Шарм Первого, как полагал Аравейн.

Он закрыл глаза, вытесняя из головы все внешние шумы и готовясь потратить минуты пустотного полета в медитации.

— Нормально ли, что боевое отделение легиона сопровождает один из библиариев?

Аравейн проскрежетал сквозь зубы, не открывая глаз:

— Нет.

— А что означает этот… амулет у вас на потолке?

Библиарий ничего не ответил, и женщина, к счастью для легионера, наконец умолкла. «Громовой ястреб», чей корпус формой походил на слиток, с креном оторвался от своего посадочного блока и, сделав полный поворот вокруг своей оси, полетел к дверям пусковой палубы. Женщина что-то забормотала, а десантно-штурмовой корабль вздрогнул и устремился вперед. Резкое ускорение почти не повлияло на настрой легионеров с их улучшенной физиологией, но летописец крепко вцепилась в фиксирующие ремни, словно боялась, что ее может выкинуть в космос.

— Зачем… Льву… допускать… пиктера… на… свой… корабль… а потом… лишать… его… пикт-аппарата?

— Кто знает?

В отличие от женщины-смертной, дрожь десантно-штурмового корабля практически не мешала работе голосовых связок Аравейна.

— Как… вы… думаете… что мы… там… найдем?

Тригейн, непосредственный подчиненный Кая, усмехнулся, когда остальные легионеры надели шлемы и в последний раз проверили оружие:

— Не знаю, как вы, братья, но я все еще надеюсь на орков.

Глава вторая

I

Норлев развернулся и окатил коридор автоматическим огнем точно в тот момент, когда из-за угла выскочил корабельный охранник.

Хотя нет… За мгновение до того.

Флешетты со скрежетом прошили трубы под потолком, изрешетили солдатский бронежилет со шлемом и буквально разорвали на куски неприкрытые конечности. Человек сполз по стене грудой окровавленного мяса.

От встречной очереди Норлев нырнул за выдвижной пластальный щит — одно из нескольких средств защиты экипажа в случае перестрелки. И снова мужчина был готов поклясться, что порыв настиг его на полсекунды раньше, чем обнаружился второй охранник.

Он высунулся из-за укрытия и выстрелил, но пистолет капитально проигрывал в дальности вражескому тяжелому автомату и лишь высек из переборки россыпь искр. Но тут примерно в сотне метров дальше по коридору раздался грохот — сработали взрывпакеты, которые Норлев заложил в стенах. Миниатюрное, но яростное рукотворное солнце за отведенный ему миг пережгло идущие от реактора кабели питания, отчего по всей палубе, мигнув, погасли осветительные лампы.

Воспользовавшись растерянностью противника, мужчина выпрыгнул из-за шита, вскинул к груди автоматический дробовик из корабельного арсенала и зажал спусковой крючок. Выстрел гулко прогремел в тесноте прохода, а дульная вспышка в темноте ослепила не хуже фотонной гранаты. Охранника сбило с ног. Снова воцарился мрак, однако Норлев внезапно осознал, что может видеть — поверхности вокруг мерцали, будто очерченные звездным сиянием, — и удивился, что его это ничуть не удивило.

— Разберитесь со светом! — крикнул кто-то у него за спиной.

Норлев обернулся. На ближайшем перекрестке тьму рассекли три ярких луча от подствольных фонарей. Мощного телосложения солдат в громоздкой броне направил свой луч прямо ему в глаза.

— Он здесь, сэр! — рявкнул бугай, шагая к бунтовщику.

Понимая, что не успеет навести оружие, Норлев сам ринулся на врага.

Боец ударил первым — в лучах фонарей сверкнул наконечник штыка. Норлев отбил лезвие прочным стволом дробовика, а затем пнул противника в живот. Раздался треск, как если бы разбилась тарелка, и солдат отлетел на добрый метр, а мятежник отклонился назад, почти параллельно полу, уворачиваясь от засвистевших вокруг пуль. На помощь товарищу уже бежал второй громила. Норлев резко выпрямился. К нему устремилась шоковая булава, оставляя в воздухе озоновую дымку, и с громовым хлопком попала в плечо. Почти ничего не ощутив, он второй рукой схватил вояку за шею, сломал ее и дважды приложил уже испустившее дух тело о стену.

Налетевший шквал огня вынудил его снова укрыться за переборкой, прижавшись к холодной пластали опорной колонны. Судя по лучу с другой стороны, метавшемуся точно жук в банке, последний боец торопливо отступал.

Когда свет исчез за углом, к пораженному плечу вернулась чувствительность. Одежда на нем стала влажной, пальцы покраснели от прикосновения.

— Просто царапина, ничего страшного, — пробормотал Норлев.

Мысли подернуло импульсом чуждого разума.

— Я убил четырех человек. — Он задрожал, глядя на собственную ладонь. Накатила дурнота. — Этими руками.

Далекое сознание надавило сильнее.

— Лифты… Да, конечно.

В голове раскрылись лепестки бесконечности.

— Я понимаю.

Дойдя до пересечения коридоров, где скрылся пятый солдат, Норлев повернулся на каблуках и двинулся в противоположную сторону.

Его там уже ждали.

Солдат схватился было за дробовик, но палец на спусковом крючке вдруг перестал слушаться — впервые с того момента, как его захлестнула потребность войти в кубрик и вышибить Вальдимиру мозги. Стоявшее перед ним существо носило сгорбленное, будто поломанное тело и изорванную форму младшего офицера. Его мраморную кожу пронизывали черные вены, а на месте глаз зияли бездонные провалы — дыры в ткани реальности, объятые пламенем, усыпанные иномирными звездами. Руки с оружием сами собой опустились, и у плотской оболочки напротив тоже, словно в каком-то зловещем отражении. Между ними двоими пронеслась вереница мыслей, не сдерживаемых грубой материей человеческого мозга, но из этого обмена Норлев извлек лишь эмоции.

Нерешительность. Раздражение. Страх, перерастающий в злобу.

Под бешеный стук сердца, выдыхая из легких горячий воздух, мужчина крепко сжал дробовик и через силу поднял.

Он только моргнул…

И снова оказался один.

Обернулся, посмотрел через плечо, но офицер просто испарился.

Будто вспоминая полузабытый сон, Норлев коснулся лица и ощутил пальцами твердые шершавые бугры там, где под его собственной холодной дряблой кожей проступили черные вены.

С перекрестка за спиной послышались крики и резкий грохот автоматической стрельбы. Норлев повернулся на звук, но давление на мозговой ствол усилилось, топя в глубинах сознания любые мысли о новом столкновении. Солдат уступил и позволил чужой воле направлять его к шахте магнитного лифта.

Налево. Направо. Направо. Снова налево. «Обрин» намеренно создали запутанным лабиринтом, в котором Норлев, однако, знал каждый угол.

В одном из коридоров его настигло кошмарное предчувствие, за которым уже в следующий миг последовали гул и вибрирующая боль, словно все зубы разом начали медленно выползать из челюстей. По палубному настилу прокатился отголосок мощного удара, затем еще один… Нет, не удары — поступь гиганта. Гонимый вперед, Норлев сорвался на бег. Болтающийся на ремне дробовик бился о бедро.

Но внезапно предчувствие стало реальностью.

Он увидел человека. Мужчину. Трех метров ростом. Облаченного в громадную черную броню, рычавшую, будто голодный и злой механический зверь. В кромешной тьме лицо незнакомца виделось кривой маской из образов внечувственного восприятия и блеклого внутреннего света.

— Легионес Астартес, — пробормотал солдат, наконец понимая недавние колебания в чужацком голосе.

Мириады перспектив бесконечности сосредоточились в одной разрушительной цели.

— Да! — рявкнул незнакомец в ответ.

Норлев разрядил дробовик прежде, чем гигантский сверхчеловек успел среагировать на его присутствие. Урона, впрочем, он причинил не больше, чем если бы руками швырнул в исполина мешок гвоздей. Дробь отскочила от нагрудника воина и зарикошетила в тесноте коридора, наполнив мрак вспышками искр. Двинувшись на легионера, он выстрелил снова, и снова. Оружие выбрасывало гильзу за гильзой, но результат был один — все равно что силиться галькой поцарапать танк. Космодесантник не пытался найти укрытие, даже не сбавил шаг. Безо всякой спешки он поднял болтер, а палец коротко зажал спусковой крючок. Один-единственный реактивный снаряд, предназначенный для вскрывания брони мутантов-переростков, ксеносских отродий и всего прочего, что враждебная Галактика могла выставить против военной смекалки человечества, взорвался у Норлева в животе.

Солдата поглотила тьма.

Но мгновение спустя он очнулся — прислоненный к переборке и глядящий в потолок. Норлев опустил взгляд. По палубе растекалась зловонная лужа телесных жидкостей, а разметанные ошметки потрохов тянулись к двум кровоточащим комам мяса, которые, вероятно, еще совсем недавно служили ему ногами.

Легионер не остановился. Сочтя Норлева покойником, воин направился дальше своей дорогой, походя расплющив тяжелым сабатоном протянутые по полу вывалившиеся кишки.

— Можешь передать Тригейну, брат, — его низкий голос двоился и искажался помехами в открытом вокс-канале, — это не орки.

Космодесантник скрылся в коридоре, но издалека еще доносились ритмичное шипение и стук магнитных подошв по металлическому настилу.

Норлев моргнул, резко ощутив непреодолимую сонливость.

— Легионес Астартес, — прохрипел он в ответ искорке жизни, настойчиво пробивавшейся в охватившей разум мгле, и закрыл глаза. — Но их не должно быть здесь…