Знаменитости достаточно сломать ноготь, и она бросается в «Твиттер» сообщать миллионам поклонников о своей «травме», что вызывает волну откликов от людей, которым, видимо, больше нечем заняться.
И одновременно храбрые мужчины и женщины погибают молча, забытые всеми, кроме членов семьи.
«А у меня и семьи-то нет, чтобы меня помнить».
— Агент Роби?
Роби поднял глаза и увидел женщину лет тридцати, стоявшую на пороге. Она была в черной юбке, белой блузке и туфлях на каблуках. Волосы собраны на затылке. На шее бейджик с удостоверением в прозрачной обложке.
— Да?
— Вы не могли бы пройти со мной?
Роби не двинулся с места.
— Куда?
Женщина растерялась.
— На следующие тесты.
— Медосмотр я уже прошел. Мою задницу протаскали по всей округе. В меня стреляли, едва не утопили и едва не сдули ветром с шестого этажа. О каких именно тестах идет речь?
— Я не могу это раскрывать.
— Так приведите того, кто может.
Женщина глянула на камеру наблюдения в стене.
— Агент Роби, вас ждут немедленно.
— Ничего, подождут.
— Не уверена, что вы располагаете такой свободой.
— Вы вооружены?
Она отступила на шаг:
— Нет.
— Тогда я располагаю такой свободой до тех пор, пока за мной не пришлют тех, кто будет вооружен и готов стрелять в меня.
Женщина опять обвела комнату нервным взглядом. Потом сказала мягко:
— Это психологическое тестирование.
Роби встал:
— Тогда ведите.
Глава 11
Врач только что закончила осматривать Рил. Листая ее карту, она подняла глаза на пациентку.
— Как давно это было? — спросила она.
— Было что?
— Кесарево сечение.
Рил ничего не сказала.
Врач указала на ее плоский живот.
— Низкий поперечный разрез брюшной стенки. Или разрез Пфанненштиля. Иначе называется бикини-разрез, потому что проходит сразу над лобковыми волосами. Он едва заметный, но различим профессиональным взглядом. Вы удаляли шрам лазером «фраксель»? Он хорошо помогает.
Рил спросила:
— Можно мне надеть халат?
— Да, конечно. Возьмите вон тот, со стены. И я не хочу совать нос в вашу личную жизнь. Вопрос чисто медицинский.
Рил набросила халат и плотно обернулась им.
— Ответ нужен в связи с какими-то причинами, по которым я здесь?
— Нет.
— Приятно знать, — ответила Рил коротко. — Хотя если бы вы сказали «да», я все равно бы не ответила.
— Прошу прощения. Я не собиралась…
Рил перебила ее:
— Слушайте, наверняка вы хороший человек и компетентный врач, но шансы, что я выберусь отсюда живой, невелики, так что я стараюсь сосредоточиться на моем будущем, а не на прошлом, ясно?
Доктор нахмурилась:
— Не уверена, что поняла, что вы имеете в виду, говоря «не выберусь отсюда живой». Если вы предполагаете…
Рил уже вышла за дверь.
Охранник в форме ждал ее за дверью; он сопроводил Рил обратно к ней в комнату.
Роби там не было. Она открыла свой вещмешок и быстро оделась, памятуя о глазах, наблюдающих за ней через видеокамеры в стене.
Рил достала из вещмешка ручку и нацарапала на стене:
«Дежавю. Оруэлл, 1984».
Потом села и стала ждать, когда в коридоре послышатся шаги. И когда откроется дверь.
Вряд ли ее оставят в покое надолго. И вряд ли в графике Маркс предусмотрен для них освежающий дневной сон.
Она прикинула, куда мог подеваться Роби. Может, их разделили намеренно, чтобы попытаться настроить против друг друга?
Не прошло и пяти минут, как случились две вещи.
Послышались шаги и открылась дверь.
Там стояла та же молодая женщина, что приходила за Роби.
— Агент Рил, будьте так любезны…
Прежде чем она закончила, Рил вскочила и вырвалась мимо нее в коридор.
— Давайте покончим с этим! — крикнула она через плечо удивленной женщине, которая заторопилась ей вдогонку.
Роби сел напротив мужчины в кабинете, заставленном книжными стеллажами. Свет был приглушен. Окон не было. Фоном играла классическая музыка.
Мужчина напротив него был бородатый, с лысой макушкой, в руках он держал трубку. Очки в черной оправе соскользнули ему на кончик носа. Он подтолкнул их к переносице и опять взялся за трубку.
— Запрет на курение дошел даже сюда, — сказал он в качестве объяснения. — Признаю, у меня зависимость. Печальное положение дел для психолога. Я помогаю другим с их проблемами, а свою решить не могу.
Он протянул руку через стол:
— Альфред Биттермен. Психолог. Это как психиатр, но без медицинского диплома. Теблетки выписывать не могу.
Роби пожал ему руку и откинулся на спинку стула:
— Полагаю, вы знаете, кто я такой. — Он указал глазами на толстую папку перед Биттерменом.
— Я знаю только то, что есть в личном деле. А это не то же самое, что личное знакомство.
— Мудрое замечание, — кивнул Роби.
— Вы — ветеран нашего агентства. Много чего совершили. Кто-то скажет, даже невозможное. Получили высшую официальную награду, которую контора вручает от собственного имени. — Биттермен налег на стол и постучал по столешнице свой трубкой. — Откуда возникает вопрос, почему вообще вы здесь.
Роби немедленно заозирался. Биттермен покачал головой.
— Никакого наблюдения, — сказал он. — Это запрещено.
— Кто сказал? — спросил Роби.
— Верховное начальство агентства.
— И вы верите, что это правда так?
— Я работаю тут уже долгое время. И по работе мне доверяют немало секретов. Доверяет в том числе и это самое начальство.
Роби, похоже, заинтересовался:
— Но как это вас защищает? Хотите сказать, если с вами что-то случится, их секреты попадут в прессу?
— О нет, не так мелодраматично. Скорее дело в эгоизме. Видите ли, ни один из этих шишек не хочет, чтобы его секреты были записаны и потом могли всплыть. Поэтому было приложено немало усилий и много народу постаралось, чтобы кабинеты психологов здесь были защищены от любого наблюдения. Можете говорить свободно.
— Тогда почему, на ваш взгляд, я здесь?
— Вы явно разозлили высшее руководство. Если только у вас нет другого объяснения.
— Нет, это вполне подходит.
— Джессика Рил тоже тут.
— Она была инструктором в Пекле.
— Я знаю. И чертовски хорошим. Но она — сложный человек. Гораздо более сложный, чем большинство тех, кто сюда попадает, и это о чем-то да говорит. Они все сложные, каждый по-своему.
— Я немного знаю ее биографию.
Биттермен кивнул.
— А вы знаете, что я проводил ее первичную психологическую оценку, когда она поступила к нам новобранцем?
— Нет, этого я не знал.
— Прочитав ее личное дело, еще до встречи с ней, я не сомневался, что она провалит тест. По-другому и быть не могло. Предыдущий опыт ее извратил.
— Но она прошла, как я понимаю.
— Прошла. Она буквально поразила меня при первой встрече. А ей было каких-то девятнадцать лет. Неслыханно. Обычно контора не нанимает полевых агентов, не окончивших колледж. А она сразу стала первой в своей группе. Возможно, «лучшая из лучших» звучит немного устарело, но иначе не назовешь. Нельзя быть тупым и немотивированным и преуспеть в ЦРУ. Работа-то специфическая.
— Значит, вы разглядели в ней нечто особенное?
— Может, да, а может, и нет.
— Что вы хотите сказать?
— Несмотря на весь мой опыт, я не уверен, что сумел вытащить наружу ее подлинную личность, агент Роби. Не думаю, что кто-нибудь вообще смог. Включая, вероятно, вас.
— Джанет Ди Карло сказала мне приблизительно то же самое.
Биттермен отодвинулся от стола и нахмурил лоб:
— Трагедия. Я так понимаю, только благодаря вам она осталась в живых.
— Нет, была и другая причина. Джессика Рил. Благодаря ей я остался в живых.
Биттермен постучал пальцем по толстой папке с его личным делом:
— Полагаю, вдвоем вы составили отличную команду.
— Так и есть.
— Вы испытываете к ней уважение?
— Да.
— В прошлом она совершала спорные поступки. Кто-то может классифицировать их как измену.
— Ну вот, уже горячее, — заметил Роби.
— Мне же надо отрабатывать зарплату, агент Роби. Но я не выношу суждений. И не принимаю ничью сторону. Я просто… пытаюсь понять.
— Но вы должны оценить, годен ли я психологически для полевой службы. Тем более в связке с Рил.
— Мне кажется, одно зависит от другого. Вы приняли решение помочь ей. Против приказа. Это серьезное нарушение протоколов агентства. Даже вы должны это признавать. Возникает вопрос: почему столь высокопрофессиональный агент, как вы, пошел на такое. И это, агент Роби, напрямую связано с темой вашей психологической пригодности.
— Ну, если судить о ней по моей готовности подчиняться приказам, тест я заранее провалил.
— Ничего подобного. Все гораздо глубже. Агенты не выполняли приказы и до вас. Некоторые по причинам, которые впоследствии признавались неубедительными. Другие по причинам, которые оказывались оправданными. Но и это еще не позволяет сделать заключение. Оправданное или нет, неисполнение приказа является служебным нарушением. Армия, зависящая от прихотей рядового, — это не армия, а анархия.
Роби поерзал на стуле:
— Тут не поспоришь.
— И вы не впервые так поступили, — сказал Биттермен.
Он открыл папку и принялся листать страницы. Это заняло столько времени, что Роби показалось, доктор про него забыл.