— Ах к долбаной? — переспросил Второй строитель. — Словесные оскорбления наносим? И кстати, «сэр» ни разу не прозвучало. Вы ущемляете мое чувство собственного достоинства. Позор на ваш пристежной галстук!

Дорожный инспектор накорябал что-то на отрывном штрафном талоне и, сунув его под дворник грязного белого фургона на обочине, заявил:

— Оплата в течение четырнадцати дней или повестка в суд.

Первый строитель схватил штрафной талон, демонстративно подтер им задницу и скомкал бумажку.

— Круто! — сказал Лех Валенса. — Но платить все равно придется.

— Да неужели? Мы оба своими ушами слышали, как ты с нас взятку требовал.

Второй строитель скрестил руки на груди:

— Точно, пятьдесят фунтов просил. Наглость какая, даже не верится. Нет, ну ты веришь, а?

Дорожный инспектор скрипнул зубами:

— Ничего подобного!

— Нас двое против одного. Так грязью обольем, что не отмоешься, дурашка. О пенсии бы подумал. Ну, не ерепенься, включай голову и вали отсюда…

— А вот я только что своими ушами слышал, как вы вдвоем сговаривались лжесвидетельствовать, то есть совершить противозаконное деяние, — сказал я.

Оба строителя обернулись. У старшего, бритоголового, был сломан нос. Строитель помоложе — рыжий, веснушчатый, с близко посаженными изюминками глаз — выплюнул на тротуар комок жевательной резинки.

— И мусорить в общественных местах запрещено, — добавил я.

Тот, что со сломанным носом, сделал шаг ко мне и набычился:

— А ты кто такой?

Хвастать я не люблю, но запугать меня не просто: я участвовал в подавлении Брикстонских беспорядков и получил грамоту за храбрость, проявленную в Оргривском сражении […в подавлении Брикстонских беспорядков и… в Оргривском сражении… — Брикстонские беспорядки — вооруженные стычки между полицией и населением лондонского района Брикстон в 1981 и 1985 гг.; Оргривское сражение — мятеж во время забастовки на коксохимическом заводе концерна «Бритиш стил» близ города Оргрив в Южном Йоркшире.], так что никакие патлатые штукатуры мне не страшны.

— Инспектор уголовной полиции Гордон Эдмондс из департамента уголовных расследований, полицейское управление долины Темзы. — Я предъявил свое удостоверение. — А теперь предлагаю подобрать с тротуара и штрафной талон, и жевательную резинку, по-быстрому залезть в свой драндулет и уехать, а в понедельник штраф заплатить. Иначе во вторник я к вам налоговых инспекторов пришлю. Чего это у тебя рожу перекосило? Что, не нравится, как я с тобой разговариваю, засранец? Сэр?

Мы с дорожным инспектором смотрели вслед удалявшемуся фургону. Я закурил, предложил сигарету Леху Валенсе.

Он помотал головой:

— Нет, спасибо. Жена убьет. Я вроде как бросил.

Подкаблучник, я так и знал.

— Неблагодарная это работа.

— Ваша, моя или супружеская жизнь? — спросил он, пряча книжечку отрывных талонов.

— Наша, — ответил я, имея в виду его. — Служба на благо британского общества.

Он пожал плечами:

— Вам иногда хоть силу можно применить.

— Moi? [Мне? (фр.)] Да я образцовый полицейский, одним своим видом внушаю доверие общественности.

Прямо на нас пер какой-то тип, точь-в-точь Боб Марли. Дорожный инспектор уступил ему дорогу, но я остался стоять где стоял. Чудик в дредах вызывающе близко прошествовал мимо. Лех Валенса взглянул на часы:

— Вы здесь по делу, инспектор?

— И да и нет, — ответил я. — Ищу проулок под названием Слейд. Вы, случайно, такого не знаете?

Лех Валенса как-то удивленно взглянул на меня, потом с улыбкой сделал шаг в сторону и с напускной торжественностью, будто неумелый фокусник, взмахнул рукой: между двумя домами виднелся узкий проход, ярдах в двадцати сворачивая за угол влево, под тусклым светом фонаря, высоко привинченного к стене.

— Это проулок Слейд? — уточнил я.

— Ага. Вон и табличка висит, — ответил дорожный инспектор.

На доме справа действительно висела замызганная табличка: ПРОУЛОК СЛЕЙД.

— Твою мать, — сказал я. — Это ж я мимо прошел.

— Ну, как говорят, на добрые дела тем же отвечают. Ладно, я пойду. Покой нам только снится, и все такое. До встречи, инспектор.

В проулке было холоднее, чем на улице. Я дошел до первого угла, откуда тропка сворачивала влево, тянулась еще ярдов пятьдесят, а потом уходила направо. В плане проулок Слейд выглядел как половина свастики. С обеих сторон высились каменные стены, без окон — рай для грабителей. Я дошел до середины, чтобы потом честно взглянуть старшему инспектору Дулану в его подлые глаза и сказать, что осмотрел каждую щелочку в проулке Слейд и ни фига не обнаружил, сэр. И тут посреди стены справа я увидел черную железную дверцу. Издалека она была совершенно незаметна: маленькая, мне до ключицы доходила и фута два шириной. У меня, как и у всех остальных, есть много разных личин: болельщик «Вест-Хэма» […болельщик «Вест-Хэма»… — Имеется в виду футбольный клуб «West Ham United».], бочажник с острова Шеппи, свежеразведенный холостяк, владелец кредитной карты, гибкой подруги, которой я уже задолжал две штуки, но прежде всего я — коп, а ни один коп не пройдет мимо двери в проходном дворе, не проверив, заперта ли она. Особенно вечером. Ручки на двери не было, но едва я приложил ладонь к железу, как проклятая дверца распахнулась. Согнувшись, я заглянул внутрь и…

…вместо задрипанного дворика за дверью оказался огромный сад с террасами, ступенями и тенистыми аллеями, уходящими к внушительному особняку. Сад зарос сорняками, ежевикой и прочей дрянью, пруд затянуло ряской, кусты давно не стригли, но даже в таком виде от красоты дух захватывало. Розы еще не отцвели, высокая стена оберегала от холодов фруктовые деревья, до сих пор покрытые листвой. А дом, наполовину увитый алым плющом… Нет, это был именно особняк, не то что дома по соседству: огромные высокие окна, широкая лестница, ведущая к парадному входу, все как полагается. Окна были зашторены, но дом лучился изнутри мягким теплым светом, будто ванильная карамель. Великолепно. И сто́ит, наверное, целое состояние, особенно сейчас, когда цены на недвижимость взлетели до небес. Вот только кто бы мне объяснил, зачем тупые хозяева оставляют дверь в сад нараспашку — чтобы грабителям удобнее было в дом забраться и обчистить его до нитки? Вконец офонарели. И охранной сигнализации тоже нигде не видно. Я разозлился не на шутку — кому придется дело расследовать, если дом и впрямь грабанут? Полиции, вот кому. В общем, я решительно зашагал по тропинке, вымощенной каменными плитами, чтобы разъяснить владельцам особняка их ошибку.

Едва я коснулся дверного молотка, как послышался тихий голос:

— Что вам угодно?

Я обернулся. У подножья лестницы стояла женщина — моя ровесница, белокурая, фигуристая, это было заметно даже под мужской рубахой и мешковатыми штанами. Резиновые сапоги ее ничуть не портили.

— Эдмондс, инспектор департамента уголовных расследований, полицейское управление долины Темзы. — Я спустился по ступеням. — Добрый вечер, мадам. Вы хозяйка дома?

— Да. Я… Хлоя Четвинд. — Она подала мне руку — ладонью вниз, на сгибе костяшки торчат, очень неудобно пожимать.

На безымянном пальце — обручальное кольцо.

— Что вам угодно, инспектор?.. Ох, боже мой, простите, имени я вашего не запомнила — в одно ухо влетело, в другое вылетело.

— Эдмондс, миссис Четвинд. Инспектор уголовной полиции.

— Да-да, конечно. Я… — Хлоя Четвинд поднесла дрожащую руку к голове, а потом, как водится, спросила: — Что-то случилось?

— Пока нет, миссис Четвинд, но обязательно случится, если вы не обзаведетесь замком для садовой калитки. К вам кто угодно может забраться.

— Ах да, калитка! — Хлоя Четвинд отбросила со лба бледно-золотистую, будто восковую, прядь. — Она на проволочный крючочек закрывалась, только он проржавел, я собиралась заменить, но муж в июне умер, и как-то не до того было…

А, вот в чем дело.

— Что ж, примите мои искренние соболезнования, и все такое. Боюсь, грабители вам сочувствовать не станут, что осложнит вашу жизнь еще больше. С вами кто-нибудь живет, миссис Четвинд?

— Нет, инспектор. После смерти Стюарта у меня сестра две недели гостила, но потом вернулась домой, в Кингс-Линн. У нее семья… Да, уборщица два раза в неделю приходит. Так что здесь только я, мыши и страхи ночные. — Она нервно дернула уголками губ, изображая улыбку.

Заколыхались высокие стебли пурпурных цветов.

— А собака у вас есть?

— Нет. Собаки очень уж… угодливые.

— Собака будет дом охранять лучше проволочного крючочка. Я бы на вашем месте поставил врезной замок с ригелем и шпингалеты вверху и внизу. А вместо деревянного косяка рекомендую установить стальную раму, для надежности, тогда дверь не вышибут. Дороговато обойдется, конечно, но все лучше, чем ограбление.

— Врезной замок с ригелем… — Хлоя Четвинд закусила губу.

О господи, ну почему все богачи такие беспомощные!

— Послушайте, мы в полицейском управлении пользуемся услугами слесаря. Он, правда, родом из Ньюкасла, так что понимаешь его через слово на пятое, но, если хотите, я попрошу, чтобы он завтра с утра к вам заглянул. Ну что, позвонить ему?