Я задумчиво посмотрел на свой бокал, сделал глоток и попросил счет.

Дождь не утихал. Закрываясь портфелем, я заторопился к машине. Дернув за ручку, понял, что дверь заперта. Шофер вальяжно развалился, слушая музыку. Меня он, казалось, не замечал. Я постучал по стеклу. Оно медленно поползло вниз. В лицо мне полетел зонтик.

— Ты извиняй, мне отъехать нужно, — заявил тип.

Забыв раскрыть зонт, я в недоумении смотрел на ехидное лицо Шофера.

— Ну да, — пожал плечами он, — ты мне не платишь, знаешь ли. — Он усмехнулся. — Прокатись на метро.

Я раскрыл зонт, отряхнул пиджак от капель.

— Ах да, — вспомнил он. — Ты теперь большой человек, вечером жди гостей.

Едва договорив, он резко газанул, срываясь с места. Я хотел вызвать такси, но передумал. Не спеша побрел в сторону метро. Давно не ездил общественным транспортом.

Я читал газету. Без особого интереса — чтобы заполнить пустоту уходящих часов. Время в метро шло странно. Я поморщился, раздражающий свист над ухом мешал сосредоточиться. Обернувшись, увидел, что открыта форточка. Холодный воздух проникал в вагон. Закрыв окно, я вернулся к чтению. Новости были невыносимо скучны. Переходящие из года в год пророчества о конце света давно стали обыденностью.

— Черт те что, — буркнул я и отбросил газету.

Уже выходя, заметил человека, который внимательно изучал меня. Выглядел он совсем просто, но я вдруг ощутил острую тоску по этой простоте. Он пристально посмотрел, словно собирался что-то сказать. Я обернулся, взглянул на мерцающую белым лампу и вышел из вагона.

Я поднимался, на ходу вытряхивая ключи. Ремонтник сидел на ступенях с початой бутылкой в руках.

— Там лифт работает, — констатировал он.

— Спасибо, я пешком, — ответил я.

— Как знаете, — буркнул тот, покачивая седой головой.

Меня ждала пустота квартиры. Несмотря на ремонт, мало что изменилось. Я прислушался, надеясь услышать хотя бы стук капель. Ничего. Кран больше не подтекал. Возникла давящая тишина.

Ближе к вечеру тишину нарушил звонок. Нетерпеливый, многократный звон. Я распахнул дверь. На пороге возникла брюнетка: темное платье, накинутый на плечи воротник из лисицы. В лицо ударил табачный дым, я закашлялся, собираясь закрыть дверь. Рука, украшенная кольцами, остановила меня.

— Кто вы? — безо всякого интереса спросил я.

Брюнетка рассмеялась.

— Дева-искусительница — называй как хочешь.

Я только кивнул.

Мы пили вино. В хорошей компании пьют чай, но мы пили вино. Еще один звонок в дверь, я не шелохнулся. Спустя время звонок повторился.

— Я открою, — сказала она.

— Не надо, — бросил я, отодвигая бокал.

Подошел к двери, немного подождал прежде, чем открыть. На пороге стоял старый товарищ. Я в удивлении протер глаза.

— Ты чего здесь? — спросил я.

— Да вот решил заскочить, сегодня так и не посидели толком, — пояснил он.

— Ты скоро? — раздался голос из глубины квартиры.

Я вздохнул.

— О, ты с девушкой, — весело проговорил друг. — Понял, удаляюсь.

Он махнул рукой, спускаясь по лестнице.

— Там лифт работает, — заметил ремонтник.

— Да я так, — усмехнулся товарищ. — Это тоже спорт.

Я закрыл дверь. Вернувшись, залпом осушил бокал.

— Вина достаточно, — сказал я. — Сходишь со мной в театр?

Брюнетка равнодушно пожала плечами.

4. Весна

Снег тает. Слезами он скатывается с косых крыш. Я сижу на крыльце, дышу морозным воздухом. Пришла весна, вьюга сменилась безветрием, лишь редкое карканье воронов мешает тишине. Холодное спокойствие вокруг — то же и на сердце.

— Отбегал ты своё‚ Семен, — произнес тип. — Сколько дорог прошел, сколько повидал, — он засмеялся.

Я вздохнул, закуривая трубку.

— Седина коснулась твоих волос, отрастил ты бороду, — продолжил он, — скоро и на покой.

Я по привычке взглянул на руку, где раньше были часы. Покачал головой. Говорить не хотелось.

Я смотрю на далекие вершины, снеговые шапки скатываются лавинами, если нарушить тишину. Я смотрю в небо, табачный дым струится, уходит, обращаясь в облака. Я бреду вдоль болот и полей, молчу, не желая нарушать безмолвие. Желаний все меньше, равно как и времени. Мгновения обращаются в часы, те уходят в года, чтобы исчезнуть в веках.

«К чему мне вечность?» — думаю я, глядя на величественные горы.

Я стою у их подножия, чувствуя себя песчинкой — лишь малой частью времени — бесконечного цикла. Я вижу автомобиль. Возле него, облокотившись о тонированное стекло, стоит Шофер. Я еще раз смотрю на недосягаемые просторы, докуриваю трубку.

— «Мне скучно, бес», — едва слышно цитирую я. — Поехали отсюда.

Шофер ухмыляется, заводя мотор. Лавина с грохотом обрушивается. В снежной белизне я вижу бледное мерцание сломанной лампы. Под грязным стеклом мигают поврежденные светодиоды.

Словесник

— Он точно дома? — спросил я и приоткрыл дверь автомобиля.

На улице шумел ветер, по крыше ритмично барабанили дождевые капли. На последнем этаже старой пятиэтажки я заметил тускло горящий свет, само окно было неплотно занавешено шторами.

— Так точно, салага, — чуть погодя отозвался капитан. Он сосредоточенно смотрел в бинокль.

— Вот ведь колдун! — восхитился я, разглядывая потемневшее небо. Дождь усиливался, ветер подхватил охапку листьев и облепил ими лобовое стекло. — Какой ливень устроил!

Капитан хмыкнул, не отрываясь от бинокля.

— Не говори ерунды, — буркнул он. — Не колдун, обычный шарлатан. А это, — капитан постучал по стеклу костяшками пальцев, — просто прихоти погоды.

Я пожал плечами и принялся заряжать пистолет. «Ага, не колдун», — подумал я. Тот, кого мы шли задерживать, в объявлении называл себя скромно — «Словесник» и утверждал, что умеет исполнять желания. Мы наблюдали за ним давно, но, чтобы сам он покинул квартиру, такого не случилось ни разу. К Словеснику же ходили самые разные личности. Были это солидные люди в деловых костюмах, были люди попроще, вроде студентов, обычных работяг и случайно зашедших алкашей. Однажды в домофон к Словеснику позвонила группа людей в кожаных куртках и солнцезащитных очках. С собой у них были биты, а у главаря — скрываемый в полах пальто автомат. Мы не могли вмешаться, рискуя провалить операцию. Несколько раз к нему приходили пары и даже целые семьи. Поначалу капитан считал Словесника простым мошенником, держащим притон, или торговцем, связавшимся с мафией. Но вот когда мы поняли, что из пришедших к творцу не возвращался никто, капитан забил тревогу.

«Да он же маньяк! — уверял он начальство. — Может, там склеп, а мы тут сидим, время тратим!»

Начальство разводило руками, велело продолжать наблюдение, обещая когда-нибудь выдать ордер на обыск. Вот тогда капитан решил взять дело в свои руки.

«Мы накроем мерзавца, салага! — говорил он с одержимостью. — Вот увидишь, еще премию за поимку опасного преступника получим».

Я лишь кивал, украдкой насмехаясь над этой затеей. «Награду за самоволку нам точно не выдадут», — подумал я, но все же согласился. Может, мне стало жаль старого капитана, или вспомнилось объявление об исполнении желаний, запавшее в память, и я все-таки решился пуститься в авантюру.

— Ну что, двинулись? — спросил капитан, проверяя кобуру.

Я кивнул, накинул капюшон и вышел из машины. Меня тут же окатило словно из ведра, и я заспешил к подъезду. У входа меня опередил какой-то дед. Он застыл у двери и пробормотал что-то в домофон.

«Ага, — понял я. — Еще один».

Старик окинул нас подозрительным взглядом и скрылся в темноте подъезда. Затем он шагнул в лифт, и мы решили последовать за ним. Некоторое время ехали молча, наблюдая друг за другом. Капитан выглядел расслабленным. Готов поспорить, он уже видел у себя на груди медаль. Я не был настолько оптимистичен и не спускал с деда глаз.

— К Словеснику? — уточнил я.

— Угу, — коротко ответил дед, с опаской косясь на пистолет.

— Он и вправду исполняет желания? — с усмешкой поинтересовался я. Старик сделал вид будто не расслышал и лишь потупил глаза. — В очередь, — бросил я. Тот насупился, взглянул на меня с вызовом.

— Словесник больше не работает, — предупредил капитан. — Все, закрылась контора. — Он кивнул мне, указывая на номер нужного этажа.

— Как так? — изумился дед. — Мы ведь почти договорились! — Он вздрогнул, вдруг засуетился, желая поскорее покинуть лифт.

Двери открылись, я сделал шаг, заслоняя выход.

— Договорились о чем? — спросил я, надеясь узнать больше.

— Все пропало! Finita la comedia! — c тоской воскликнул дед и, проворно оттолкнув меня, юркнул к лестнице и засеменил вниз.

— Оставь его, — буркнул капитан и махнул, зовя за собой. — Сами сейчас спросим.

Выставив пистолет перед собой, он осмотрел лестничную клетку и остановился у квартиры с нужным номером. Дверь оказалась приоткрыта.

— Стучаться не будем, — произнес капитан, ступая вглубь помещения.

Мы нерешительно замерли в коридоре, услышав голоса. На кухне горел свет. Прижавшись к стене и не выпуская пистолета из рук, я заглянул за угол. За столом расположились двое. Спиной ко мне, вальяжно развалившись в кресле, сидел человек со смуглой кожей. Он был одет в костюм, на голове тюрбан, рядом на полу кейс. Еще двое, видимо телохранители, стояли по обе стороны от стола. Напротив, согнувшись над листом бумаги, сидел Словесник. Я сразу понял, что это он. Бритый наголо, с седой бородой, босой и в домашнем халате с узорами, он был похож на джинна из сказки. Словесник кивал, слушая, задумчиво водил по пергаменту пером, изредка макая его в стоящую рядом чернильницу.