сильно там задержимся.

— Сразу видно, что тебе никогда не доводилось пополнять запасы судна. — Ромола ехидно приподняла бровь.

— Прошлой ночью я подслушала разговоры послушников, — вклинилась Кристофин.

Вместе со Стейнером Владибогдан тайно покинули десятка два ребят. Империя оставляла в живых детей с колдовскими метками только в том случае, если те посвящали себя цели стать Зоркими и вступить в ряды Святейшего Синода. На беглецов же будет вестись жестокая охота, пока стоит Винтерквельд.

— Старшие поговаривают об уходе, — произнесла Ромола. — Хотят вернуться к семьям. — Она покачала головой. — Не представляю, чтобы из этой затеи хоть что-то вышло, но разве их переубедишь?

— Тебя ведь не это беспокоит, — вмешался Стейнер.

— Если послушники попадутся в лапы Империи, из них так или иначе выбьют ответы. Которые приведут ко мне и команде. — Капитан вздохнула. — Но я же не могу держать их в плену на корабле вечно?

— Расскажи о Вираге, — попросил кузнец, стремясь сменить тему. Он не знал, как решить проблему Ромолы, и чувствовал угрызения совести за то, что привёл детей на фрегат.

— Этот город — столица Свингеттевея. В отличие от других республик они всегда поддерживали лояльные отношения с Империей. Официального гарнизона там нет, но…

— Солдат и Зорких там нет, — перебил Стейнер. — Они прибывают в Обожжённые республики только на время Испытаний.

Ромола закатила глаза, толкнув локтем Кристофин.

— Несколько месяцев на Владибогдане, и он превратился в эксперта по Империи!

Бывший пленник острова смущённо кашлянул.

— Ну, простите.

Обожжённые республики отчаянно цеплялись за свой суверенитет и не желали исполнять имперские приказы свыше необходимого.

— Так почему бы не высадиться на берег кому-то одному? — предложила Кристофин. — Разведать обстановку, так скажем.

— Верно мыслишь, — поддержала Ромола. — Таких умных девушек нужно брать в жёны, Стейнер.

Тот смущённо улыбнулся, почувствовав, как к щекам приливает краска, и крепче прижал к себе любимую.

— Всему своё время. Сначала нужно покончить с несколькими делами.

— Может, расскажешь о своих планах? — настойчиво поинтересовалась капитан. — Я не люблю сюрпризы.

— У меня было три недели, чтобы подумать над дальнейшими действиями, и хотя я до сих пор не могу поверить, что свободен…

— Так каков план-то? — повторила Ромола.

— Верно. План… Что ж, я собираюсь начать противостоять Империи, где возможно, и скрываться от преследования, когда потребуется. Постепенно об этом пойдёт молва, и, вполне вероятно, моему примеру последует больше людей.

— Мне ещё нужно рассказать всем о Владибогдане. — Кристофин бросила застенчивый взгляд на парня. — О том, как Империя забирает детей и вынуждает служить в своих интересах.

Он кивнул.

— Да-да, вот только мои таланты скорее относятся к развязыванию драк, а не в части убеждений, поэтому в первую очередь я планирую поднять восстание.

Стейнер надеялся получить одобрение пирата, но его рассуждения встретила тишина. Лишь всплески воды нарушали тягостное молчание.

— Это всё? — наконец заговорила Ромола, меряя его недоверчивым взглядом. — Хочешь ввязаться в заварушку и надеешься, что тебя не возьмут численностью? Ты всерьёз возомнил, что именно это вдохновит народ на восстание?

— Меня поддержат, — неуверенно возразил Стейнер. — Я отыщу Фельгенхауэр. С ней у нас больше шансов.

— Конечно… — Ромола медленно кивнула, но тревога в её глазах лишь усилилась.

* * *

Следующий час Стейнер провёл на палубе, строгая коряги и беседуя с Кристофин. С тех пор как он сбежал с Владибогдана, влюблённые редко расставались: каждую свободную минуту они шептались, рассказывая друг другу о пережитых злоключениях. Стейнер не мог удержаться, чтобы не целовать девушку, когда никто не смотрел. Вот и сейчас он не сводил с Кристофин глаз, изучая каждый изгиб её тела, каждый жест и выражение лица.

— Как было бы замечательно попробовать хоть что-то, помимо корабельных пайков, — мечтательно протянула дочь трактирщика, опираясь на край борта и глядя на береговую линию, где их ждал Вираг.

— Пожалуй, я и сам слегка устал от рыбы и сухих галет, — согласился Стейнер.

Кристофин одарила его улыбкой.

— Может, получится отыскать комнату в таверне, и этой ночью сможем побыть в одиночестве…

Судно было переполнено людьми, и среди храпа, болтовни, споров и других, менее приятных звуков, оказалось трудно найти даже минуту покоя.

— В одиночестве? — Стейнер вскинул бровь, медленно кивнул и расплылся в улыбке. — Идея прекрасная. Как по мне, я уже давно не наслаждался подобной роскошью.

Из наблюдательного пункта на мачте донеслось предупреждение о приближающемся береге, и судно немедленно ожило. С носа кроваво-красного фрегата Стейнер наблюдал, как люди спешили на верхнюю палубу. Первыми показались семеро послушников не старше тринадцати лет. Лица ребят сияли от воодушевления, воздух наполнился вопросами и пересудами. За последние несколько недель беглецы немного поправились, но по-прежнему напоминали огородных пугал. Стейнер задумался, скучали ли по ним их семьи или, наоборот, стыдятся запятнанной колдовской меткой репутации.

— Что тебя тревожит? — спросила Кристофин, заметив хмурый взгляд любимого.

— Просто интересно, какой приём ждёт этих детей на родине… Примут ли их обратно.