Диана Гамильтон

Под угрозой шантажа

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Что-то было не так. Определенно не так. Она не могла объяснить, что конкретно, но была уверена в этом. Селина повернула свой «вольво» на узкую дорогу, ведущую к Лоуэр-Оттерли-холл, крайне осторожно, помня о хрупкой корке льда под шинами. Взгляд ее золотистых глаз омрачился.

Но что именно не так? Селина опустила козырек от солнца, заслоняя глаза. Косые лучи гаснущего светила мерцали сквозь голые ветви деревьев, превращая лед в настоящий хрусталь. Она никак не могла понять, что же с ней происходит, в чем проблема. Она никогда не расстраивалась из-за мелочей.

Тогда откуда такое совершенно нетипичное для нее смутное ощущение беды? Селина встряхнула рыжевато-каштановыми, отливающими золотом волосами. Дело вовсе не в обычном снижении спроса, которое бьет по сети магазинов «Кинг'с Рэнсом». Спад, подъем – явления закономерные в любом бизнесе. В прошлый раз они выпутались. Найдут решение и на сей раз.

Действительно, объем закупок в последнее время сократился, но все то, чего она достигла, должно обеспечить ей успешный выход из кризиса. Селина только что вернулась из двухнедельной поездки с целью закупок на континент, где выбрала превосходные кожаные аксессуары, летние шелка и хлопок по сниженным ценам. «Торговля – трудная игра», – частенько говорила она себе. И если поставщики хотят сохранить процветающую систему магазинов «Кинг'с Рэнсом», принадлежащих ее семье, им придется согласиться с не слишком высоким процентом прибыли, поскольку владельцы сети ради сохранения рабочих мест не могли закрыть магазины, дальновидно предвидя будущий бум, который непременно нагрянет.

Как всегда, едва показались покрытые лишайником крыши и высокий частокол труб домов, сердце Селины восторженно застучало. Когда Селина сворачивала на длинную, окаймленную деревьями дорогу, ее внезапно кольнуло воспоминание о том дне, когда она поселилась здесь. Ей было всего десять лет, когда она потеряла обоих родителей: они погибли в автокатастрофе. Мучительная утрата все еще заставляла ее сердце болезненно сжиматься – даже сейчас, шестнадцать лет спустя.

Родная тетя Селины, Ванесса, – много старше ее матери (единственная родственница, оставшаяся у десятилетней девочки) – предложила тогда позаботиться о племяннице. Однако истинную заботу о девочке проявил муж Ванессы – Мартин. Именно он подарил Селине терпеливое внимание. Кузен Селины, Доминик, годом старше ее, открыто выражал свое недовольство. Единственный сын, любимый ребенок, он не был готов к тому, чтобы делить своих родителей с кем бы то ни было. Вероятно, поэтому, подумала Селина, любящая его до безумия мать настойчиво внушала сыну, что он – должен быть всегда первым.

Ванесса, расчетливая деловая женщина и великолепная хозяйка дома, была слепа во всем, что касалось Доминика. Теперь это обстоятельство не слишком беспокоило Селину – она знала себе цену. Но понять обожание тети она не могла.

Наконец глазам Селины предстал тот самый дом – Лауэр-Оттерли-холл, – который помог ей тогда выстоять и примириться со страшным горем. Дядя и тетя Селины купили его незадолго до трагедии. В то время сеть магазинов расширилась, и они приобрели этот дом, выглядевший тогда гораздо скромнее, чем сейчас. Но Селина видела не запущенность, а очарование дома в псевдогеоргианском стиле. Он существенно отличался от других домов в Вэтфорде и чем-то напоминал ей кукольный домик.

Реставрация увлекла юную Селину. Подбор же соответствующей дому мебели на разнообразных аукционах по всей стране стал единственным занятием, что сблизило Селину с тетей. Но больше, чем возрастающая привязанность к старому дому, Селине помогли справиться с потерей родителей и превратиться в уравновешенную, уверенную в себе молодую женщину терпение Мартина Кинга, его мягкость и поддержка.

Поставив в гараж рядом с запущенным красным «порше» Доминика свой «вольво», она долго сидела, постукивая пальцами, затянутыми в перчатку, по рулю и гадая, не связано ли ее тяжелое предчувствие с опасениями за здоровье Мартина.

Разумеется, нет. Пару лет назад у него начало побаливать сердце, но он находился под наблюдением одного из самых известных кардиологов страны и, следуя совету врача, привыкал к мысли об отставке и готовил Доминика на свое место финансового директора сети магазинов «Кинг'с Рэнсом».

Нет. Беспокойные пальцы коснулись сумочки, она решительно вышла из машины и принялась доставать из багажника свои вещи. Все под контролем. Состояние Мартина под наблюдением, он ведет только самые легкие дела. Кроме того, в последние полгода Доминик занял его место в компании. Все предусмотрено – даже празднование дня рождения Мартина сегодня вечером, ради которого Селина приехала из Хитроу. Ей бы следовало остаться в городе и провести следующий день в главном офисе: так следовало бы поступить после окончания командировки. Нынешнее празднование должно пройти сдержанно – спокойный семейный обед, без обычных блестящих розыгрышей и увеселений, мастерски организуемых Ванессой.

Итак, нет причин для тревоги, не так ли? – спрашивала себя Селина, пересекая двор, мощенный булыжником, и направляясь к парадному входу. Ее шаги были энергичны и целеустремленны; полы белого пальто развевались от ветра.

Все дурные предчувствия рассеялись, едва она вошла в огромный, мягко освещенный холл, и знакомое радушие старого дома уняло ее тревогу. Массивный каменный камин излучал приятное тепло, гиацинты источали изумительный аромат.

Поставив чемодан на пол, Селина улыбнулась. Мэг, экономка, появилась в этот момент и воскликнула:

– Я думала… слышала, вы приезжаете! Удачная поездка?

– Спасибо, превосходная. – Улыбка Селины стала еще теплее. Такая улыбка способна остановить любого мужчину на улице. – Где все?

– Никого нет, кроме Доминика. Он заперся в кабинете и приказал не беспокоить его. – Мэг недоуменно пожала плечами. – Ужин, как обычно, в восемь. Надеюсь, вы не забыли – сегодня день рождения вашего дяди?

– Как ты могла такое подумать? – Селина вспомнила о потребности Мэг организовывать всех и вся вокруг себя. Движением плеч девушка скинула с себя пальто и оправила дорогой коричневый шерстяной костюм. – Принеси, пожалуйста, чай в мою комнату. Мне нужно принять душ и отдохнуть пару часов, чтобы быть в форме к вечеру.

Селина не спеша поднималась по широким дубовым ступеням с чемоданом в одной руке и пальто в другой.

– Когда Доминик освободится, скажи, что я хочу поговорить с ним, ладно?

В его силах упорядочить ее мысли по части бизнеса. Тогда она окончательно избавится от напрасной тревоги, снедающей ее уже три дня. И деланно беспечным тоном Селина спросила:

– Здесь все в порядке?

– Я бы сказала вам, если бы что-то было не так, – раздраженно начала Мэг, но совладала с собой: Селине не нравились увертливые ответы – она предпочитала прямолинейность. И потому экономка ответила на вопрос с подтекстом более мягко: – С вашим дядей все в порядке. Даже без вашего строгого надзора он не работал сверх меры.

Селина ничего не ответила. А экономка повернулась, собираясь снова удалиться на кухню, чтобы приготовить чай, и бросила через плечо:

– Он поехал с вашей тетей, чтобы сделать заказы в центре садоводства. Об этом розовом саде они говорили всю зиму.

Испытывая неизъяснимое облегчение, Селина быстро поднялась на верхнюю площадку лестницы. Нервы совсем расшатались. Вообразила себе невесть что. Это так не похоже на нее. Но теперь она намерена взять себя в руки. У Доминика она бы не стала спрашивать ничего, даже если бы речь шла о семейном бизнесе. Если бы что-то было не в порядке, он бы сам позвонил ей, либо это сделала бы тетя Ванесса.

Селина приняла душ, затем легла в постель. Через час Мэг принесла ей чай. После чая Селина принялась упаковывать вырезанные из нефрита шахматные фигурки. Она увидела их в Риме и решила, что лучшего подарка к дню рождения Мартина ей не найти.

Спальня Селины находилась в самом дальнем конце дома, здесь никто не смог бы ее потревожить. Она почувствовала, что ее знобит, и подумала, не накинуть ли ей что-нибудь на себя. Легкая шелковая шаль совсем не грела, да и батареи центрального отопления были чуть теплыми. Окна начали затягиваться изморозью; короткий зимний день угасал.

Зазвонил телефон, Селина потянулась к трубке и, откинув с лица взъерошенные волосы, сказала:

– Селина Роут. Чем могу быть полезна?

Секундная пауза на противоположном конце провода заставила ее нахмуриться. Но как только зазвучал глубокий мужской голос, губы Селины растянулись в улыбке.

– Могу ли я побеседовать с Мартином Кингом?

Всего несколько невинных слов, но что за сексуальный голос! Густой, бархатный: голос, вызывающий мечты отнюдь не невинные! Испытывая непонятное, но сладостное волнение, Селина взяла себя в руки и ответила неожиданно севшим голосом:

– К сожалению, в данный момент его нет. Могу я чем-то помочь вам? – Весьма странное нежелание завершить разговор, для того чтобы отправиться на поиски Мартина, заставило Селину добавить: – Я могу ему передать сообщение. Кто его спрашивает?

Ее дядя, вероятно, еще не вернулся. А даже если и вернулся, она об этом не знает, оправдывалась перед собой девушка. И снова короткое и загадочное молчание в трубке заставило ее вздрогнуть.

– Адам Тюдор. Скажите Мартину, я заскочу к нему сегодня вечером около девяти, хорошо? Долго его не задержу. Объясните ему, что это важно. Вы передадите?

– Конечно. Ждем вас в девять. – И, чуть покачав головой, она положила трубку. Боже, что на нее нашло? Телефонная связь оборвалась, и Селина тупо уставилась на аппарат.

На самом деле ей следовало бы сделать над собой усилие и попросить незнакомца не приезжать сегодня. Она сунула ноги в тапочки. Что ей стоило сказать: «Мартин, по-видимому, не сможет встретиться с вами вечером»? Ей бы спросить номер телефона и пообещать, что дядя позвонит ему на днях, так как сегодня у них семейное торжество. Мартин, надо полагать, не захочет видеть посторонних – даже на несколько минут.

Но ведь Адам Тюдор совсем не посторонний Мартину. Или все же посторонний? Он ничего не объяснил, а значит, Мартин знает его. Она поступила некрасиво, ей бы отговорить его от визита. А она этого не сделала, и знала почему.

Недовольно качая головой, она устремилась по тихому коридору в центральную часть дома. Все мое чрезмерное любопытство, ругала себя Селина. Она хотела увидеть этого мужчину, узнать, соответствует ли его внешность соблазнительному голосу. Шутка обернется против нее, если на поверку Адам Тюдор окажется каким-нибудь толстым и безобразным недомерком!

Комнаты тети и дяди Селины были пусты. Селина взглянула на часы: скоро шесть. Мартин и Ванесса, должно быть, потеряли счет времени, раз так задержались в центре садоводства. А впрочем, ничего удивительного здесь нет: Ванессу уже несколько месяцев как захватили планы по устройству розария. Своим энтузиазмом она заразила и Мартина.

Поскольку Мартину был необходим покой, гостевую комнату за главной спальней переделали в маленькую гостиную. Там он мог отдыхать, предаваясь своей страсти к чтению, слушать пластинки или просто сидеть вечером с женой за бокалом шерри.

Вырвав лист из блокнота, лежавшего на палисандровом столе XVIII века, Селина стремительно написала четким почерком: «Адам Тюдор прибудет в девять. Говорит, ему нужно с Вами увидеться».

Селина оставила записку на самом видном месте, так что ее дядя, возвратясь домой и зайдя сюда отдохнуть перед праздничным ужином, не сможет ее не заметить. Затем Селина вернулась в свою комнату.

Подавляя зевоту, она нырнула под уютное пуховое одеяло и свернулась калачиком. Спать она не станет, просто полежит и расслабится. Ей необходимо восстановить силы после двух страшно загруженных недель, полета домой и поездки сюда – на границу графств Сассекс и Гемпшир.

Мысли Селины вновь и вновь возвращались к разговору с Адамом Тюдором. Она улыбнулась: и зачем ей так захотелось увидеть незнакомца? Все равно он не будет так хорош, как его фантастически притягательный голос. Наверняка ее ждет разочарование. Однако имя его, чем больше Селина думала о нем, казалось удивительно знакомым. Будто она уже слышала его раньше… давным-давно…


– Селина! Проснитесь, Селина! – Голос Мэг проник в ее затуманенное сознание. Мягкая рука трясла за плечо, и Селина открыла сперва один глаз, а потом другой, посмотрев на экономку, а затем на часы около кровати. Было уже семь вечера.

– Ах ты Боже мой, – пробормотала она заплетающимся языком. – Я и не предполагала, что засну.

Отрываясь от подушек, Селина оперлась на локоть, и Мэг проговорила напряженным голосом:

– Вы измучились, любой бы увидел. Даже Доминик велел не беспокоить вас.

Доминик? Что с ним такое? Когда это кузен заботился о ней? Если б она умерла от изнеможения, он бы и глазом не моргнул.

Уже окончательно пробудившись, Селина поняла: произошло что-то ужасное. Глухим голосом она спросила:

– Что случилось, Мэг?

Свои беспричинные опасения Селина в последние дни старалась отбрасывать, но сейчас понимала: от реальности не убежать. Экономка тяжело опустилась на край кровати и, устало проведя рукой по лбу, выдохнула:

– Ваш дядя. – Но, взглянув в потемневшие от потрясения золотистые глаза в пол-лица, тут же добавила: – С ним все будет в порядке. Доктор Хилл сказал – слабый удар, ничего особенно страшного.

– Как? Когда? – резко выкрикнула Селина, выскочила из постели и бросилась к комоду, доставая первое, что попадалось под руку: белье, свитер, джинсы. – Где он сейчас?

– В больнице. Частной, – ответила Мэг, нахмурившись. Она встала, крепко взяла молодую хозяйку за плечи и уложила обратно в постель, наградив сострадательным взглядом. – Вашему дяде паника не поможет. Постарайтесь прийти в себя, а я расскажу, что произошло.

Селина прикрыла на мгновение глаза; сердце стучало как барабан. Мэг права, надо успокоиться. Глубоко вздохнув, Селина открыла глаза и негромко потребовала:

– Рассказывай.

– Они только вернулись из центра садоводства – примерно без четверти шесть, когда доктор Хилл прибыл с подарком к дню рождения вашего дяди: бутылкой его любимого портвейна. – Мэг села рядом с Селиной и взяла ее за руку. – Они шутили: доктор принес вино не случайно, ведь тогда они вдвоем могут потягивать его во время их шахматной партии на следующей неделе. Ваш дядя пригласил доктора подняться в гостиную выпить с ним по бокалу шерри. Они вчетвером поднялись туда. Доминик вышел из кабинета во время их разговора. Наверное, в тот момент вашего дядю и хватил удар.

– Слава Богу, Боб Хилл оказался там, – сдавленным голосом промолвила Селина.

Мэг кивнула.

– Доктор сделал все, что требовалось. Он вместе с Домиником отнес вашего дядю в автомобиль. Ваша тетя поехала с ними в больницу, а Доминик отправился туда на своей машине. Он звонил совсем недавно и сообщил: состояние вашего дяди удовлетворительное. Тем не менее ему придется остаться в клинике еще на несколько дней, пока не будут получены результаты анализов.

– Почему мне не сказали раньше? Кому-нибудь следовало бы меня разбудить, – упрекнула экономку Селина. Она винила себя в том, что спала, когда Мартину стало плохо.

– Я предлагала им поднять вас с постели, – оправдывалась Мэг, – но Доминик запретил беспокоить вас, сказав, что после изнурительной поездки вы, вероятно, забылись сном и в любом случае не сможете ничем помочь.

Но она могла бы просто посидеть с ним рядом, поддержать Ванессу. Тетя, должно быть, едва не лишилась рассудка после случившегося, подумала Селина с горечью. Нет, Доминик вовсе не заботился о ней, все дело в том, что он с трудом терпит ее присутствие.

Мэг продолжала:

– Все произошло очень быстро, и они сразу же поехали в больницу, так что не было смысла будить вас до тех пор, пока я не получила бы точные сведения из клиники.

– Я поеду туда прямо сейчас, – проговорила Селина, решительно встав с кровати и направляясь к комоду за вещами. Ей нужно увидеть Мартина и Ванессу и убедиться в том, что состояние дяди не слишком тяжелое, да и поддержать Ванессу. Селина знала, что ей это необходимо.

Натянув сапоги, Селина сняла с вешалки пальто и повесила через плечо сумку. Она уже приблизилась к двери, когда вошел Доминик. Вежливый стук в дверь – не в его стиле.

– Как он сейчас себя чувствует? – воскликнули Селина и Мэг одновременно.

Доминик адресовал свой ответ одной экономке, стараясь не смотреть на Селину:

– Состояние удовлетворительное, как я и говорил тебе по телефону. Сейчас с ним его врач. Отец даже досадует, что праздник не состоялся из-за него. – Доминик еле заметно улыбнулся Мэг. – Мама решила остаться там на ночь. Это совсем ни к чему, но она настаивает. Ты не соберешь для отца вещи? Тебе, я думаю, известно, что ему там понадобится.

– Конечно. – Мэг поспешила выйти.

Селина привлекла внимание Доминика:

– Я захвачу вещи Мартина, когда поеду туда. Тебе нет нужды снова мчаться в клинику ночью.

– Как мило с твоей стороны, – съехидничал Доминик. Его серые глаза обдавали холодом. – Между прочим, больница находится в двенадцати милях отсюда, – саркастически присовокупил он, загораживая сестре выход. – Считаю, все бы предпочли, чтобы ты осталась здесь.

– Ах, так… – Селина отступила, вздернув подбородок. Она уже достала из сумочки ключи от машины. Знала ведь, что Доминик только обрадуется, если она не поедет навестить дядю.

Зачастую он поступал как маленький ребенок, не желающий делить с кем бы то ни было своих родителей. Ее брат считал, что он центр Вселенной. Его бесило, что и Селине может что-нибудь перепасть. Он страшно злился на двоюродную сестру за то, что его отец уделяет ей слишком много времени. Ему не хватало ума понять: Селина ничего у него не отнимает.

Доминик прислонился спиной к двери. На его узком лице появилось мстительное выражение, и он ядовито парировал:

– Да, так! Ты уже послужила причиной множества неприятностей. Один лишь взгляд на тебя напомнит отцу, чем вызван приступ. И только Богу известно, что может произойти потом.

– Неприятностей? – Из всего потока обвинений кузена Селина выбрала одно, больно задевшее ее слово. Горячая краска раздражения сбежала с ее тотчас побелевших щек. Глаза смотрели ошарашенно. – О чем ты? Что ты такое говоришь? Что я сделала?

Много лет назад, когда они росли вместе, Доминик всегда пытался свалить ответственность за все свои шалости на двоюродную сестру. Стремление очернить кузину в глазах родителей или друзей составляло предмет его каждодневных занятий. Она научилась игнорировать его выпады, понимая, что в его ложь весьма трудно поверить.

Ей показалось, что Доминик снова принимается за старое. Доминик всегда набрасывался на нее из-за любого пустяка – сломанного украшения, разбитого оконного стекла или нескольких монет, пропавших из кошелька матери. Однако сейчас все обстояло несколько иначе: Селина почувствовала, что он обвиняет ее в каком-то более серьезном проступке. Но как он не поймет: она никогда не пожелала бы худого людям, приютившим и воспитавшим ее!

– И что же такого я, по-твоему, совершила? – резко повторила свой вопрос она, и он недовольно пояснил:

– Записка, которую ты оставила отцу. С ним случился удар именно в тот момент, когда он читал ее.

– Ах, записка! – Селина облегченно вздохнула. – Самый обычный телефонный звонок. Я всего-навсего передала его. Если бы ты первым поднял трубку – сделал бы то же самое. Должно быть, совпадение.