4. Публичная библиотека Северной Бравы «Литера и Логос»
Это произошло, когда Рейчел исполнилось одиннадцать лет. Восьмого апреля, в ее день рождения.
Мама устроила для нее особенный завтрак — испекла ее любимые булочки с апельсинами и шоколадом. Где Джудит раздобыла апельсины, Рейчел никогда не узнает — свежие фрукты нигде было больше не купить, — но у Джудит имелись свои методы, известные только матерям. А когда они ели булочки, отец Рейчел пообещал ей приключение, когда она вернется из школы. Каким же оно будет на этот раз?
В школе никто день рождения Рейчел не отмечал, о нем лишь упомянули на собрании, на что никто не отреагировал. Сладости не раздавали. Песни не пели.
Когда Рейчел пришла домой, Роберт возился у себя в комнате с какими-то тлями. Джудит отдыхала после приступа кашля, которые становились все хуже с каждым годом правления Чарльза Мальстайна. Зато отец ждал ее у двери, и глаза у него сияли.
— Пальто можешь не снимать, моя дорогая Рейчел. Для этого приключения нам нужно выйти на улицу.
У Рейчел что-то защекотало в животе, какая-то смесь возбуждения и страха. На улицу? Ни одно из их приключений прежде не проходило за пределами гостиной. Детям не разрешалось выходить на улицу — за единственным исключением, когда они шли в школу. Так что задумал отец? И благоразумно ли это?
— А мама знает? — спросила она.
Отец немного покраснел.
— Конечно, конечно. Но она в постели из-за своего ужасного кашля. А теперь зашнуруй покрепче ботинки и прихвати перчатки. Роберт тоже пойдет, попроси его приготовиться. Нам понадобится его помощь.
Рейчел не поняла, для чего им понадобится помощь Роберта, но промолчала.
Они вышли из дома, когда солнце висело уже низко. Роберт, к этому времени ставший уже серьезным ботаником двенадцати с половиной лет, присоединился к ним.
— Куда мы идем? — прошептала Рейчел, но Роберт лишь пожал плечами.
Они миновали небольшую группу ненавистных полицейских, которые слонялись по улице, курили и переговаривались по рациям. Отец неожиданно занервничал.
— Куда идете? — рявкнул один из полицейских.
— Просто идем к врачу. У мальчика болит ухо, — как можно небрежнее ответил Феликс.
— Возвращайтесь до темноты!
Они кивнули и пошли дальше. Дойдя до конца улицы, они вышли на бульвар и сели в первый же трамвай. Рейчел хотелось радоваться. Хотелось рассказать людям с печальными лицами на противоположных сиденьях о своем дне рождения, и что родители подарили ей маленький шахматный набор, а Роберт подарил коробку шоколадных конфет (как всегда, без одной конфеты). Ей казалось, что, может быть, если она поймает чей-то взгляд, это людей порадует и даст им понять, что все не так уже и плохо. Но никто не поднял взгляда. Их глаза были устремлены на пол трамвая.
Такова нынче Брава, мелькнуло в голове у Рейчел. Все сдались. Смирились с полицией на каждом углу, с тем, что их письма читают, а телефонные разговоры прослушивают. С тем, что нельзя даже улыбнуться в трамвае девочке, у которой день рождения.
Они сошли на Северной станции Бравы, и отец взял ее за руку. Ладонь у него была влажная и горячая. «Он из-за чего-то волнуется, — подумала Рейчел. — И держит меня за руку, чтобы успокоиться».
Вскоре они приблизились к величественному зданию с фасадом на реку. Три высокие башни тянулись в небеса. Входную арку окружали статуи ангелов. Некоторые играли на арфах, другие подпирали ладонями подбородки и смотрелись мудрецами. Два самых больших ангела держали на поднятых руках огромную каменную ленту с выгравированным названием:
...ПУБЛИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА СЕВЕРНОЙ БРАВЫ «ЛИТЕРА И ЛОГОС»
— Так вот где ты работаешь, — прошептала Рейчел.
Она страшно обрадовалась, потому что еще никогда не была у отца на работе, но сотни раз это себе представляла.
— Библиотека закрыта, — сказал Роберт. И был прав.
Большие железные ворота перед ступенями, ведущими к главному входу, были заперты на висячий замок. Комитет Нового Порядка Мальстайна сократил время работы библиотеки с десяти часов утра до трех часов дня. Зарплата Феликса соответственно уменьшилась, и Рейчел знала, что это отца разозлило.
— К счастью, кое у кого есть ключ от боковой двери, — негромко сказал отец.
Он разжал кулак и показал им четыре ключа. Два железных, один бронзовый и крохотный золотой. Рейчел заметила, что рука отца чуть-чуть дрожит.
Рейчел внутренне напряглась. Пронзивший ее радостный трепет при одной лишь мысли о возможности войти через тайный вход в пустую библиотеку смешивался с нарастающим страхом: а вдруг ее замечательный, но несколько сумасбродный отец устроит ей приключение, о котором они все пожалеют?
— Пойдем.
Отец крепко взял ее за руку, и они прошли через небольшие боковые арочные ворота с табличкой: «Только для библиотечной администрации. Просьба в этот звонок не звонить». Пока Рейчел гадала, зачем здесь звонок, в который никому не следует звонить, Феликс тихо открыл ворота железным ключом и провел детей внутрь.
Они оказались в мощеном внутреннем дворике с несколькими яблонями и скамейками для чтения. Библиотека возвышалась над ними, безмолвная и впечатляющая в сумерках.
Феликс с детьми поднялись по узким ступеням к деревянной двери, ведущей в здание. Рука Феликса заметно дрожала. Роберт это тоже увидел и встревожился. Феликс достал второй железный ключ, уронил его, подобрал и снова уронил.
— Скользкий, — сказал он.
Роберт наклонился, поднял ключ, маленькими проворными пальцами вставил его в замочную скважину и открыл дверь.
Феликс улыбнулся, но Рейчел увидела в его глазах страх. На лбу отца поблескивали капельки пота.
— Молодец, Веснушка. Нам сюда.
Они пошли по многочисленным коридорам, ноздри Рейчел щекотали запахи книг и клея. Роберт часто заявлял, что от подобных запахов его начинает тошнить, но сегодня он помалкивал. Все были возбуждены. Уж очень необычным было это их приключение. Если бы только Рейчел знала, к чему это приключение приведет!
Она взглянула на брата, надеясь, что ему известно больше, чем ей. Но брат, похоже, был так же озадачен. Отец пошел быстрее. Не опасался ли он, что кто-то идет за ними? Рейчел обернулась и всмотрелась в темный коридор, выложенный плиткой, но никого не увидела. Она ощущала стеснение в груди, сильно бьющееся сердце и странный высокий шум в ушах, которым, как она решила, мозг подавал ей какой-то сигнал. Да, точно. Ей было страшно.
Они миновали несколько отделов. Все они были обозначены деревянными табличками. Древняя история, греческая, египетская и римская. Затем современная история, европейская и американская. Социология. Антропология. Орнитология. Зоология. (Роберт с любопытством заглянул туда, но отец потянул его дальше по коридору.) Биология человека. Бактериология. Другие «логии». Физика.
Потом начались языковые отделы. Арамейский. Вавилонский. Баскский и саамский. Венгерский. И дальше мимо русского и немецкого, больших томов мистицизма и философии, французских лирических поэтов и итальянских постструктуралистских романов.
Все глубже и глубже погружались они в недра библиотеки. В места столь тихие и уединенные, что, казалось, туда годами никто не заходил. Они шли по извилистым коридорам, огибали углы и наконец поднялись по какой-то крутой лестнице. К еще одной двери.
Она была небольшой, из старых дубовых досок, на которых были вырезаны грозди винограда, арфы и снова ангелы. По бокам свисали красные бархатные занавеси, делая ее похожей на сцену маленького театра.
На уровне головы Рейчел к ней крепилась медная табличка.
На ней значилось:
...Комната редких книг
Вход только по приглашению
Феликс улыбнулся.
— Вы приглашены.
Он достал бронзовый ключ, уже больше не нервничая, словно восторг от этого приключения пересилил любой страх.
— Мне не положено иметь этот ключ, — прошептал он. — Я стащил его у госпожи Шрёдингер, когда она спала сегодня днем.
Ключ повернулся в замке. Дверь чуть скрипнула, и Рейчел подпрыгнула.
— Тут нет сигнализации, папа? — спросил Роберт, глядя на отца снизу вверх.
— Я ее выключил, когда уходил.
— А как насчет ночных сторожей?
— Они не начинают обходы раньше семи вечера.
Феликс открыл дверь.
В комнате царил почти полный мрак. Единственное окно, располагавшееся высоко на левой стене, пропускало лишь отсветы умирающего дня. Три других стены были обставлены застекленными шкафами. И в этих шкафах стояли самые прекрасные, древние и безмолвные книги из всех, что Рейчел доводилось видеть.
Они покоились за стеклом подобно спящим призракам, ждущим, когда их разбудят.
Рейчел взглянула на старинные часы на дальней стене. Половина седьмого. У них лишь полчаса, чтобы успеть уйти до прихода ночных сторожей.
— Зачем мы сюда пришли, папа? — спросила она. От ее дыхания в холодном воздухе появлялись облачка пара.
Отец улыбнулся, вместо ответа взял ее за руку и подвел к шкафу в дальнем конце правой стены.
В нем была всего одна книга. Она лежала чуть наклонно на невысокой подставке. Выцветшая, переплетенная в темно-красную кожу, на обложке изображение из сусального золота спящей фигуры, зависшей в воздухе и окруженной тонкими дымчатыми линиями наподобие облаков. Над этим изображением было название книги, тоже написанное сусальным золотом, — три слова старинной вязью, так что сразу было даже трудно их прочесть.
