Гарри хорошо ладил с Арчибальдом, который своим характером и поведением часто напоминал его дядю, Джеймса Уилберсона. А Элен терпимо относилась к Долли, хотя та была сплетницей и обладала острым и злым языком. По мнению Элен, к тому, что рассказывала Долли, нужно было относиться с большой осторожностью.

Из-под полуопущенных ресниц Элен посмотрела в окно. По ясному голубому небу плавали облака. Было спокойно и безмятежно, и лишь беззаботная болтовня девочек в соседней комнате нарушала этот покой.

Обычно на сердце у Элен было легко, но сегодня ей почему-то не давали покоя воспоминания о прошлом. Они лежали где-то глубоко-глубоко, погребенные, казалось, навеки, но все-таки временами нарушали ее покой. Иногда она цинично думала, многие ли из нынешних друзей не оттолкнули бы ее, узнав, что она, гордая леди Родни, родилась в африканском краале от белого отца и матери смешанной расы. Будучи сказочно красивой молоденькой квартеронкой, она была продана в рабство и стала движимым имуществом испорченной и порочной женщины, которую звали леди Памфрет, а позже, когда лорд Памфрет, ее единственный друг, скончался, она нашла защиту у известного красавца и повесы сэра Гарри Родни. Она не позволяла себе вспоминать в подробностях все, что с ней было: это было слишком ужасно. Из-за нелепого недоразумения Гарри на какое-то время исчез из ее жизни и ее продали второй раз. Теперь ее хозяином стал ученый старик маркиз де Чартелет. В его доме, стоявшем на побережье Эссекса и известном под названием «Маленькая Бастилия», она нашла свое новое убежище и жила там несколько лет. Вся ее жизнь в корне изменилась. Люсьен дал ей образование и избавил от страданий и нищеты. Она больше не была несчастной квартеронкой по имени Фауна. Теперь ее звали Элен — это имя ей дал де Чартелет. В скором времени она стала его женой.

Став мадам ля маркиза де Чартелет, она была отомщена перед обществом, которое когда-то доставляло ей одни страдания. Но насколько ей было известно, ни одна живая душа не знала о ее страшном прошлом и о черной крови, текущей в ее жилах.

После смерти Люсьена она вышла замуж за свою первую любовь, Гарри, и нашла то счастье, которое до этого постоянно ускользало от нее. Лондон принял леди Родни так, как однажды ее объявили: Мадам ля маркиза, Фауна, рабыня-квартеронка, во всех отношениях считалась умершей.

Но сегодня, когда Элен сидела в своем уютном будуаре и слушала смех своей дочери, ее беспокоили не только воспоминания о прошлом, но и мысли о будущем Флер.

Девушке было всего семнадцать лет, но сейчас люди рано вступали в брак, и Элен с Гарри поняли, что Флер пора искать подходящего мужа.

Но кто им будет? Кто достоин ее, спросила мать сама себя этим утром. Молодой Томас Квинтли — сын живущего по соседству сэра Дэвида Квинтли, доктора и ученого? Он хороший молодой человек, и он нравился Флер. Иногда она даже каталась с ним на лошадях. Но он был ей только как брат, не больше. Вивьен Локарт — симпатичный, добродушный юноша, который приезжал верхом издалека, из Гертфордшира, чтобы провести часок с Флер? Но Флер убеждала свою мать, что никогда не примет предложения от молодого Вивьена.

Этим утром Элен вдруг подумала о том, кто будет заботиться о Флер, если она не будет замужем к тому времени, когда умрут ее родители. Их смерть была еще маловероятна, но все могло случиться. Конечно, была еще кузина Долли. Однако Флер не особенно доверяла кузине, чей образ жизни вызывал у нее презрение. Нет… ей бы не хотелось, чтобы Флер жила с де Вирами.

Оставался только юрист Гарри (он был юрисконсультом сэра Артура Фейра, от которого Гарри унаследовал Пилларс). На случай ранней смерти Гарри сделал Кэлеба Нонсила законным опекуном Флер. Элен находила мистера Нонсила вежливым, даже подобострастным, но в глубине души она не очень доверяла ему.

Глава вторая

Флер Родни низко склонилась над клубком изысканно выкрашенных шелковых ниток, которыми вышивала стеганый чехол для чайника. Это был ее подарок матери к годовщине свадьбы. Она выбрала нить темно-фиолетового цвета и поднесла ее к свету, чтобы лучше рассмотреть.

— Посмотри, Кэти, прелестный оттенок, правда? — спросила она.

Кэтрин Фостер — приятная девушка с веснушчатым лицом и длинными коричневыми кудрями — посмотрела сначала на фиолетовый шелк, затем в глаза подруги. Кэтрин, как и многим другим, всегда нравились форма и цвет глаз Флер Родни.

— Честное слово, твои глаза больше фиолетовые, чем голубые, и мне нравится этот шелк, — вздохнула она. — Ты действительно счастливая! У тебя темные ресницы, но сама ты светленькая. Таких длинных ресниц я никогда не видела. Счастливая, счастливая Флер!

Флер засмеялась, и ее смех был похож на звон колокольчика.

— Глупенькая Кэти, чему тебе жаловаться? У тебя замечательное лицо, — тихо проговорила она.

Кэтрин что-то проворчала, бросив взгляд в зеркало, висящее над камином в будуаре ее подруги. Это была красивая комната (белая с синим — любимые цвета Флер), полная весенних цветов. Над каминной полкой висел портрет Элен. Флер подарили его год назад, когда ей исполнилось семнадцать лет, и сейчас это была самая дорогая для нее вещь. Она всегда восхищалась своей красивой, очаровательной матерью.

Леди Родни на портрете была великолепной в своем сером бархатном бальном платье с низким корсажем, на ее шее и груди сверкали сапфиры, густые рыжевато-золотые волосы спадали на плечи несравненной красоты.

В отличие от матери волосы Флер были немного светлее, но у нее были те же черты лица: высокие скулы, маленький подбородок и прелестный рот.

Девушки вышивали и болтали о своих делах. Они были ужасно взволнованы предстоящим балом, который леди Родни собиралась устроить в Пилларсе на следующей неделе в честь дня рождения Флер. Ей исполнялось восемнадцать лет.

Неожиданно Кэтрин вспомнила того джентльмена, который был на обеде, устроенном папой Флер на Пасху. Он весь вечер ни на шаг не отходил от Флер и даже переворачивал для нее страницы, когда та играла «Щипли, овечка, травку» на клавикордах.

— Ты не знаешь, есть ли в списке гостей лорд Чевиот? — спросила Кэтрин, искоса глянув На Флер, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели ее слова. Она была поражена: от ее слов Флер застыла, и ее лицо слегка побледнело.

— Надеюсь, что нет, — сказала она. Ее голос стал каким-то другим, и она выглядела почти испуганной.

— Но почему, Флер? — с любопытством спросила Кэтрин. — Он ведь такой красавец. Ты сама говорила, что он тебе очень понравился.

— Только сначала, — сказала Флер и нечаянно воткнула иголку в палец. Вытащив ее, она, как ребенок, слизнула языком крошечную капельку крови. — Я не хочу, чтобы он пришел на бал, — прибавила она.

— Но почему же? — настойчиво спросила Кэтрин.

— Он… я его боюсь. Мне кажется, что он неискренний и слишком смелый, — задумчиво ответила Флер.

— Но он красивый.

— О да, это точно! Очень красивый.

— И интересный.

— Не знаю. Мы Не особенно много говорили, но мне кажется, что он много путешествовал, — сказала Флер. — Он по происхождению француз и много времени проводит на побережье Франции. Папа говорит, что он замечательный наездник и стреляет без промаха. Они познакомились на одном из турниров по стрельбе. Барон также хороший фехтовальщик. Я слышала, что однажды в Париже он убил двух противников, когда те напали на него с двух сторон. Он проткнул их вот так…

И Флер, поворачивая свое маленькое запястье, ткнула иголкой вправо и влево. Кэтрин завизжала.

— Какой ужас!

— По-моему, лорд Чевиот — ужасный человек, несмотря на свою храбрость, — откровенно сказала Флер.

— Но говорит он обворожительно, — выдохнула Кэтрин. — Он необыкновенно привлекателен, дорогая Флер.

Девушка с минуту молчала. Она припомнила свою первую встречу с Чевиотом на обеде, во время которого молодой барон был центром внимания.

Когда он обратил внимание на Флер, это поначалу польстило ей. Объятая благоговейным страхом, она сидела, сцепив свои маленькие тонкие пальчики, и слушала, как он, наклонившись к ней, говорил, что она сразила его своей красотой.

— Вы более грациозны, чем белый лебедь в пруду вашего отца, — сказал он тогда. — Когда я впервые посмотрел в ваши фиолетовые глаза, я был ослеплен, и до сих пор слеп. Я никогда не видел такой красоты, мисс Родни, — шептал он ей на ухо весь вечер. Он рассказывал ей о Кедлингтоне, своей большой усадьбе, о том, как ему одиноко среди великолепия замка, как никчемны многочисленные слуги и бесценны фамильные драгоценности. Все это ожидало невесту, девушку, которая станет женой Дензила, лорда Чевиота.

Эти пьянящие, многозначительные слова весь вечер шептал самый ослепительный мужчина из тех, что присутствовали в зале. Как они вскружили голову простодушной Флер Родни! Но после ухода гостей она поговорила с матерью о вечере и спросила:

— В лорде Чевиоте есть что-то такое, что вызывает у меня неприязнь. Как ты думаешь, что это?

Элен ответила не сразу. По ее мнению, Чевиот, несмотря на свою внешность и титул, был слишком неистовым, слишком грубым для ее дочери, которую она и Гарри так долго защищали от злого мира.

— Мне лично он не нравится, моя дорогая, и если ты не хочешь, тебе не надо больше встречаться с ним, — сказала мать.

Но Гарри Родни думал иначе. Он заинтересовался Чевиотом. С Рождества Гарри дважды гостил в Кедлингтон-Хаус как участник большого стрелкового праздника. Элен, конечно, была приглашена, но она отказалась поехать. Она предпочла остаться в Пилларсе со своей дочерью.

Когда Элен упомянула о слухах, будто Чевиот — плохой человек, Гарри рассмеялся и погладил ее по голове.

— Дорогая моя, он мужчина, и неженатый. Нельзя же ожидать, чтобы он жил, как святой. Такое ли безупречное прошлое у Гарри Родни, что он может позволить себе обвинять других?

— Если Гарри в молодости и был небезупречен, то он по крайней мере всегда был добрым. Кому же знать это, как не мне? — ответила Элен. — Но по-моему, Чевиот не знает милосердия.

— Моя любовь, не забивай свою прелестную головку мыслями о нем.

— Но он влюблен в нашу дочь, — вздохнула Элен, — и прилагает все усилия, чтобы встретиться с ней.

И Гарри снова просто и весело рассмеялся. Этот смех Элен особенно любила в нем.

— Какому же мужчине может не понравиться наша Флер? Чевиот зря старается, она не выйдет за него замуж.

— А ты бы хотел этого? Гарри подергал мочку уха.

— Н-нет, — помолчав, сказал он. — Я бы не хотел. Он, как ты говоришь, слишком искушенный… и, наверное, слишком старый для нее. Пусть она выйдет замуж за какого-нибудь простого юношу. Это будет лучше всего.

Элен удовлетворилась этим и больше не думала о хозяине Кедлингтон-Хаус. Однако потом она поговорила о нем с кузиной Долли, и маленькая сплетница сообщила ей еще кое-какие подробности о великолепном бароне, представив его не в очень выгодном свете.

— Ходят слухи, что одна девушка благородного происхождения недавно утопилась из-за того, что он предал ее, — сказала она. — Романтично, правда? Но мне бы очень хотелось поговорить с ним. Он такой красивый и такой озорной! Говорят, что в его доме есть башня с привидениями, где было совершено даже преступление, — она хихикнула. Но эти сведения отнюдь не улучшили мнения Элен о лорде Чевиоте.

Дочитав последний абзац длинного письма Долли, Элен открыла дверь и позвала дочь:

— Флер! Поди к маме на минутку.

Кэтрин, услышав голос леди Родни, поднялась и сказала, что ей пора идти. Ее мама прислала за ней мисс Спенсер в двухместной карете, запряженной парой коней; она должна идти.

— Приходи завтра, дорогая Кэт, и мы закончим наше рукоделие, — сказала Флер, целуя подругу в щеку.

В будуаре своей матери девушка нежно посмотрела на печальное, но удивительно красивое лицо этой пожилой женщины. На нем отражались следы глубоких страданий, но мать никогда не говорила об этом, а Флер никогда не задавала ей вопросов. Она лишь могла смутно догадываться, что ее мать в прошлом была очень несчастна. Однажды отец сказал ей:

— Никогда не обижай маму, моя Флер, потому что у нее была трагедия, которую ты в силу своей молодости еще не можешь понять. Она перенесла много тяжелых испытаний. Теперь и ты, и я должны заботиться о том, чтобы ни слезинки больше не упало из ее глаз.

Элен обняла дочь одной рукой и начала читать ей письмо кузины Долли:

— «Может быть, вам будет интересно узнать, моя дражайшая Элен, что вчера Арчибальд и я катались на лошадях в Роу, и, как вы думаете, кого мы там встретили? Самого Чевиота! Он галопом подъехал к нам и поздоровался. Он стал еще красивее, чем раньше. На нем были черный фрак и белые бриджи. А говорил он о вашей маленькой Флер…»

Элен сделала паузу и вопросительно взглянула на дочь, которая слегка покраснела. Элен продолжала:

— «Кажется, он находит ее такой привлекательной, что горит желанием снова увидеть. Он спрашивал, не могу ли я уговорить ее приехать и погостить у моих девочек…»

Флер внимательно слушала, пока мать читала письмо, но затем выбралась из-под руки, обнимавшей ее, и задумчиво потрогала блестящие листья маленькой пальмы, которая стояла в углу комнаты.

— Ну, моя дорогая, — сказала Элен, — что ты скажешь по этому поводу?

— Пусть будет так, как хочешь ты, мама. Если папа хочет, чтобы барон пришел на мой праздник, пусть приходит.

В этот момент послышался стук лошадиных копыт. Мать и дочь обменялись радостными взглядами.

— Приехал твой отец, — сказала Элен.

Они вместе спустились по красивой винтовой лестнице в зал, который теперь был гораздо больших размеров, чем был в тот день, когда Элен впервые вошла в него. В дверь вошел Гарри Родни.

Он поцеловал свою прелестную жену и дочь.

— Как поживает моя крошка? — спросил он, потянув дочь за шелковистый локон, который падал на ее плечо.

Флер с простотой, свойственной молодым девушкам, сразу заговорила о проблеме, которая беспокоила ее.

— Мама и я хотели кое о чем спросить у тебя, папа.

— О чем, моя крошка?

— Мама тебе скажет.

— Это касается гостей, которых мы приглашаем на праздник, — сказала Элен.

— Да, — сказал Гарри, — это будет прекрасный день, когда наша Флер станет светской женщиной! — он в шутку по-рыцарски поклонился дочери.

Флер весело рассмеялась.

— Не думаю, что когда-нибудь стану такой, папа. Я не хочу этого. Право же, не хочу оставлять тебя, маму и наш дом.

— Давай поговорим о гостях, которых пригласим на твой бал, — сказал отец.

Элен, которая знала, о чем хотела, но не смогла спросить ее дочь, сделала это за нее.

— Она хочет поговорить о лорде Чевиоте, Гарри. У нее нет уверенности, хочет ли она, чтобы молодой человек снова приехал сюда. Он ей не понравился.

Гарри Родни, который не очень хорошо разбирался в людях, потрогал пальцем свой нос и стал размышлять.

— Да, Чевиот… Мы пригласили его на праздник Флер?

— Еще нет. Все приглашения уже разосланы, — сказала Элен. — Но мы знаем, дорогой, что ты был у него в гостях в Кедлингтоне и несколько раз говорил, что хочешь, чтобы мы еще раз пригласили его к нам.

Гарри налил себе стакан шерри и отпил из него, добродушно улыбаясь жене.

— Надо спросить у тебя, мой ангел. Что ты хочешь предпринять?

Но Элен знала своего мужа. Гарри не всегда был тактичен, и у него абсолютно не было памяти. Она положила руку ему на плечо и шаловливо взглянула на него.

— Когда вы в последний раз ездили с Чевиотом на англо-французские петушиные бои, ты не упомянул ли о дне рождения Флер и не предложил ли ему прийти? Это было бы так на тебя похоже, Гарри.

Его красивое лицо залилось краской. Он выглядел виноватым и кашлянул.

— По правде сказать, любовь моя, теперь я припоминаю, что действительно упомянул об этом, а в ответ Чевиот спросил, может ли он прислать Флер коробку орхидей, которые выращивают в знаменитых теплицах и садах Кедлингтона.

Элен изменилась в лице, а Флер прикусила губу.

— Терпеть не могу орхидеи, — еле слышно проговорила девушка.

— Ничего страшного, моя девочка, ты можешь принять их, а потом кому-нибудь отдать, — сказал ей отец.

Но Элен покачала головой.

— Гарри, Гарри, ты никогда не был дипломатом, хотя я люблю тебя всем сердцем.

— Я поступил неправильно? — спросил он и при этом выглядел таким удрученным, что Элен немедленно взяла его сильную красивую руку в свою и прижала к щеке. Это был жест маленькой девочки.

— Любовь моя, — еле слышно прошептала она. — Если уж ты пригласил его, то не тревожься. Мы можем принять Чевиота еще раз, и Флер примет орхидеи. Но надо ясно дать ему понять: мы не желаем никаких серьезных шагов с его стороны ни сейчас, ни потом. Он не пара Флер.

— Конечно, нет, — поспешно согласился Гарри. — Он слишком стар, но отлично владеет охотничьим ружьем и шпагой. Я никогда не видел таких, как он. Ну, ну, я исправлюсь…

Он ушел. Элен улыбнулась дочери.

— Теперь уже слишком поздно, Чевиот все равно придет. Твой папа был неосторожен. Он слишком щедр, когда дело касается приглашений.

— Ничего страшного, мама, — сказала Флер. — Я потанцую с лордом Чевиотом только раз и пошлю орхидеи маме Кэтрин, она их любит.

Элен наклонилась и коснулась губами щеки дочери.

— Не нужно бояться барона Кедлингтонского… или кого-либо другого. Отец и я всегда готовы защитить тебя, мой ангел, — сказала она.

Вскоре после того, как разразится буря, которая уже сейчас собиралась на горизонте Флер, девушка вспомнит эти любящие слова. Они были сказаны от чистого сердца, но в блаженном неведении. Ни преданность матери, ни сила отца уже не смогут защитить Флер от той судьбы, которая ожидала ее.