Его взгляд скользит по моему лицу, переходит на мои волосы, и Амин лениво пропускает прядь между пальцев.

— Словно чистый шелк, — произносит так, что мне чудится в его голосе восхищение. Что ж, насчет волос мне, пожалуй, грех жаловаться. Что есть, то есть.

И все же близость такого мужчины не может не пугать.

Прикосновения Амина сейчас легкие, едва ощутимые. Но я не обольщаюсь — он может действовать очень по-разному. И только что я в этом убедилась лично.

— Ты так красива, Руслана. Такая чистая, светлая кожа, — задумчиво продолжает шейх. Он без стеснения разглядывает меня, но я не могу отделаться от чувства, что это не восторг любимой женщиной. Это лишь констатация эстетических параметров очередной игрушки.

— Уверена, среди ваших поклонниц полно куда более красивых девушек, — осторожно говорю, пытаясь отодвинуться подальше.

Однако шейх не позволяет. Вновь прижимается, давая ощутить всю силу своего мужского интереса.

— Ревнуешь, пташка? Ни к чему. Моего внимания хватит на всех.

На всех? Он ведь так и сказал — на всех! Куда же я попала?!

Толкаю Амина в грудь, и тот от неожиданности отступает всего на шаг, но этого хватает, чтобы я проскользнула мимо него в сторону.

— Вот уж точно я не собираюсь становиться в очередь за вниманием мужика!

Выражение лица шейха мгновенно преображается, становясь жестким.

— За внимание и благосклонность твоего господина, — чеканит он. — По-хорошему, тебя стоит наказать за подобную дерзость. Но так и быть — в качестве исключения для начала я покажу тебе это со стороны.

— Что это значит? — настороженно спрашиваю, делая шаг назад, испугавшись, что Амин возьмет меня силой.

Он же, напротив, отходит к окну и как-то довольно легко открывает замок на створках. Распахивает те и оборачивается ко мне.

— Подойди, Руслана.

— Зачем? — подозрительно спрашиваю.

— Боишься? — усмехается мужчина. — А казалась такой смелой и дерзкой. Неужели все это была лишь показуха?

Он делает приглашающий жест, и я очень осторожно подхожу к окну с другой стороны, при этом стараясь держаться подальше от Амина.

— Посмотри, — приказывает он. — Посмотри внимательно, Руслана.

В его тоне слышатся сталь и холод. И я не сопротивляюсь, поворачиваюсь к окну, чтобы увидеть огромную площадь, на которой стоят три небольших помоста со столбами.

И, кажется, к каждому из них кто-то привязан…

Во рту резко пересыхает. Невольно подхожу ближе, чтобы рассмотреть происходящее.

На улице ярко светит солнце — похоже, сейчас полдень, а может, даже часа три дня. И скорее всего, дикая жара. А трое несчастных стоят, опустив голову, словно у них нет больше сил. И если бы не цепи, которыми их приковали…

В горле появляется ком, а по спине пробегает мороз.

— Вот что бывает с теми, кто меня расстраивает, пташка, — хрипло шепчет Амин, оказываясь позади меня.

Дергаюсь, но его руки ложатся на плечи и жестко фиксируют меня.

— Посмотри и запомни этот урок.

— За что такая жестокость? — задушенно спрашиваю, жмурясь.

— Смотри, Руслана, — чеканит он. — И сделай правильный выбор в следующий раз, когда я тебе его предоставлю.

— Это бесчеловечно, — шепчу в ужасе. Чем больше я вглядываюсь в несчастных на площади, тем больше мне кажется, что это девушки. — За что?

— За то, что ослушались моего слова, — безжалостно отвечает Амин. — Палящее солнце очень жестоко к нежной коже. Подумай над этим, пташка.

Момент, когда шейх отпускает меня и покидает комнату, я упускаю. Кажется, я вся парализована той картиной, что мне продемонстрировали.

Всхлипнув, закрываю рот ладонью, оседаю на пол и тихо плачу.

Я надеялась достучаться до этого зверя? Какая же я дура! Ну, вот зачем я тогда вышла в коридор? Зачем попалась ему на глаза? И как мне теперь вырваться из этой клетки, куда он посадил меня?

Прыгать из окна — не вариант. Это дорога в один конец, а жить я хочу.

Тогда как быть?

Обдумать я не успеваю — дверь снова открывается, и я, быстро утерев слезы, оборачиваюсь. Но теперь это не Амин, а незнакомая женщина лет сорока.

Она окидывает меня придирчивым взглядом. А затем командует:

— Раздевайся, и в ванную!

— Что? Да с чего мне…

— Господин пожелал видеть тебя на ужине.

5 Руслана

— А вы, вообще, кто?

Я так теряюсь от заявления дамочки, что начинаю грубить в ответ. Та смеряет меня взглядом, полным неприязни.

— Меня зовут Латифа. И я главная в верхнем гареме.

— Верхнем? — изумляюсь я. — А что, еще есть и нижний?

Женщина недовольно поджимает губы. Качает головой и тихо цокает языком.

— Намучается господин с тобой.

— Так пусть отпустит! Я сюда, вообще-то, не просилась.

В ответ получаю еще один осуждающий взгляд.

— Другая бы радовалась на твоем месте — только приехала, а сразу попала в лучшие покои.

Мне остается только охнуть. Надо же, радоваться я должна.

— Ваш этот шейх, между прочим, выкрал меня незаконно! Я своего согласия здесь находиться не давала!

Латифа вздыхает и смотрит на меня, как родитель — на неразумное дитя.

— Я хочу уйти! — добавляю уже не так уверенно.

В этот момент до меня через окно доносятся стоны. Вздрагиваю и снова оборачиваюсь к окну. Оказывается, на площади появилось трое мужчин с кнутами. По одному на каждую девушку.

Дергаюсь вперед, не веря своим глазам — но те и правда замахиваются и практически синхронно бьют несчастных.

— Видишь, что бывает, если злить господина? — довольно серьезно произносит Латифа. — Будь послушной и покорной. Он это любит.

— Но я не хочу! — в отчаянии шепчу. — Не хочу быть очередной игрушкой!

Поворачиваюсь к женщине, надеясь увидеть в ее глазах хоть немного сочувствия. Но ничего подобного. Она лишь равнодушно смотрит на меня.

— Даже не мечтай — единственной тебе для него не стать. Он — наследный принц. И женится он лишь на той, что одобрит его семья.

Я пораженно качаю головой. Вот откуда она это взяла?

— Я просто не хочу здесь оставаться, — тихо говорю. — Я хочу домой.

Взгляд Латифы чуть смягчается.

— Из дворца не сбежать, Руслана. А Амин бывает крайне жесток с теми, кто пренебрегает его добротой. Сейчас он явно увлечен тобой, но пройдет время, и на твое место придет другая. Однако если ты будешь сопротивляться, то лишь раззадоришь его нрав.

— То есть нужно просто покорно дать ему то, чего я не хочу? — возмущенно фыркаю. — Вы правда считаете это нормальным — принуждать женщину быть там, где она не хочет?

Латифа ничего не отвечает, лишь молча подходит к двери в ванную и демонстративно открывает ту.

— Прими душ. Затем поешь. К вечеру тебе понадобятся силы.

Она будто надзиратель стоит и смотрит на меня.

— А если я откажусь?

— Там где три столба, найдется место и четвертому.

— И что, за каждый проступок меня теперь будут пугать плетьми и столбом позора? — огрызаюсь, подходя ближе.

Женщина недовольно цокает языком.

— Какая же дурная! Не зря говорят, красные волосы — дурная кровь!

— Что?!

— Ты думаешь, что у столба — это наказание? Глупая, рассердишь господина, и он тебя отдаст страже. Думаешь, многих сможешь удовлетворить, прежде чем превратишься в бесполезный кусок мяса?

— Вы врете, — мотаю головой.

— Хочешь проверить? — равнодушно уточняет она. — Давай. Мне же проще.

Женщина разворачивается и выходит из моей комнаты. А мне становится очень страшно. За окном снова раздается задушенный стон. Передергиваю плечами и иду в ванную.

Липкий страх и удушающее отчаяние — вот что я испытываю. А еще беспомощность. Как выбраться?

Я даже не могу представить, как можно было организовать мое похищение. Это такая дикость! А главное — зачем я такому мужчине, как Амин? Ясно же, что вокруг него всегда полно красоток. Зачем еще воровать девушку из другой страны?

Стоит вспомнить про дом, как в груди противно тянет.

Мама… Она же думает, что я учусь, и ведь скоро начнет волноваться, если я не позвоню ей, как обычно.

Стоп. Позвонить. Точно!

Хлопаю себя ладонью по лбу. Ну, конечно. Мне просто нужно найти мобильный и позвонить. Найти хоть какой-то способ связаться с внешним миром. Надо как-то дать о себе знать. А в идеале — выложить запись в сеть. И вот тогда…

Приободрившись, я все же раздеваюсь и принимаю душ. В лоб действовать не получится, значит, нужно попробовать перехитрить шейха.

Роскошь, конечно, здесь очень непривычная — тщательно мою голову каким-то вкусно пахнущим шампунем. Я о таких марках и не слышала даже. Но волосы после мытья становятся еще более послушными и мягкие.

Когда выхожу из ванной, столик с едой оказывается передвинут поближе к центру комнаты. Теперь кроме фруктов и воды на нем куда больше еды — и тосты, и пирожные, кажется, даже что-то вроде оладьев.

Недоверчиво кошусь на еду, но как только желудок начинает урчать, сдаюсь. В чем-то Латифа права — силы мне будут нужны.

Голова почти не болит уже, что тоже хорошо. После того как заканчиваю с едой, прячу нож под подушку. Просто на всякий случай.

Но едва я это делаю, как дверь снова открывается, и заходит Латифа, но теперь не одна. С ней идут две служанки — они смотрят только в пол и безмолвно забирают тарелки со стола.