Игорь встал, подошел к столу и извлек из-под него небольшую коробку.

— Очередной презент от дяди, — задумчиво произнес он. — Несколько неожиданный, честно признаюсь.

Андрей насторожился, услышав упоминание о дяде. В беседах Игорь постоянно упоминал своего любимого родственника, по стопам которого он, по сути, и шел. Но если племянник являлся авантюристом-одиночкой, то дядю по праву можно было назвать настоящим Индианой Джонсом. Он работал на крупнейшие мировые университеты, подряжаясь в любые интересные экспедиции, связанные с поиском древностей, и в свои 45 лет умудрился побывать во всех уголках земного шара, причем даже в таких, о которых никто и не слыхивал. В мыслях Андрея вырисовывался эдакий здоровяк, по сравнению с которым Шварценеггер казался карликовым мопсом. Игорь, словно прочитав мысли Каменева, вытащил из складок дивана фотографию.

— На, посмотри. Это мы с ним в Колумбии пересеклись.

Юноша взял снимок в руки. На фоне каких-то древних развалин стояли два человека. Один из мужчин, увешанный кучей армейских прибамбасов, несомненно, был Игорь. Его вид внушал почтение и уважение любому, кто не располагал под рукой как минимум танковой армией, меньшим количеством войск этого гиганта можно было только насмешить. А вот рядом с ним… Андрей даже удивился, ведь вместо ожидаемого супермена он увидел мужичка, параметры которого едва ли превосходили его собственные. Рядом с племянником дядя выглядел чуть ли не карликом, а в руке вместо как минимум гаубицы сжимал всего лишь лопату. Игорь снова заржал, прочитав всю гамму эмоций на лице Юноши.

— Буквально за день до нашей встречи к дяде в лагерь приперлись шестеро головорезов. Так, ничего особенного, подобной швали везде хватает, хотя эти были неплохо вооружены. Уже потом я узнал, что они грабанули армейский склад… В общем, как обычно, требовали денег и долю с найденного в обмен на якобы охрану. Думали, что кроме кучки очкастых профессоров и пары громил они никого не встретят. Но дядя их, конечно, встретил честь по чести, даже виски угостил. А потом убил. Всех! Вот этой самой лопатой! Так что знай: первое впечатление бывает обманчивым. Второе и третье, впрочем, тоже. Ладно, про дядю я тебе потом расскажу, а пока…

Андрей в шоке смотрел на собеседника, открывающего коробку. Короткий пересказ их внутрисемейных увлечений впечатлил его гораздо сильнее интерьера комнаты.

Тем временем Игорь поочередно извлек из коробки несколько предметов: две статуэтки ацтекских божков, сразу же отложенные в сторону, фотографию какой-то пирамиды, ремень с кобурами, несколько побрякушек, не то амулетов, не то украшений, и, наконец, тряпичный сверток. Именно в него Игорь и вцепился, как кот в кусок мяса. Развернув тряпки, он представил гостю на обозрение большую шкатулку, украшенную резьбой.

— Смотри и ужасайся! — торжественно промолвил Игорь, открывая крышку.

Каменев глянул и онемел от восторга, словно верующий, наконец-то узревший своего Мессию. В коробке лежало два револьвера, изящные контуры которых были покрыты довольно простым, местами затертым, но тем не менее элегантным узором. Два изысканных орудия убийства завораживали, гипнотизировали юношу. На несколько мгновений весь мир для него сконцентрировался в этих кусочках стали, наполненных смертоносной грациозностью. Игорь усмехнулся, довольный оказанным эффектом.

— Ну что, пистольеро, доволен оказанной тебе честью? Не думаю, что кто-то в этой стране, кроме тебя и пары моих друзей, увидит это оружие, а уж тем более сможет к нему прикоснуться. Да ты бери их, бери. Они незаряженные.

Мысль о том, чтобы подержать это совершенство, показалась святотатственной, но Андрей пересилил себя и протянул руку, взяв верхний револьвер. Оружие оказалось, как он и ожидал, тяжеловатым, но в то же время приятно холодило руку, создавая странный ореол уверенности и… еще чего-то. Какое-то неуловимое чувство скользнуло по грани сознания, заставив Андрея встрепенуться. Появилось ощущение, словно что-то в его разуме вошло в резонанс с револьвером. Будь у Каменева время, он бы постарался сосредоточиться и проанализировать ощущения, но Игорю явно не терпелось ввести паренька в курс дела.

— Ты глянь-ка, посмотри внимательно, особенно на рукоятку.

Борясь со странной дрожью, которая нарастала в нем с каждой секундой, Андрей бросил взгляд на полузатертый рисунок рукояти. Посередине кружок, в котором можно было различить своеобразный герб: меч, дерево, какую-то надпись и две большие латинские буквы «E» и «S». Прямо поверх этих букв, частично закрывая их и герб, был грубо нацарапан контур собачьей головы. Он с интересом перевернул револьвер и с обратной стороны увидел тот же самый узор: герб с буквами и абрис головы. Мимолетный взгляд, брошенный в шкатулку, подтвердил, что второй револьвер ничем не отличается от собрата. Тяжело вздохнув, Андрей положил его на место и тут же осознал, что непонятный резонанс исчез. Точнее, даже не исчез, а затаился. Это Андрей тоже почувствовал. «Так, пора завязывать с этими играми на природе, — подумал он. — Вон уже от одного вида оружия в дрожь бросает».

Игорь не мог не заметить состояния Андрея, но, скорее всего, списал его странность на сильное впечатление от увиденного. Своей тяжелой ладонью завхоз с необыкновенной нежностью погладил револьверы, словно котенка.

— Ну как?

Вопрос требовал немедленного ответа, но у Каменева не было слов.

— Красиво. — Он пару раз кашлянул, пытаясь собраться с мыслями. Обстановка в комнате, да еще и эти револьверы окончательно смутили молодого вожатого, и он ляпнул первое, что пришло ему в голову. — А зачем эти собачьи головы на рукоятках?

— Ага, и ты тоже заметил! — Игорь, внезапно вскочив, закружился по комнате, и до Андрея дошло, что именно к этому вопросу его и подводили. — Видишь ли, Эндрю, эти револьверы не простые.

— Ну, это понятно. — Андрей старался казаться безразличным. — Дорогие небось?

— Дядя взял чуть ли не даром. — Игорь недовольно нахмурился. — Если бы не кобуры с ремнем, ему бы их бесплатно отдали.

Означенный ремень был вытянут из той же коробки и брошен Андрею. Такой же потертый, потемневший от времени и украшенный теми же простыми узорами. Он с интересом отметил, что на самих кобурах тоже был изображен загадочный герб, перечеркнутый собачьей головой.

— Кстати, там вовсе не собака, а шакал изображен, — как бы между делом произнес Игорь. — Это, — он поднял указательный палец вверх с видом философа, намеревающегося открыть великую истину, — револьверы самого Шакала!

Если Игорь ожидал, что за этой его тирадой последуют аплодисменты или вопли ужаса и благоговения, то ошибся. Андрей с вопросительной миной смотрел на старшего товарища, ожидая продолжения истории. И оно, конечно же, сразу последовало.

— Видишь ли, — начал Игорь, усевшись на чучело козла и тем самым объяснив назначение седла на его спине. — Примерно год назад мой дядя отправился в Мексику. Планировалась очередная экспедиция по изучению храма ацтеков, внезапно обнаруженного каким-то заблудившимся крестьянином, однако с ее организацией ничего не вышло, и дядя решил просто покрутиться по тамошним деревням: сувениры поискать, местные легенды послушать, иногда так можно на любопытные вещи наткнуться. И занесло его тогда в один городишко, то ли Лос, то ли Тамс, то ли Санта-хрен-его-знает-кто, в общем, не важно, и зазвал его там к себе в гости местный благородный дон Сантьяго и после пятнадцатой рюмки текилы, видимо расчувствовавшись, поведал кое-что из собственных семейных архивов. История оказалась очень интересная и нравоучительная, а вдобавок еще и загадочная.

Итак, слушай внимательно. Городок этот, то ли Лос, то ли Санта, несмотря на малые размеры, обладает нехилой историей, восходящей чуть ли не ко временам конкистадоров. Четырнадцать представителей славных испанских фамилий, вдоволь награбив ацтекских храмов, решили не возвращаться на родину и остались в Новом Свете. Основали городок, в котором и жили тихо-мирно на протяжении столетий их правнуки, потихоньку транжиря сокровища, награбленные предками. А в то время, как ты сам понимаешь, постоянно возникали вооруженные конфликты с коренным населением, да и горячая испанская кровь обычно не знает покоя: войны, революции. Удивительно, что городишко оставался в стороне от всех этих событий. В последней четверти девятнадцатого столетия там насчитывалось примерно пятьсот жителей. Помимо потомков основателей и их слуг, в городке регулярно ошивались еще десятка два ковбоев, забредавших туда в поисках лучшей доли. Но пришлые особо не буянили, только пару раз в неделю устраивали пьяные драки в салуне и изредка пытались спереть чужой скот, что обычно оканчивалось легкими перестрелками без жертв. В общем, тишь, гладь да божья благодать. И вот тут-то и появился он.

Игорь сделал короткую паузу, наслаждаясь театральным эффектом. Андрей беспокойно заерзал и вздрогнул, когда рассказчик резко рявкнул:

— Шакал!

— Шакал?

— Да, Шакал! Так его звали. Точно не известно, но предполагают, что он служил шаманом в одном из местных племен. Его представители были очень агрессивными и практиковали массовые человеческие жертвоприношения, поэтому от испанцев получили по шапке в первую очередь, после чего сделались мягкими и пушистыми, перестали конфликтовать, осели на земле, занялись разведением скота, а время от времени устраивались на поденные работы к своим старшим бледнолицым братьям. Да и что им еще оставалось делать, когда от всего племени осталось не более сотни человек, включая женщин и детей. Вот так они и жили мирно по соседству, пока в один прекрасный день шаман Шакал, желая получить откровение высших сил, не перебрал кактусовой самогонки и, собрав все племя, объявил от имени духов войну бледнолицым. — Игорь щелкнул пальцем по рогам козла с такой силой, что те задребезжали. — Ну, может, он и не пил, там у них и другие средства используются, вроде грибов и трав, но народ взбудоражил. Тут же были отправлены гонцы в соседние племена с посланием, что, мол, загостились бледнолицые на нашей земле, пора бы их выпроводить и помахать им ручкой. А чтобы заручиться еще и божественной поддержкой, решили по старинке провести жертвоприношение. За жертвами дело не стало. Несколько краснокожих воинов тут же совершили налет на ближайшую ферму, принадлежащую вышеупомянутой семье Сантьяго, вырезали всех, кто сопротивлялся, а трех молодых девушек и младенца притащили в свой лагерь.