Академия наук представляла собой комплекс стальных небоскребов цилиндрической формы, разбросанных по нескольким небольшим островам, которые соединялись прозрачными мостами. Тибальд назвал таксисту координаты взлетно-посадочной полосы сектора 7, где находилась его квартира. Когда старушка Берта с тревожным треском коснулась земли, профессор оставил таксисту положенные ему за доставку евродоллары и вышел из машины.

Потом он долгим, остекленевшим взглядом проводил такси, которое снова поднялось в воздух, на этот раз с выключенной «мигалкой». Холодный ветер снизу дул так сильно, что Тибальд без труда представил себе, как его сейчас оторвет от земли и унесет далеко в небо. По сторонам взлетной полосы не было защитных бортиков, и он, наверное, стал бы не первым и не последним человеком, столь нелепо лишившимся жизни из-за непредвиденного порыва ветра. Он явно выпил лишнего.

Вздохнув, профессор развернулся и вошел в стеклянный туннель, который вел в преподавательский корпус. Неоновые лучи освещали дневным светом пустынные коридоры с темно-оранжевым ковровым покрытием на полу и желтоватыми стенами. Внутри лифта еще чувствовался сильный запах дезинфицирующего средства: видно, в нем недавно убирал какой-нибудь джинсей.

Тибальд добрался до 117-й квартиры и коснулся замочной скважины указательным пальцем. Дверь с гудением открылась и, войдя внутрь, профессор закрыл ее таким же нехитрым способом: он наконец был дома.

Все его апартаменты состояли из гостиной с мини-кухней и панорамным видом на город, небольшой, но уютной спальни и ванной. Скромное жилище было не лишено некоторой роскоши: краны в кухне и ванной и отдельный котел. Но самым невероятным было то, что вода подавалась в квартиру нормировано только в течение дня. Тибальд сходил в туалет и потом, пока мыл руки в раковине, все еще ощущая головокружение от вина, подумал, что во всем Скайленде наберется, пожалуй, не больше десяти джинсеев, наделенных подобными привилегиями.

— Простите, что беспокою вас, профессор.

Искаженный металлический голос доносился откуда-то из кухни. Профессор подпрыгнул от неожиданности, выскочил из ванной и обнаружил незваного гостя.

Незнакомец, закутанный в черный плащ, с капюшоном на голове, был, без сомнения, мужчиной, хоть и хрупкого телосложения. Он немного сутулился, и, выпростав костлявую руку из-под плаща, поставил кофеварку на огонь.

— Я сделаю вам кофе, — сказал человек. — Помогает с похмелья.

— Вы кто? — пролепетал Тибальд.

Он закрыл дверь на замок, который опознавал лишь его отпечатки пальцев. В этом не могло быть никакого сомнения. Как и в том, что взломать эту систему безопасности не смог бы даже самый высокий армейский чин Сферы.

— Кто я, не важно, — ответил незнакомец; при нем было какое-то устройство, способное искажать его голос. — Вы присаживайтесь на диван, нам надо поговорить.

Произнеся эти слова, таинственный гость повернулся к Тибальду, и профессор почувствовал, что у него подкосились ноги. Под капюшоном не было лица — во всяком случае, человеческого лица. Глаза, нос, губы и щеки постоянно меняли свое положение, двигаясь в шахматном порядке с головокружительной быстротой. Ноздря на лбу, зрачок, блеснувший на подбородке и тут же поднявшийся к уху. Какая-то злая голографическая шутка. Поле энергии сейджинов.

Тибальд прислонился к стене, чтобы не упасть. Стояла поздняя ночь, было темно, а ни один сейджин не мог использовать свои возможности без благодатной солнечной энергии. Кроме того, Тибальд никогда раньше не наблюдал, чтобы кто-нибудь мог с подобной точностью контролировать собственные силы.

Словно угадав его мысли, гость рассмеялся сухим, резким смехом:

— Я догадываюсь, о чем вы думаете, но не бойтесь, я не бритый. Я «волосатый». Совсем, как вы, профессор. Джинсей. А на лице всего лишь игрушка, которую я не так давно приобрел.

— Таких вещей не существует…

— Существует масса вещей, если есть деньги заплатить за них. Присаживайтесь, прошу вас. У меня мало времени.

Тибальд рухнул на диван и заставил себя выпить глоток кофе в надежде, что у него прояснится в голове. Незнакомец сидел, выпрямив спину, прямо перед ним. Смотреть ему в лицо было невыносимо, поэтому профессор сосредоточился на руках, выглядывавших из-под плаща. Неожиданно, словно по волшебству, в этих руках появился толстый конверт. Тибальд тут же узнал его по знаку Сферы, красовавшемуся на штампе.

— Хорошо, — начал безликий человек, — вы уже знаете, о чем мы будем говорить. Вы подумали над предложением, которое вам сделали?

Тибальд кивнул: он несколько раз читал и перечитывал это письмо.

Некая ученая комиссия Сферы предлагала его кандидатуру на пост руководителя нового Исследовательского центра, который должен был вскоре открыться. В его распоряжение будут предоставлены все самые передовые технологий и лучшие молодые умы сейджинов со всего Скайленда, самые светлые головы планеты. Перед новым центром ставилась лишь одна задача: изучить круговорот воды, каковым он был в старую эру, и попытаться возродить его в новой. Вода. По мнению джинсеев, Сфера обладала абсолютной монополией на бесценную жидкость, которую использовала как инструмент власти, подчинявшей всех ее воле. Но люди не знали, что воды не хватало даже самой Сфере. Исследовательский центр мог стать фантастической возможностью для Тибальда. Но…

— Я думаю отказаться. Это не совсем моя область знаний. Я специалист по энергии, а не по воде.

— Но ведь вода и энергия тесно связаны друг с другом. В нашем бедном сухом мире вода и есть энергия. Главная движущая сила.

— Да, но это не опровергает тот факт, что…

— Профессор, — перебил Тибальда его странный посетитель, — я хочу вас понять. И прошу вас быть искренним, так нам удастся избежать массы сложностей.

Тибальд вздохнул. В спальне в ящике тумбочки у него лежал небольшой, всегда заряженный лазерный пистолет, а у входной двери была кнопка тревоги, по звонку которой в его комнату стекся бы целый рой роботов Бриг. Но человек, располагавший средствами и устройствами, позволившими ему проникнуть в квартиру в зоне строжайшей секретности… Скорее всего, пистолет Тибальда уже исчез, и по сигналу тревоги никто не явится. Ему оставалось лишь принять навязанные правила игры, хотел он того или нет. По крайней мере, на время.

— Цель центра, которым меня приглашают руководить, — сказал он, — восстановить круговорот воды. Я надеюсь, вы понимаете, что подразумевалось под этим в старую эру.

Его гость кивнул, и рот, разорванный цифровым устройством, скривился в беспокойной улыбке:

— Вода из горных родников спускается по рекам в море, потом испаряется. Образуются облака, идет дождь, и все начинается заново.

— Ну да, примерно, — подтвердил Тибальд. — Мы знаем, что круговорот воды имеет фундаментальное значение для жизни людей, животных и растений. К несчастью, с возникновением Скайленда этот природный цикл прервался, поставив под угрозу существование человека как вида. Реки оказались расколоты, истоки отделились от устьев, моря провалились в пустоту. Вследствие общего водного истощения облаков в небе все меньше. Когда складываются благоприятные для осадков атмосферные явления, дожди — большая редкость по нынешним временам — рассеиваются в небе Скайленда, почти не проливаясь на землю. — Тибальд сделал небольшую паузу и продолжил: — Тем не менее вы, разумеется, понимаете, что с научной точки зрения эта проблема абсолютно вторична.

— Как вы можете говорить подобные вещи?

— Но это же очевидно! — воскликнул профессор, который почти забыл о страхе и начал говорить с воодушевлением. — Как мы можем возродить круговорот воды, если нам по-прежнему совершенно неизвестны базовые законы физики Скайленда? Смотрите!

Профессор выпил свой кофе, со звоном поставил пустую чашку на стол и встал, показывая рукой на вашингтонские острова, парившие в небе за его окном.

— Смотрите! Земля остается подвешенной в небе и не падает вниз вопреки элементарным законам гравитации старой эры. Почему все эти острова не падают? Ведь на нас сила притяжения продолжает действовать: как бы то ни было, мы по-прежнему приклеены к земле. Почему же она не действует на острова? По большему счету они ненамного крупнее нас…

— Профессор, нельзя ли ближе к делу? — перебил его безликий человек.

Тибальд опустил голову и махнул рукой. Его гость, казалось, терял терпение.

— Некоторые думают, — продолжал профессор, сев на диван, — что это чудо происходит по воле некоего божества. Сама Сфера не в состоянии сформулировать научный ответ, и потому прибегает к пара- и псевдорелигиозным толкованиям вроде Всеобъединяющего и прочей ерунды. Я полагаю, нет смысла концентрировать такое количество ценных ресурсов на столь маргинальном вопросе, как круговорот воды в природе. Маргинальном с точки зрения науки и логики, разумеется; по-человечески я понимаю всю его важность. Но при этом я твердо убежден, что проблему с водой можно разрешить только после того, как будут даны убедительные ответы на принципиальные вопросы физики Скайленда. Именно поэтому я намерен отказаться от предложения.

— А если я скажу вам, — снова улыбнулся безликий человек, — что, приняв его, вы извлечете двойную выгоду? Раскроете тайны круговорота воды и всего остального. Естественно, вам придется хорошо потрудиться, и совершенно неясно, увенчается ли ваш труд успехом. Мы надеемся, что самые умные головы планеты смогут разгадать эту тайну, но стопроцентной уверенности быть не может. Для нас это крупные инвестиции, а не просто один из самых грандиозных вызовов человека природе. Тем не менее…

— Что? — не выдержал Тибальд.

— …тем не менее я могу обеспечить вас подходящим материалом. Вы должны будете лишь принять руководство новым Исследовательским центром и сообщать о результатах не только комиссии, но и мне.

Шпионаж против Сферы. Этот человек предлагал ему стать шпионом. Государственная измена. За нее была предусмотрена смертная казнь через повешение или, что еще хуже, смертельная доза таблеток боли.

— Что именно вы мне предлагаете?

— Один документ. Ценнейшие материалы. Результат исследований ученых старой эры. Людей, которые были свидетелями появления Скайленда и имели редкую возможность проанализировать его с весьма привилегированной позиции. Сохранились их записи. Формулы. Данные. Никто пока не знает об их существовании.

Глаза Тибальда заблестели: подобному материалу не было цены. Он облизнул пересохшие губы кончиком языка и произнес:

— Они у вас с собой?

— К сожалению, пока нет, но я давно охочусь за ними. И они очень скоро станут моими. — Безликий человек встал, и складки плаща выпали из его крючковатых рук. — Я знал, что мы с вами найдем общий язык.

8 ПРЕРИАЛЯ 2251 ГОДА. НОВЫЙ ОКСФОРД-16, ИНСТИТУТ.

51°45' С.Ш., 115' З.Д., 58 М НАД НУЛЕВЫМ УРОВНЕМ.

Уже пять дней Валери никого не видела. После атаки на Ивонну (факт из серии очевидное — невероятное: на тренировках Валери всегда была самой слабой в классе…) роботы Бриг конвоировали ее в карательную камеру и заперли.

Валери и раньше доводилось бывать в этой крошечной комнате с белыми стенами, металлической раскладушкой и умывальником без проточной воды. На одной из стен рядом с закрытой дверью был устроен грузоподъемник, где раз в день девушка обнаруживала еду. Хуже всего (не считая, разумеется, невозможности выйти из комнаты) было отсутствие в ней окон: провинившийся не должен видеть солнечного света.

Ее арестовали за нарушение 6-го пункта устава: необоснованное применение силы сейджина. И она прекрасно знала, что это означает исключение из Института и помещение в интернат регенерации. Если бы ей было больше тридцати лет, наказанием бы стала смертная казнь, но молодой сейджин был слишком ценным ресурсом, и по мере возможности его старались регенерировать.

Чтобы чем-то занять себя, Валери села, скрестив ноги, в центре маленькой кельи и занялась упражнениями на концентрацию. Она закрыла глаза, ощущая до малейших подробностей пространство вокруг себя, металлическую дверь, тонкие щели в штукатурке на стенах.

Девушка не слышала ни малейшего шума (в карательной камере была полная звукоизоляция), но почувствовала изменение в окружавшем ее поле силы. Рядом кто-то был? Валери простерла свое внимание как можно дальше, и ей показалось, что она ясно ощущает чье-то присутствие: к ней подходили Бриги и сейджин.

Она быстро закончила медитацию и, когда дверь отворилась, стояла на ногах, едва ли не по стойке смирно.

Оставив двух роботов за дверью, в камеру вошла Донна. Валери заметила слабый проблеск одобрения в глазах преподавательницы, заставшей свою ученицу собранной и подтянутой, но ее лицо тут же снова стало ледяным.

— Новобранка, ты совершила очень тяжкий проступок, который мог плохо отразиться на престиже института, и сильно разочаровала меня лично.

— Да, — сказала Валери, — я очень сожалею об этом.

— Открой грузоподъемник: в нем чистая форма. Надень ее и следуй за мной.

Валери переоделась под равнодушным взглядом женщины и вышла из камеры. Бриги встали с двух сторон от нее, крепко схватив за руки.

Ее провели в зал президиума с высоким потолком и великолепными деревянными стульями с позолотой. Стулья были расставлены по углам, и, скорее всего, на них никто никогда не сидел.

Отряд замер перед дверью Оружейной комнаты. Валери никогда не была здесь раньше, но знала, что это место предназначалось для приема самых важных гостей. Сейджины из Вашингтона-5 до сих пор не уехали? Неужели они будут принимать участие в процессе?

Она узнала ответ минуту спустя, когда один из Бригов открыл дверь, и Донна головой сделала ей знак войти.

Стены и потолок комнаты были расписаны батальными сценами с всадниками на конях и солдатами, бросавшимися в рукопашный бой. Широкое окно, занимавшее всю левую стену, было закрыто шторой, и зал освещала большая позолоченная люстра. В центре за столом из орехового дерева сидели директор и прибывшие с визитом ученые Сферы в своих чопорных униформах.

Валери встретилась взглядом с полным мужчиной, который задавал вопросы на взлетной полосе, и ей показалось, что она сейчас упадет. Она поняла, что положение ее действительно плохо.

Донна прошла вперед и села на единственный свободный стул рядом с директором. Тот пролистал какие-то документы, лежавшие перед ним на столе, и начал недовольным голосом:

— Валери, звание новобранка, регистрационный номер CZ151822. Поступила в данный Институт 21 фрюктидора 2242 года по окончании подготовительной школы в Новом Белфасте…

Он еще довольно долго рассказывал биографию девушки, подробно излагая всю ее жизнь с холодностью научного доклада. Потом слово взяла Донна:

— Третьего прериаля текущего года в 14 часов 25 минут в так называемом дворике Святого Джеймса в присутствии свидетелей новобранка Валери неправомочно использовала силу сейджина, обратив ее против своей одноклассницы, новобранки Ивонны. Вышеозначенная новобранка не получила увечий благодаря вмешательству других лиц, присутствовавших на месте правонарушения: Амелии, Люсинды и Марии. Выстрел, произведенный обвиняемой, силой примерно в…

— Три тысячи семьсот семьдесят жюли, — вмешался полный гость. — Три тысячи семьсот семьдесят жюли на входе. Неплохо. Это от него разлетелась на куски колонна, сделанная из настоящей брони?!

Мужчина хохотнул сухим, неприятным смехом, и Донна, подождав, пока он закончит, продолжила:

— В соответствии со статьей шесть действующего устава Института за подобное нарушение предусмотрено наказание в виде исключения (с позором) из Института и направление новобранки Валери в центр регенерации в надежде на ее перевоспитание. Внутренняя комиссия школы решила, кроме того, назначить дополнительное наказание: двадцать один удар невралгической плетью. Наказание предлагается произвести публично. Комиссия не считает нужным выслушивать остальных свидетелей, равно как и саму обвиняемую. Если у внешней комиссии нет больше вопросов…

— У меня есть. Один, — сказал все тот же гость, и его холодные внимательные глаза уставились на Валери.

Девушка затаила дыхание: это был ее единственный шанс хоть немного смягчить суровое наказание.

— Я прочел твой доклад о вулканах и нашел его весьма любопытным. Однако мне показалось несколько наивным твое исследование уравнения Максвелла.

Поскольку Валери продолжала молчать, мужчина добавил:

— Объясни комиссии свою позицию.

И девушка начала говорить.

ЧЕТЫРЕ

19 АПРЕЛЯ 2078 ГОДА. ИСЛАНДИЯ, БАЗА ПРОЕКТА.

64°23' С.Ш., 21°13' З.Д., 150 М НАД УРОВНЕМ МОРЯ.

Доктор Максвелл и солдат О'Коннор вошли в бомбатрон. На обоих были обеззараживающие комбинезоны ярко-желтого цвета и большие защитные шлемы. На экранах внутреннего видеонаблюдения они казались космонавтами.

Пока Максвелл закупоривал тяжелую дверь из железобетона и стали, О'Коннор отошел на несколько шагов, раскачивая в руках маленькую пластиковую клетку с морской свинкой. Обитательница клетки Катя скользила по ней от стены к стене.

На экранах в Первом контрольном зале доктор наук Лили Карлайл видела, что смешная морская свинка дрожит как осиновый лист. Это крохотное создание было полностью покрыто белой шерстью, и невозможно было попять, где у нее голова, а где спина и все остальное.

Катя была взволнована: измерительные приборы показывали, что у свинки несколько учащено сердцебиение и необыкновенно повышена мозговая активность, пока, впрочем, и допустимых пределах. Внимательно изучив графики, Лили облокотилась о пульт управления и включила микрофон:

— О'Коннор, постарайтесь, пожалуйста, не слишком размахивать клеткой, иначе вы мне уморите свинку У нее же инфаркт может быть.

— Слушаюсь, — раздался в ответ голос О'Коннора, искаженный громкоговорителями.

В Первом контрольном зале не было никого, кроме Лили и солдата, стоявшего за ее спиной с безучастным видом. Войдя в комнату, он с ней даже не поздоровался, и Лили решила не обращать на это внимания: она плохо спала ночью и чувствовала себя усталой и нервной.

Последнее моделирование влияния на окружающую среду энергии АЛЬФА-12 не дало ожидаемых результатов. Точнее, дало совсем не те результаты. Да еще этот Кимор. Явился вдруг к ней в комнату и через пять минут пустых разговоров положил ей руки на бедра. Вот уж без чего Лили спокойно могла обойтись, как, впрочем, и без резких слов, сказанных ей профессором, когда она попросила его выйти.

Громкоговорители перед молодым ученым снова защелкали. На этот раз это был Максвелл:

— Всем контрольным залам: мы готовы. Начинаем эксперимент.

С мониторов Лили было видно, что происходит в бомбатроне. Максвелл и О'Коннор прошли вторую герметично запертую комнату и направлялись к установке — огромному цилиндру, мирно поблескивавшему в лучах неоновых ламп.

О'Коннор делал все возможное, чтобы уберечь Катю от новых нежелательных толчков, и сердцебиение свинки постепенно приходило в норму. Лили включила радиорацию:

— Спасибо, О'Коннор, так намного лучше.

Из третьего контрольного зала раздался голос профессора Кимора: