Дина Аллен

Кольцо Афродиты

Пролог

Уйти вплавь от быстроходного спасательного катера-катамарана, оснащенного двумя мощными подвесными моторами по триста лошадиных сил каждый? Невозможная вещь, но попытаться стоит, решил он.

Шанс у него был. Свет полной луны не помогал, скорее, мешал находящимся на катамаране трем морякам заметить пловца на темной, мерно вздымающейся поверхности океана. А если кто-то из них вдруг и заметил бы его, то наверняка принял за призрак. Стали б они гнаться за призраком? Вряд ли. Здравомыслие бы возобладало.

Он набрал полную грудь воздуха, упрямо закусил верхнюю губу. И вода закипела под ударами сильных рук атлетически сложенного совершенно нагого юноши.

В стиле баттерфляй ему не было равных. Как, впрочем, вообще в способности чувствовать себя в океанской стихии как дома. Кроме него лишь несколько человек могли так же быстро плавать и надолго погружаться, внезапно скрываясь в случае необходимости под спасительной толщей воды. Эти люди – сородичи молодого атлета, представители племени морских скитальцев. Проплыть в открытом океане пару сотен миль для них сущий пустяк!

Все, чего хотел пловец, так это помешать окончательному разрушению своей родины. Хотя родины у него, если разобраться, и так давно нет, она исчезла с лица Земли. С лика великого Тихого океана.

Он быстро плыл, не переставая думать о катамаране, с которого мог быть замечен. Надо было во что бы то ни стало выиграть хотя бы фут, ярд, дюйм – сейчас или никогда! Выскочить из предательски расставленных сетей, предназначенных для торпед и для диверсантов-аквалангистов. Какого дьявола его занесло в этот опасный район?

Внезапно жесткий капроновый фал попал ему под самое горло, оцарапал кожу. В сознании как молния вспыхнула мысль о капкане. Что же теперь, смерть? Как бы не так, упрямо подумал пловец, он еще поборется и обязательно окажется победителем. Ах, как бы сейчас ему пригодился нож! Но, увы, замечательный швейцарский нож был им безвозвратно утерян, покоясь на океанском дне.

Черные как антрацит глаза отражали свет звезд и луны. Пловец замер, покачиваясь на волнах и сберегая силы. Петля на шее затягивалась все туже и туже…

Катамаран подошел ближе и остановился, узкий луч аккумуляторного фонаря шарил по черной воде. В полной тишине люди, находившиеся на его борту, всматривались в воду, и вот на мгновение взгляды юноши и военных моряков встретились.

Ненависть с одной стороны и изумление с другой – иных эмоций не было. Если неминуемая смерть, так уж лучше на песчаном дне, подумалось ему…

С трудом сорвав с шеи жесткую капроновую петлю, пловец беззвучно, с широко открытыми глазами провалился в холодную черную бездну… Из оскаленного рта не вырвалось ни единого пузыря воздуха.

Прошло некоторое времени, несколько долгих минут, пока люди на катере-катамаране пришли в себя и включили двигатели. Оставляя за кормой два фосфоресцирующих белоснежных буруна, катамаран понесся к виднеющемуся вдали тральщику ВМФ США.

Полная луна равнодушным светом заливала то ли место трагедии, то ли место встречи представителей человечества с одной из морских загадок. В самом деле, загадочного на нашей планете еще очень много, тем более в глубинах океана!

На тральщике их уже ждали, с правого борта сбросили закрепленный наверху и раскрутившийся при падении веревочный трап-лесенку, по которому моряки поднялись на палубу, затем туда же с помощью лебедки был поднят и катамаран.

Далее последовал доклад старшего из прибывших капитану о странном ночном происшествии. И вахтенный штурман занес в судовой журнал несколько коротких строк о наблюдении неизвестного объекта в непосредственной близости от района морских учений американского флота.

Вот только капитан приказал не указывать, что «объект» напоминал хорошо сложенного молодого человека, похожего на античного бога. Следовало забыть об этом, и все.

До ближайшего берега было порядка восьмисот миль. Судов, терпящих бедствие, как морских, так и воздушных, в районе учения не наблюдалось. Откуда было этому пловцу взяться?

Вахтенный штурман почесал затылок, надвинув фуражку на глаза, и захлопнул журнал. М-да, наверное, капитан прав, подумал он. Ведь адмирал, командовавший учениями, отличался крутым нравом и не жаловал подчиненных, рапортующих о всякой чепухе.

1

Научно-исследовательское судно с незамысловатым именем «Исследователь» – водоизмещение две с половиной тысячи тонн, порт приписки Галифакс, год постройки 1962-й – со скоростью четырнадцать узлов тащилось, пересекая Тихий океан, навстречу славе, почету, а может быть, и бесславию. Барометр падал, начинался шторм, кораблик постоянно зарывался носом в океанскую волну.

Пути в науке неисповедимы. Она, как известно, более похожа на девушку, только подошедшую к началу взрослой жизни, чем на женщину, умудренную жизненным опытом, и потому часто отдает предпочтение совершенно непредсказуемым вариантам.

Счастье открытия близко, но оно достается лишь тем, кто слепо доверяется тайне, кто верит в мечту. Вы скажете, опыт уберегает от опасностей и ошибок? Ни от чего он не уберегает, только тянет ко дну, как камень, привязанный к ногам пловца…

Любая женщина вам подтвердит, как трудно, а порой и невозможно стать возлюбленной мужчины, если нет ни навыка обольщения, ни тем более желания этот навык обрести.

А как было бы замечательно почувствовать себя Евой и соединиться с тем, о ком можно было бы думать, что он единственный и желанный!

Стройная блондинка лет восемнадцати с распущенными по плечам волосами, одетая в элегантное вечернее платье из голубого шелка, покинула шумное общество возбужденных вином людей, чтобы на пару минут заглянуть в помещение ихтиологической лаборатории.

Оно находилось неподалеку от кают-компании, было достаточно просторным, имело большие квадратные окна, а не маленькие круглые иллюминаторы, и из него постоянно доносился надсадный звук вентиляторов. Только так можно было спастись от постоянно присутствовавшего здесь тошнотворного запаха рыбы.

Этот незатейливый, но назойливый аромат главенствовал на «Исследователе», от него некуда было спрятаться, с ним можно было только мириться, но никак не воевать. Боже, как все-таки ужасен этот запах! – подумала блондинка.

В лаборатории в этот час было тихо, на потолке горели синие лампы дежурного освещения, окрашивающие все в странный фантасмагорический цвет.

Девушка бросила взгляд на прибор, стоящий на широком рабочем столе в окружении колб, реторт и пробирок, вставленных в специальные штативы, позволяющие им при качке оставаться на столе. В углу у входа дремал на полу судовой пес – пудель по кличке Чарли. Выражение блаженства на морде собаки свидетельствовало о том, что кок на борту судна – добрый и щедрый и что он любит животных. Заслышав сквозь сон человеческие шаги, пес вздрогнул и, не открывая глаз, засучил лапами. Наверняка ему снились сухопутные собаки, с которыми он дружил, и кошки, которых он гонял.

Так и есть, вздохнула девушка, оценив показания прибора. Придется забыть о празднике как минимум на четверть часа и спуститься в аппаратный отсек, обслуживающий изобретение ее отца, Кристофера Стемплтона, капитана судна и именинника, гордо восседающего в данный момент в кают-компании во главе праздничного стола.

У отца – юбилей, но график дежурств в лаборатории никто не отменял. Работа во время экспедиции всегда была напряженной. А в этой, самой малоисследованной части Тихого океана тем более каждая секунда эксперимента была на вес золота.

Блондинка вошла в небольшой тамбур и остановилась у массивной стальной двери, покрашенной серо-голубой эмалью. Кодовый замок долго не поддавался девичьим рукам. Пришлось потратить уйму времени, прежде чем он сработал. Тяжелая дверь дрогнула, легко пошла на хорошо смазанных петлях, отворилась. И Дайана, так звали девушку, взявшись за поручни, ступила на узкие и скользкие металлические ступени трапа, которые круто уходили вниз.

Сколько же раз она спускалась по этому трапу – сто, двести, триста? Кто только придумал эту пытку? Неужели мужчинам, которые проектировали это судно, не приходила в голову мысль, что в отсек когда-нибудь придется спускаться и женщине?

Ладно, обреченно подумала она, ничего не поделаешь, сама напросилась! Но ведь предупреждали же заботливые подруги, что в море будет очень тяжело и к некоторым неудобствам вообще ей никогда не привыкнуть…

Лампа в матовом колпаке у входа в трюм светила еле-еле, в полнакала. Надо будет обязательно сказать об этом дежурному электрику, решила Дайана. Стальные поручни холодили нежную кожу ладоней.

Впрочем, какую уж там нежную! Давным-давно, вернее, ровно через неделю после выхода в море, закончился крем для защиты рук от внешних раздражителей. Что тут поделать, если вокруг одна холодная и соленая вода?

Да, жаль, что нет перчаток, и как это она раньше не подумала переменить обувь? Вообще ходить по внутренним помещениям судна стоило бы в рабочей одежде. И лучше было бы иметь на ногах не изящные туфли на шпильках, а полотняные, рабочие, с пробковой подошвой. Их предпочитал носить на судне весь интернациональный экипаж – англичане, французы, поляки.

Правда, вечернее платье тоже мало подходило для подобного ночного променада. Тончайший голубой шелк не обрадуется встрече с мазутом или морской водой, пятна рыбьего жира не очень-то будут сочетаться с этим нежным материалом. Платье, между прочим, было куплено отцом в лучшем магазине Чикаго и подарено Дайане на восемнадцатилетие.

Конечно, жилая палуба, каюты и помещения научных лабораторий отличались ослепительной чистотой, команда на «Исследователе» была дисциплинированной и работящей. Но здесь, в трюме, у красивого шелка было много беспощадных врагов.

Да, и рукавицы! – подумалось ей. Обязательно надо будет взять в следующий раз у боцмана Фергюссона рукавицы или перчатки!

Всепроницающая влага и соль делали свое медленное зловещее дело, разъедая трубопроводы, сталь судовых конструкций. Сколько бы не тратил суровый боцман Фергюссон краски, стихия брала свое. Ремонт основательно потрепанного штормами судна обходился отцу в круглую сумму, и порой он обращался за финансовой помощью в федеральный Океанографический центр на Гавайях.

Профессора Кристофера Стемплтона уважали, ценили – ему никогда не отказывали. Сейчас «Исследователь» находился в прекрасном состоянии и был оборудован современной техникой, но, конечно, в сравнении с морскими круизными лайнерами казался утлым и малокомфортабельным суденышком.

Как только выдерживают шпангоуты и сталь обшивки бортов бешеные удары огромных волн? – удивлялась порой Дайана. Как жутко свистит в снастях и растяжках антенн ветер! Иногда ей было страшно смотреть, как зарывается в волну нос судна и белая пена заполняет все пространство бака.

Каждый раз, когда «Исследователь» вот так нырял, казалось, что судну не выровняться. Вот-вот сотни и сотни тонн морской воды ворвутся на жилую палубу, затопят все отсеки и заставят кораблик погрузиться в бездну, откуда нет возврата. И всех тогда съедят рыбы, какой ужас! – при этой мысли Дайана боязливо вздрагивала.

Боже, а как хорошо сейчас на берегу! – невольно думалось ей. Как счастливы люди, выбравшие для себя местом жительства не раскачивающуюся палубу, а земную твердь!

Дайана вспоминала широкие улицы ночного Гонолулу, разноцветные огни рекламы на фасадах красивых зданий, кроны высоких пальм, раскачиваемые ласковым ночным бризом. Резные пальмовые листья по особенному, таинственно шумели ночью и утром, хотя днем в их шуме загадки не ощущалось, – это был обычный шуршащий, привычный для человеческого уха звук.

Но ночью! Ночью звуки на берегу становились необыкновенными, неповторимыми, не то, что в море, где круглые сутки в ушах стоит однообразный свист ветра или плеск волн.

Как все-таки замечательно было в Гонолулу!

По ночам во влажной темноте парков и садов сладко пели тропические птицы, не обращая никакого внимания на музыку, доносившуюся из многочисленных кафе и ресторанов. А главное – земная твердь не качалась, не вздымалась и не проваливалась под ногами.

Лестницы в домах на берегу не были такими крутыми, как на судне, и не назывались коротким словом «трап». В широкие окна домов не вливались потоки холодной соленой воды, по коридорам отелей не бегали жуткие серые твари – крысы, и из каждого крана в душе ли, в умывальнике шла великолепная пресная вода, и никому в голову не приходило ее экономить.

И всегда под рукою были парикмахеры и портные, таксисты и менеджеры магазинов, готовые услужить, радушно бросавшиеся навстречу, стоило только появиться, войти в ярко освещенный зал. Меню в ресторанах не ограничивалось набором из пяти или шести блюд, свежие фрукты не хранились на льду, а просто срывались с дерева.

Вообще здорово, когда вещи не спрыгивают со стола на пол и когда пол не называется словом «палуба», двери сами собой не хлопают тебя по пальцам, кипяток не выпрыгивает из кастрюли, колбы и пробирки спокойно стоят на своих местах.

И как замечательно, когда карандаши, обычные карандаши, лежат себе преспокойненько на рабочем столе и не закатываются в такие щели, откуда их ничем не достанешь.

Да, как все же великолепно было на берегу! Что же еще хорошего осталось на суше? Конечно же еда. Прекрасные супы и салаты, паштеты, дичь, жареный картофель, бисквиты… Разумеется, рацион на борту «Исследователя» был разнообразен. Времена, когда моряки, да и пассажиры, на долгое время составившие им компанию, вынуждены были питаться исключительно солониной, давно канули в Лету. Судовой кок, кормя экипаж и ученых научной экспедиции, поистине проявлял чудеса кулинарного искусства. Но блюда, которые он готовил, неизменно рано или поздно повторялись. Разнообразие их в итоге было однообразным…

Осторожно поддерживая подол платья левой рукой, – не хватало только наступить на него и сорваться вниз, пересчитывая ступеньки! – Дайана продолжала осторожно спускаться по узкому трапу.

Неожиданно корабль сильно качнуло, видно, огромная волна резко положила его на правый борт. Ступени ушли из-под ног. Вцепившись в холодные поручни трапа обеими руками, бедная девушка с трудом сохранила равновесие. А судно вновь повалилось на борт – теперь уже на левый. Господи, когда же все это прекратится!

От качки ее сильно мутило. Боже, до чего мерзкое ощущение! Девушка даже застонала, на глаза навернулись слезы.

Неужели вновь приближается шторм, который будет длиться неделю или больше? В этой части Тихого океана штормы с такой продолжительностью – обыкновенное дело. А еще эти ненавистные тайфуны имеют привычку возвращаться!

Справиться с морской болезнью было выше ее сил. Дайана ненавидела проклятый океан с его бесконечной мертвой зыбью в тоскливую безветренную погоду, с ужасной качкой во время отвратительных штормов.

Сейчас он воспринимался ею как мертвое, безжизненное пространство, враждебное человеку. А бедные морские котики, несчастные пингвины и прочие обитатели этих гигантских водных просторов обречены проводить в столь ужасной среде всю свою жизнь! – думала она.

А киты? И охота умным животным заниматься любовью и размножаться среди внушающих страх и ужас, непредсказуемых волн?

Какое тупое однообразное движение свойственно этой огромной холодной стихии – вверх, вниз, вверх, вниз… На что это похоже и куда годится?!

Будь ее воля, Дайана с превеликим удовольствием осушила бы каждый дюйм земной поверхности и засадила бы его газонной травой. Или вообще с удовольствием заасфальтировала бы океан и другие моря!

Палуба вновь предательски ушла из-под ног. Боже, как тошно на душе! Хорошо хоть удалось спуститься.

Рука нашла на переборке выключатель, раздался щелчок, и узкий коридор осветился ярким светом электрических ламп…

Девушка двинулась по нему, по-прежнему держась за поручень, прикрученный к переборке. Правда, здесь он был не из стали, а из дерева. Рукам уже не казалось холодно. Под ногами расстилался зеленого цвета ковер в ржавых проплешинах, постеленный заботливым боцманом Фергюссоном. Но в данный момент она не в состоянии была оценить его стараний.

Тоже мне еще, удобства! – с иронией заметила Дайана и опять подумала, что действительно с удовольствием осушила бы эти бескрайние водные пространства. И не посмотрела б даже на то, что родной отец безумно любит море, совершил свои открытия в биотехнологии именно на море и всю свою жизнь вложил в это замечательное судно по имени «Исследователь». Оно такое знаменитое – ученые многих стран мира мечтают войти в состав экспедиции, работающей на нем.

Сам Жак-Ив Кусто, создатель всемирно-известного научного судна «Калипсо», несколько раз побывал на «Исследователе», нахваливал оборудование лабораторий и высказывал свою признательность отцу за его успехи в изучении океанской фауны. Дайана присутствовала при беседе двух авторитетных океанографов и хорошо запомнила слова, которыми отец и его важный гость характеризовали жизнь китов.

Похоже, что у людей, растрачивающих львиную долю сил на работе, вызывают бешеную зависть свободные как ветер киты, которые лишь пять процентов времени отдают поискам пищи, а остальную часть жизни проводят в чудесных играх среди волн, любят друг друга, выводят потомство, ведут нескончаемые беседы…

Зависть всегда толкает на преступление, вот люди и охотятся на китов.

Отец, как и Жак-Ив Кусто, мечтал выловить из океанских глубин какое-нибудь доселе неизвестное науке загадочное существо и, возможно, раскрыть с его помощью тайны эволюции. Это помогло бы победить старость и справиться со многими все еще неизлечимыми заболеваниями…

К сожалению, огромный резервуар с забортной водой – оригинальное изобретение отца – располагался на «Исследователе» куда ниже ватерлинии. Там же находились и мощные насосы, обеспечивающие эффективность его работы. Это и был тот самый аппаратный отсек, куда направлялась Дайана.

Посещения этой части судна становились для нее сущей пыткой, но приходить сюда было необходимо – именно в этот грандиозный резервуар попадали любопытные экземпляры, объекты для научных изысканий отца и его коллег-ихтиологов.

Обратного хода в океан из резервуара не существовало, сильные струи морской воды представляли собой надежную дверь этой оригинальной подводной тюрьмы.

Неутомимый «Исследователь», бороздя воды морей и океанов, собирал посильную дань. И десятки известнейших океанографических музеев мира были счастливы получить для своих экспозиций экземпляр-другой редко встречающихся видов рыб и морских животных…

Несколько минут тому назад специальные датчики, установленные на рабочем столе в лаборатории Дайаны, просигналили, что в резервуар попало сравнительно крупное животное, морской котик скорее всего.

Да кто бы там ни был, жалко беднягу! – подумалось ей. Сама она чувствовала себя вечно виноватой перед морскими созданиями, попадавшими в зону действия мощных насосов.

Вовсе не любопытство гнало ее заглядывать в этот чертов резервуар. А вина, острое чувство вины. Кого она недавно там, в судовой тюрьме, видела – дельфина, морского котика, песчаную или голубую акулу? Нет, последний раз там оказался осьминог, трогательный в своей беззащитности среди пластиковых труб, стальных клапанов и прозрачного стекла.

Дайана уговорила отца выпустить животное в океан, но, увы, стресс оказался для осьминога непереносимым испытанием. Он и убил его. Жалко? Еще как! Осьминог был так красив, а гибель его среди клапанов и насосов просто ужасна. Укоризненный взгляд бедного умирающего животного навсегда остался в ее памяти.