— Дальше сама дойдешь, — довольно грубо заявляет он.

— Дим, а когда мы увидимся? — осторожно спрашиваю.

Тот резко поворачивается ко мне.

— Увидимся? Тебе было мало сегодня? Не хватило, хочется, чтобы еще отымели?

— Зачем ты так, — всхлипываю. — Я же люблю тебя.

— Ты, Оля, ни хрена не знаешь, что такое любовь. Ты избалованная девчонка, которая решила получить желанную игрушку во что бы то ни стало.

— Неправда! Я же любила только тебя всегда! Ты же знаешь об этом!

— И что? Что мне с этой твоей любовью делать? Она мне на хрен не сдалась, ясно?

— Думаешь, эта Лиза тебя любит? — бью в ответ. — Да ты ей теперь не нужен! Она тебя обратно не примет!

— Что ты сказала? — тихо спрашивает Дима. — Ты еще и ей что-то успела втереть?

— Ничего я ей не говорила. Она сама все увидела.

Он бьет рукой по рулю, отчего я вздрагиваю.

— Какая же ты, Оля… Долбаная принцесса, с которой все носятся. А я, идиот, все надеялся, что дойдет, боялся обидеть. Но тебя надо было сразу на место поставить. Может, тогда бы ты не посмела устроить такую дичь!

Его злость душит. Я же рассчитывала совсем на другое. Теперь, после таких слов, просто не знаю, как наладить общение снова.

— Дим, но мы ведь теперь вместе?

Еще один злой взгляд.

— Вместе? Ты дура, или прикидываешься? Я же говорил — мне не нужны отношения. Я и с Лизой просто сплю, слышишь? Просто секс. Ничего лишнего.

— Я тоже могу сексом заниматься.

Волков молчит очень-очень долго. Но я жду. Понимаю, что стоит мне выйти, не решив вопрос до конца, и все. Ничего не выгорит.

— Ну, раз тебе так хочется быть временной подстилкой, твоя взяла, принцесса. Буду потрахивать тебя время от времени.

Слова оглушают настолько, будто он дал мне пощечину.

— Зачем ты так? Ты же знаешь, что стал моим первым, — голос дрожит, а слезы уже вот-вот прольются.

— Где первый, там и второй, — равнодушно пожимает плечами Дима. — Вываливайся, давай. У меня еще дела.

— А когда мы увидимся?

— Когда захочу потрахаться.

— А как часто… Ну… — щеки горят. Мне вообще не нравится, как все обернулось, но тут либо сдаться и попрощаться с мечтой, либо довести начатое до конца. Пусть он сейчас позлится, но потом поймет, что я его по-настоящему люблю. Убедится, что это не просто детская блажь.

— Когда подойдет твоя очередь, тогда и звякну.

— Что?! Да как ты… Я не собираюсь становиться в один ряд с этими твоими…

— Тебе напомнить, кто приперся ко мне и раздвинул ноги? Кто подлил мне какую-то дрянь?

Стискиваю зубы. Да, в этом он прав. Но и делить его я не готова.

— Узнаю, что ты с кем-то спишь, пожалеешь, — шиплю разъяренной кошкой. — Если тебе надо, я готова в любое время.

— И в задницу дать готова, и на колени встать, чтоб в самую глотку?

— С тобой — что угодно.

— Вон пошла, — мрачно бросает Дима, отвернувшись от меня.

Из машины выхожу, не прощаясь. Знаю, что он бывает эмоциональным. Похоже, ситуацию Волков воспринял острее, чем я предполагала. Однако так же я знаю, что больше Дима не отмахнется от моих чувств со словами, что я еще маленькая. Теперь нет причин, по которым мы не можем быть вместе по-настоящему.

5 Дима

Это просто лютый треш. Сижу, смотрю, как эта принцесса чешет к своим воротам, и зверею. Башка до сих пор гудит. Черт знает, что она там намешала, но сегодняшний день можно смело сливать в унитаз.

И не только день.

Когда проснулся утром, по привычке потянулся к Лизке. Она знает, что утром надо делать, чтобы разбудить меня. Иногда, конечно, встает в позу, но в основном в этом плане она понятливая.

Надо было еще тогда насторожиться, когда начались какие-то невнятные поцелуи, а уж когда продрал глаза…

Наверное, никогда я еще так не попадал. Пытался вспомнить хоть что-то, но кроме каких-то обрывков и ощущения, что круто потрахался, ничего. Просто чистый лист. А засосы на коже у этой мелкой занозы окончательно меня добили.

Я переспал с Олей. Нет, не так. Я, черт подери, переспал с Олей! С девочкой, которую с детства знаю, и которая всегда хвостиком ходила за мной. На которую я уже не первый год запрещал себе смотреть, как на девушку. Раз за разом возводил запреты и заслоны, потому что… Да неважно это сейчас!

А она выросла, в любви призналась, когда ей было шестнадцать. Постарался тогда мягко объяснить, вроде успокоилась. Все это время никак ее маниакальное желание не проявлялось.

И я расслабился. Поверил, что переросла, что это позади. Убеждал себя, что так правильно, что так и должно быть. Что пусть лучше будет счастлива без меня.

Я бы ни за что не тронул ее в адекватном состоянии, а она фактически поимела меня. Да зачем ей такой, как я? Зачем гробить жизнь с инвалидом, по сути? Не хрен.

Но Оля упряма. Не ожидал, что выкинет такое. А ведь стоило бы догадаться…

Собственный прокол злит и раздражает. А это ее “я тебя люблю” так и вовсе выбивает из обоймы.

О том, что сделает дядя Ильдар, когда узнает про наши кувыркания, лучше даже не думать. Хотя если у нее в голове не только розовая вата, то не узнает.

Свою злость надо куда-то спустить. Лиза, если правда спалила нас, в ближайшее время вряд ли остынет. Она девка взрывная, эмоциональная. И так вечно подкалывала Ольгу, говорила, что та бегает за мной как собачка, а я, идиота кусок, ее защищал.

Игнат отвечает на звонок только после пятого гудка.

— Ты все еще на хате? — спрашиваю у друга.

— Нет, уехал уже. Кстати, Лизу видел — куда это она одна рванула на всех парах?

— Давай пересечемся, расскажу.

— В зале?

— Издеваешься? — морщусь, представив, какая сегодня получится тренировка. — Нет, давай-ка в баре посидим.

— С утра пораньше? — Трофимов явно в шоке от моего предложения. — У тебя там что, апокалипсис?

— Вроде того.

— Тогда погнали кофе попьем. У меня что-то башка трещит по швам. Давай, на Комсомольской.

Я на месте уже через сорок минут — Игнат подъезжает вслед за мной.

— Чего рожа такая кислая? Лизок не дала? — скалится он.

— Бери круче. Оля.

— Не дала?

— Поимела меня, — мрачно отвечаю и делаю приличный глоток эспрессо. Горечь слегка перебивает тошноту, и дышится уже легче. — Вернулась вчера, типа забыла что-то, а потом дрянь какую-то подмешала мне в чай.

— И? Ты вырубился, а она тебя сфоткала с пастой на груди?

Мне ни черта не смешно. Меня все это бесит. Ведь получается, все мои старания пошли лесом. И, наверное, на моем лице это как-то отражается, раз Трофимов перестает лыбиться.

— Короче, трахнул я ее. И, похоже, не раз.

— Да ты гонишь…

— Судя по всему, нет.

— Уверен? Или не помнишь ничего?

— Слушай, мы проснулись вместе, и она вся… В общем, того, помятая. Плюс на простыне кровь.

О том, что испытал, когда это увидел утром, молчу. Вот вроде бы это она виновата, а все равно чувствую себя козлом каким-то.

— Ну, вы даете, — присвистывает друг. — И что делать будешь?

— Ничего.

— То есть как? Ты же говорил, ни за что ее не станешь трогать. Как вообще вышло?

— Говорю же, что-то подсыпала. Помню только, что трахал кого-то долго и упорно.

— Так вот почему она…

— Что?

— Когда уезжала, сказала, что ты вроде занят, а Лиза просила передать, в какую комнату пойти. Ну, я ж тебе и передал.

— Вот коза мелкая!

Чуть успокоившаяся злость вновь поднимается во мне.

— Похоже, крепко она в тебя втрескалась. Как кошка.

— На хрен такую любовь, — мрачно фыркаю.

— Ну, не скажи — так-то она девочка красивая. Что ты теряешь?

Я долго молчу.

— Ты совсем тупой? Мне не нужны отношения, — сдаюсь под его взглядом.

— Так ты просто трахай ее. Почему нет? Или отца ее боишься?

Не то чтобы боюсь, но уважаю. Мужик толковый, правильный. И вряд ли он обрадуется, если узнает, что я его дочурку потрахиваю без каких-либо планов на будущее. Он же ведь с детства опекает ту и всех придурков отгоняет. Меня вот забыл.

Да и я ведь опекал, защищал. Планы на ее счет строил, пока еще не знал, идиот малолетний.

— Или тебя бесит, что она тебя выбора лишила? — проницательно добавляет Игнат. — Тогда проучи мелкую пакостницу.

— Как?

— Покажи ей, какие у тебя отношения с девушками. Если у нее есть гордость, то свалит сама.

План хорош. И злость поможет спустить. В принципе я и так уже наговорил ей всякой дичи, чтобы отстала. Но, походу, Оля крепкий орешек, раз так легко подписалась на все мои предложения, хотя я-то видел, как испуганно она смотрела.

— Не только в этом дело, — неохотно признаюсь. — Есть причина, по которой я не завожу отношения.

Игнат вопросительно смотрит.

— Только это между нами. Хотя… Все равно скоро уже узнаешь. В общем, у меня диагноз, с которым долго не живут. Так что нет смысла во всем этом.

Друг оторопело смотрит на меня.

— В смысле? Димыч, ты же шутишь?

— Да уж какие тут шутки, — вздыхаю, вспоминая, как узнал о болезни, и как для меня начался новый отсчет. — Об этом пока никто не знает. Даже тренер. Так что надеюсь, и ты молчать будешь.

— Но ведь новый сезон….

— Вероятно, для меня будет последним. Если нет, то еще, может, год. А там…