Ди Тофт

Серебряная пуля

Фил, эта книга посвящается тебе.

Глава 1

Паника на платформе

Нэт Карвер славился своим умением хранить секреты. И знал, что способность увидеть или почувствовать что-то, прежде чем это произошло, называется предвидением. Обычно предчувствие это означало, что случиться должно нечто плохое.

Нэт и его мать Джуд стояли на платформе скоростных экспрессов номер 1, нетерпеливо ожидая прибытия поезда «Евростар», отправляющегося из Лондона в Париж. Внезапно пульс мальчика участился, и он с трудом подавил в себе желание задышать часто-часто, как волк. Он начал нервничать с того самого момента, как они покинули Темпл-Герни, но обычно ему удавалось справляться с волнением, вызванным мыслями о предстоящей встрече с отцом и Вуди.

Он посмотрел на мать и вздрогнул. День тому назад Джуд Карвер разительно переменилась. Её длинные каштановые волосы приобрели цвет соломы, и их заплели в дреды. Тёмно-синие глаза превратились в изумрудно-зелёные — спасибо цветным контактным линзам! — и смотрели на мир через очки в тонкой металлической оправе. Но наибольшее отвращение вызывали у мальчика торчащие искусственные зубы, надетые на настоящие зубы Джуд. С такими зубами, по мнению Нэта, она больше всего напоминала ламу или полоумную английскую учительницу. Леди Иона де Гурни, их надёжная подруга и союзница в истории с «Протеем», приняла самое непосредственное участие в этих переменах. Она обеспечила им стол и кров, пока Нэт поправлялся после ужасной раны, и снабдила подложными документами отменного качества, по которым они и собирались выехать из страны под чужими именами и фамилиями.

Нэт благодарил судьбу за то, что ему изменение внешности не потребовалось. За несколько последних месяцев он вырос, его мышцы налились, а волосы отросли. От тщедушного мальца, каким он был прошлым летом, мало что осталось.

День выдался холодным, и из-за недавних проблем с электроэнергией вокзал «Сент-Панкрас» освещался уж очень тускло. «Почему дар предвидения проявляется только в тех случаях, когда должно случиться что-то плохое?» — подумал Нэт. Он оглядел запруженную людьми платформу. Казалось, что у всех изо рта плохо пахнет. Он видел, как превращающееся в пар дыхание липким облаком зависало над головами людей, и к его горлу подкатила тошнота. Нэт попытался сосредоточиться на том, что же могло его так встревожить, но мозг словно «завис», улавливая слишком уж много обрывков посторонних разговоров и мыслей. Для того чтобы хоть как-то отсортировать весь этот мусор и обнаружить источник собственной тревоги, Нэту потребовалась предельная концентрация. Это всё равно что пытаться похлопывать себя по голове одной рукой, а второй совершать круговые движения по животу. Делать это одновременно невозможно, если, конечно, предварительно не тренироваться по три часа в день. Нэту не терпелось увидеться с Вуди и спросить его, как он управлялся со всей этой дополнительной информацией.

Нападение вервольфов едва не привело к гибели Нэта, и всё это время Джуд неотрывно наблюдала за мальчиком. Она наконец-то облегчённо вздохнула, когда прошло первое полнолуние, и её сын не покрылся шерстью и не превратился в волка. После второго полнолуния она начала расслабляться и благодарила свои счастливые звёзды за то, что дары, обретённые Нэтом после переливания ему крови волвена, не включали в себя превращение человека в зверя.

Нэт тоже пребывал в задумчивости. В немалой степени потому, что ранее наблюдал за борьбой Вуди со своими превращениями. Он собственными глазами видел, как сложно живому существу изменить привычную форму, не говоря уже о том, что от увиденного у него начинало жечь в желудке. Нэт прекрасно понимал: его жизнь спасена и его мать просто на седьмом небе от счастья — за недели, прошедшие после переливания крови, Нэт ни разу не превратился в зверя. Поэтому мальчик решил не рассказывать ей, что происходило с ним в действительности. После нападения на него Лукаса Скейла он поправился невероятно быстро, и всё это благодаря новой влившейся в него крови, но повторяющиеся кошмары всё равно оставили шрамы в его душе.

С прошлого лета заметные изменения — в лучшую сторону — произошли и со всеми его органами чувств, и пока ему удавалось сохранять это в секрете. Теперь Нэт мог слышать даже на очень удалённом расстоянии, причём в высокочастотном диапазоне. Он, кроме того, обрёл дар предвидения (его конечно же следовало развивать). Нэт научился читать чужие мысли и посылать свои (это и называлось телепатией). И стал лучше видеть, да ещё и в инфракрасном диапазоне.

Теперь своё зрение он с чистой совестью мог назвать блестящим. До всей этой заварушки в Хеллборин-Холте ему приходилось сидеть на уроках в очках, а сейчас он видел вдаль на целую милю и, что более существенно, в темноте.

Но плюсов не бывает без минусов. Нэт изо всех сил боролся за контроль над собственным телом, иногда чувствуя, что все эти замечательные новоприобретения грозят взять верх над его привычным состоянием. Возникли и другие проблемы, помельче.

Иной раз его дыхание становилось учащённым — как у собаки. А что самое отвратительное — увеличилось количество газов в кишечнике (они так и рвались наружу — бывало, в самый неподходящий момент).

Донельзя обострилось и обоняние — излишняя чувствительность к запахам (как это было сейчас, на привокзальной площади) усложняла жизнь. А ещё оказалось, что у других людей бывали тёмные, отвратительные мысли. Помимо всего прочего, Нэт обнаружил, что его глаза меняли цвет.

До прибытия поезда оставалось несколько минут, а Нэт по-прежнему чувствовал: должно случиться что-то плохое. Людей на и без того заполненной платформе прибавилось, некоторые нетерпеливо толкались. Нэт встал между матерью и краем платформы, опасаясь, чтобы никого не столкнули на рельсы. Но всё же надеялся, что предчувствует он совсем не это.

Кто-то протиснулся мимо него и полез в толпу. Нэт услышал крик. Сверкнул нож, перерезающий кожаную лямку сумки, висевшей на плече пожилой женщины. Женщина упала прямо на платформу, и люди тут же рассыпались в разные стороны — подальше от вооружённого грабителя.

Нэт не отрывал глаз от худощавой убегающей фигурки. Грабитель был в чёрном, его голову закрывал капюшон, а лицо — шарф. Нэта охватило неудержимое желание догнать и поймать воришку. Он чувствовал: в его сердце бьётся кровь волвена, мышцы напряжены и готовы к погоне и борьбе. Он хотел немедленно броситься за ним и настичь вора, и не только потому, что тот совершил мерзкое, трусливое преступление. Он просто не мог не сделать этого: в его мозгу словно щёлкнул переключатель. Нэт рванул с места. Услышав, как мать кричит ему вслед, требуя, чтобы Нэт остановился, он проигнорировал эти крики, не отрывая глаз от вора в капюшоне. Тот уже находился рядом со зданием вокзала и оглянулся, чтобы посмотреть, не преследуют ли его. Увидев приближающегося Нэта, воришка прибавил скорости, и Нэт, сокращая расстояние, явственно ощутил запах страха, исходящий от убегающего человека. Внезапно он услышал какой-то странный звук и осознал, что идёт он из его собственного горла. Это он, Нэт, рычал на бегу! Нэта это испугало, но не остановило.

Он бросился на вора, завалил его на землю и вырвал из рук сумку. Сдёрнув с его лица шарф, Нэт с изумлением обнаружил, что вор — девушка! Она смотрела на него и тяжело дышала.

— Твои глаза! — вырвалось у неё.

— Что? — рявкнул в ответ Нэт.

— Твои глаза… — повторила девушка.

Нэт вскочил. Люди, в том числе и его мать, немедленно присоединившиеся к погоне, быстро приближались к ним. Он глянул на свои ладони, словно ожидая увидеть, что они заросли шерстью. Нет… Не заросли. Нэт почувствовал, как биение его сердца замедляется, а мышцы расслабляются. Он взглянул на девушку:

— Что с моими глазами?

— Они… изменились… стали золотистыми, — выдохнула она.

— А теперь? — прорычал Нэт.

— Но… нормальные, — в шоке ответила воровка. — Синие. Но, когда ты поймал меня, с ними явно было что-то не так.

— Уходи, — посоветовал Нэт.

Ему не хотелось впутываться в это дело. Если бы сейчас появилась полиция, то он, став свидетелем, привлёк бы к себе ненужное внимание. К счастью, воровку в капюшоне не пришлось просить дважды. Девушка быстро нырнула в здание вокзала и исчезла.

Глава 2

Всё странней и странней

К счастью для Нэта и Джуд Карвер, они понятия не имели, что их желание покинуть страну уже не является тайной. За несколько дней до их отъезда из Темпл-Герни в Лондон подробная информация о местопребывании семьи и её передвижениях поступила к Квентину Кроуну, который ранее возглавлял военную разведку её величества. Для краткости будем именовать её МИ-5.

Квентин Кроун сидел в своём новом кабинете в засекреченной штаб-квартире в Лондоне, расположенной неподалёку от Флит-стрит, стараясь не думать о той ночи, когда он впервые услышал про Нэта Карвера. Он чуть ли не с ужасом оглядел своё новое место работы и глубоко вздохнул. Хотя время только приближалось к трём часам дня, на узкой улочке уже царила темнота. Улица странным образом опустела. В кабинете темноту разгоняли только тлеющие угли камина да светящийся экран компьютера Кроуна. Комнату укрывал густой сумрак, и в каждом углу сгущались чёрные тени.

Кроун нервно огляделся — такое в последние дни случалось с ним часто. Он словно ожидал, что за его спиной кто-то шмыгает, какая-то кошмарная тварь — зубастая, с когтями, голодная, жаждущая убивать.

«Перестань думать об этом!» — строго приказал он себе. К сожалению, его разум придерживался иного мнения. Бодрствующий или спящий, Кроун не мог отделаться от образов чудовищ, которые, как ему представлялось раньше, могли существовать лишь в фильмах ужасов.

Ночь, когда его мир встал с ног на голову, когда ему не осталось ничего другого, как поверить в то, что эти монстры реальны, навсегда впечаталась в его память. Квентин Кроун увидел такое, чего просто не могло быть. Вервольфы! Огромные и чёрные, ростом три метра, они бежали, неслись к нему, струи слюны, как толстые верёвки, ритмично, почти гипнотически раскачивались, свисая с их окровавленных, немыслимых челюстей.

В секретной лаборатории, расположенной в глубине лесов Сомерсета, эксперименты по созданию идеальной живой боевой машины двадцать первого века пошли совсем не так, как задумывалось. Учёный-безумец, доктор Габриель Грубер, пытался объединить ДНК обезумевших вервольфов и обладающих телепатическими способностями волвенов — благородных существ-трансформеров, которые (так все думали до последнего времени) существовали только в легендах. После той ночи Квентин Кроун посчитал, что у него есть только один путь — подать в отставку. Однако у этой истории нашлась и светлая сторона, даже две. Во-первых, слетел со своего поста премьер-министр вместе со своим продажным кабинетом. Во-вторых — усталое лицо Кроуна при этой мысли освещалось улыбкой, — Нэту Карверу и меняющему внешний облик волвену удалось спастись.

Вскоре последовало назначение Кроуна руководителем «Ночной вахты», и с того момента он не знал отдыха. Собственно, даже в первый день работы он не успел повесить пальто в стенной шкаф, как ему пришлось надевать его вновь и ехать в Патни — разбираться с полтергейстом, не оставившим в квартире камня на камне.

Не впервые Кроун задавался вопросом: а о чём он думал, соглашаясь на эту работу? Он и слыхом не слыхивал о «Ночной вахте», пока с ним не связался его давний коллега, профессор Роберт Пакстон. По словам Пакстона, секретное агентство под кодовым названием «Ночная вахта» работало уже несколько лет, без лишнего шума уничтожая злобных тварей или злые силы без ощутимых человеческих потерь.

Профессор показал ему просто шокирующие доказательства того, что сверхъестественные события множились и угроза человечеству со стороны сил зла уже стала куда более серьёзной, чем потепление климата. По числу жертв вампиры и вервольфы превзошли даже международных террористов. В свете недавних событий (и неожиданно открывшейся вакансии) профессор Пакстон убедил Квентина Кроуна, что он идеально подходит для новой работы. И теперь Кроун коротал дни и ночи в отапливаемом камином кабинете на Миддл-Темпл-лейн, принимал важные решения, пил чай и подсчитывал мёртвые тела.

БР-Р-Р-Р-Р-Р-Р.

Сердце Кроуна чуть не выпрыгнуло из груди, когда загудел старомодный аппарат внутренней связи.

«Ради бога, возьми себя в руки!» — одёрнул он сам себя.

— Да?! — фыркнул он, вкладывая в это слово больше недовольства, чем ощущал на самом деле.

— Чашечку чая, босс? — разнёсся по кабинету задорный женский голос.

— Чаем я залился по горло, Фиш, — простонал Кроун, и его голос эхом отразился от стен просторного кабинета. — Но, если вы сварите горячий шоколад, я не откажусь выпить его вместе с вами.

Чтобы открыть тяжёлую дубовую дверь кабинета, требовались определённые навыки, и Кроун терпеливо ждал, пока прекратится возня с ручкой. В кабинет, грациозно ступая по старинному ковру, вошла хрупкая девушка в ярких туфлях на высоченной платформе и высоких каблуках. Она поставила на стол Кроуна поднос с двумя дымящимися кружками и села на стул напротив.

— Вы выглядите уставшим, — изрекла агент Александра Фиш, внимательно изучив лицо Кроуна своими глазами-бусинками.

— Не сплю, — коротко ответил Кроун, глядя на стопку красных папок, которые девушка принесла с собой. На верхней кто-то написал чёрным маркером: «Действительно, действительно срочно». — Это что?

Фиш посмотрела на папки, которые сама же и принесла, с таким видом, будто была крайне удивлена, что они здесь.

— Ой… э… новые расследования, босс.

Кроун застонал и наклонился вперёд, пощипывая переносицу большим и указательным пальцами. Фиш познакомилась с Кроуном лишь несколькими днями раньше, но прекрасно видела, как тревога и усталость избороздили морщинами его словно вырубленное из скалы лицо. Она очень надеялась, что он не подаст заявление об уходе и с ним не случится чего-нибудь и похуже. Милейший Фрэдди Элтон не выдержал груза ответственности, которая ложилась на директора агентства. Насколько она знала, бедный Фрэдди находился сейчас в закрытой психиатрической клинике для хроников. Занимал там отдельную палату без единого окна и с обитыми губкой стенами. А рубашку носил очень узкую, со многими застёжками и без дырок для рук.

— Расследований у нас и так больше, чем агентов. — Кроун устало указал на стопку красных папок.

«Этот парень ничего не упустит», — с уважением отметила Фиш. С тех пор как она присоединилась к «Ночной вахте», значительно увеличилось число оборотней, не говоря уже о вампирах и людях, одержимых демонами.

— Да, как говорится, становится всё странней и странней. — Она улыбнулась.

Наконец-то улыбнулся и Кроун — в уголках его усталых глаз появилась сеточка морщинок.

— Мы постоянно набираемся опыта, но, как вы прекрасно знаете, мы всего лишь люди.

— Очевидно. — В голосе Фиш прозвучало удивление. Что-то в интонациях Кроуна заставило её более пристально всмотреться в него. — К чему вы клоните?

— Ну… вам не кажется, что мы, возможно, находимся в неравном положении?

— В смысле? — недоуменно переспросила девушка.

— Мы всего лишь люди, — повторил Кроун. — Люди, исследующие сверхъестественную и паранормальную деятельность. Борьба не совсем на равных, правда?

— Мы справляемся, — нахмурилась Фиш, всё ещё не понимая, куда клонит новый босс. — И «Ночная вахта» растёт. У нас уже десять полностью подготовленных агентов и два стажёра.

— Напомните мне, для чего создавалось агентство «Ночная вахта». — Кроун сложил пальцы домиком.

Фиш строго глянула на него, сбросила туфли на платформе и поджала ноги.

— Чтобы убивать монстров, — твёрдо ответила она.

Кроун усмехнулся.

— Мы живём в сложное время, Фиш. События последнего лета в Сомерсете, доказавшие существование вервольфов, заставили меня задать себе очень важный вопрос.

— Если вервольфы существуют, то что же существует ещё? — очень серьёзно предположила Фиш.

Кроун кивнул.

— И «Ночная вахта» ответила мне на этот вопрос. Расследование паранормального всегда отдаёт шуткой для тех, кто не в курсе.

— Если бы общественность знала, что действительно происходит… — начала Фиш. — Если бы они узнали, что там, внизу…

И Кроун и Фиш посмотрели на пол, застеленный выцветшим красно-золотистым ковром. Под ковром находилась крышка люка. Под ней — лестница из семидесяти двух ступеней, много столетий тому назад вырубленных в граните. В катакомбах хранилось больше секретов и артефактов, чем в Ватикане и Зоне 51 [Зона 51 — американский военный аэродром, удалённое подразделение военно-воздушной базы Эдвардс. Впечатляющая секретность базы, само существование которой правительство признало с большой неохотой, сделала её предметом многочисленных теорий о хранящихся там неопознанных летающих объектах.] вместе взятых. У Кроуна мурашки бежали по коже, когда он думал о странных и зачастую ужасных предметах, собранных там… в темноте.

— И раз уж вы упомянули Сомерсет, — Фиш провела рукой по напомаженным, торчащим в художественном беспорядке волосам, — появилось что-то новое?

Кроун помялся, пригубив горячий шоколад и наблюдая за Фиш, пролистывающей одну из папок с самыми срочными расследованиями. Выглядела девушка доброй и весёлой, как персонаж программы «Синий Питер», [«Синий Питер» — самая старая детская программа английского телевидения. В эфире с 1958 г.] но Кроун знал, что перед ним едва ли не самый крутой и эффективный агент их агентства. Только в прошлом месяце Фиш заманила в ловушку и уничтожила зомби кладбища «Хайгейт», использовав в качестве приманки дешёвые бусы. А буквально на днях она в одиночку справилась с баньши из тоннеля «Блэкуолл», отправив монстра вместе с его криками в ад, где ему и полагалось пребывать. И теперь благодаря агенту Александре Фиш водители, проезжая по тоннелю, не испытывали никаких неудобств. Кроун внимательно рассматривал её миниатюрное личико, пока она продолжала пролистывать папку.

— Что вы знаете о Нэте Карвере? — словно невзначай спросил он.

Фиш выронила папку, будто та внезапно раскалилась докрасна, и посмотрела на Кроуна — отсвет углей играл на стёклах её очков.

— Немного, — призналась она. — Только то, что мне разрешено знать. А что?

Фиш ещё продолжала говорить, а Кроун уже склонился над клавиатурой компьютера. Его лицо позеленело в отсвете монитора. Он нажал несколько клавиш, подождал, пока загрузится нужный файл. Фиш смотрела на большой экран на противоположной стене, на котором дублировалась картинка монитора. «Би-би-си Лондон ньюс» мелькнуло на экране. Потом появилось изображение людей — их было человек сорок, — сидевших на какой-то дороге и рассуждавших о вреде излучения. Похоже, репортёры сняли демонстрацию протеста против строительства ретрансляторов для мобильной связи. Большинство демонстрантов по своему возрасту годились Фиш в родители, за исключением двух человек. Фиш подумала, что где-то уже видела эту молодую женщину и мальчика с одинаковыми тёмными волосами и широко посаженными синими глазами. Фиш сощурилась — мальчик посмотрел прямо в камеру. На его лице читалось смущение и раздражение.