Латифа же подходит и оценивающе разглядывает меня.

— Неплохо, — изрекает она. — Теперь нужно подготовиться и сделать процедуры.

— К чему подготовиться? — испуганно спрашиваю я.

Она хлопает в ладоши, и в комнату заходят две другие женщины. Они одеты чуть иначе — не в такие безликие балахоны, как служанки. У каждой из них в руках по чемоданчику. Они бесстрастно окидывают меня равнодушными взглядами, а затем на стол ставят эти самые чемоданчики и открывают их.

— Иди сюда, Руслана. У нас мало времени. Господин не любит, когда опаздывают, — приказывает Латифа.

А мне становится нехорошо от приготовлений ее помощниц… Это все для меня?!

6 Руслана

Пожалуй, никогда в жизни я не чувствовала себя настолько мерзко и унизительно. Стоя в покоях, куда меня после всего отвели, ощущаю себя подарком, который как следует отмыли и упаковали для хозяина.

Во рту собирается горечь. Разве могла я подумать, что подобное случится со мной?

Стоит только вспомнить, как прошли последние несколько часов, как меня снова начинает мутить.

Меня не просто переодели и причесали.

Нет! Сначала был унизительный осмотр, который устроила Латифа со своими помощницами. Я будто племенная кобыла, которую привели на случку.

Возможно, та же Валя только порадовалась бы такому раскладу — ведь после меня натерли какими-то скрабами, маслами и еще чем-то.

“Все для господина”, — коротко пояснила одна из помощниц Латифы.

Я пыталась отказаться, сопротивляться, но пара колких фраз осадила меня. К тому же… Как бы жестоко это не звучало, но я не хотела бы, чтобы меня отдали на потеху охранникам.

Пришлось теперь все — вплоть до эпиляции в интимных местах.

Я будто разом перестала себе принадлежать. Так что красивая одежда, в которую меня обрядили, прическа, которую так умело сделали из моих волос — все это не радовало, а наоборот, угнетало.

У меня всегда оставался выход прыгнуть в окно. Но это значило бы проиграть. Сдаться. А я хочу вернуться домой.

— Будь послушной и покорной, Руслана, — шепнула мне Латифа перед тем, как, укрыв меня палантином, меня отвели к Амину на ужин. — Тогда все пройдет хорошо. Господин не обижает наложниц, если те правильно себя ведут. Бороться с ним в лоб ты все равно не сможешь. Женская сила в хитрости и мягкости.

Мне претила подобная логика. Я просто не понимала — неужели они не слышат, насколько глупо это звучит?!

Меня обрядили, словно куклу, укрыли палантином, точно это еще одна часть упаковки, а затем отвели сюда, где мне приказано было ждать.

И я жду. С гулко стучащим сердцем, полным отчаяния, и в то же время желающим бороться за свободу. Мне так страшно, что я даже не успеваю осмотреться как следует, когда слышу позади тихий голос шейха:

— Рад, что ты пришла, Руслана.

Вздрагиваю и даже не пытаюсь этого скрыть. Его шаги бесшумны, но я не оборачиваюсь. Стою, укрытая так, что видны лишь одни глаза.

Амин медленно обходит меня, ощупывает жадным взглядом, полным предвкушения.

— Позволь, я помогу тебе, пташка.

Его голос точно мед. Тягучий, полный обещания. Но я помню, что на самом деле передо мной хищник, который в любую секунду готов разорвать любого, кто ослушается его приказа.

Амин подходит ближе, разматывает эту тряпку, в которую меня укутали.

Одежда, подобранная Латифой для меня — просто безобразие. Короткий, расшитый драгоценностями топ и низко сидящие на бедрах широкие шелковые штаны.

Я не дура, намек и ассоциацию поняла сразу. Вот только в душе все восстает от мысли, что из меня сделают дешевую танцовщицу.

Хотя, учитывая вложенные усилия, может, и не дешевую.

— Ты прекрасна, — тихо шепчет Амин, с восторгом разглядывая меня. У меня же от этого внутри все узлом стягивает.

Вещь. Я просто вещь для него. И все это — лишь ролевая игра, в которой мужчина получит то, за что заплатил.

— Но у тебя грустные глаза, Руслана. С тобой плохо обращались? — в его голосе звенит сталь, и я нервно сглатываю, опуская взгляд. Интересно, если скажу да, то что будет?

— Можно подумать, вас это правда волнует, — бормочу едва слышно.

Слышу, как Амин недовольно цокает языком и, подойдя ближе, жестко приподнимает мое лицо за подбородок. В его взгляде не осталось и следа от мягкости. Вот теперь он снова стал собой — жестоким принцем пустыни.

— Ты все такая же упрямая и дерзкая, — недовольно произносит он. — Латифа плохо рассказала тебе о твоих обязанностях?

Первый порыв — снова съязвить или огрызнуться. Но я давлю его на корню, вспоминая слова Латифы.

— Простите, — дрожащим голосом произношу то, что стоит поперек горла. Амин вздергивает темные брови. И я обреченно добавила: — господин.

Меня ломает от того, что я должна произносить это. Но судя по тому, какой блеск появляется во взгляде шейха, я делаю правильный ход.

— Видишь, пташка? Это несложно. Тебе и самой понравится, поверь мне.

Меня так угнетает положение бесправной вещи! Но действовать надо с умом. Поэтому я молчу. Глотаю злые слова, обещая себе, что однажды Амин заплатит за все мои унижения.

— Женщины в вашей стране стали слишком… — он презрительно кривится, — мужеподобные. Все время куда-то бегут, что-то доказывают. Соревнуются с мужчинами там, где им не место.

С каждым его словом я все больше пропитываюсь злостью и раздражением. Вот, значит, какая у него точка зрения? Впрочем, на востоке другая культура. Это тоже не новость.

— Ты ведь тоже такая, да, Руслана? — Я по-прежнему молчу — лишь неотрывно смотрю в темные глаза, в которых эмоции меняются так быстро, что я не успеваю за ними. А главное, не понимаю — настоящие ли они, или же шейх ловко демонстрирует мне то, что хочет. — Тоже везде все сама — и работа, и учеба. Но теперь твоя жизнь изменится.

— Меня устраивало, как было раньше, — очень осторожно отвечаю я.

— Как было, уже не будет, — флегматично возражает Амин. — Теперь тебе нет необходимости бороться за выживание. Ты будешь жить в хороших покоях, есть досыта и одеваться в красивую одежду.

Я едва успеваю притормозить и не ляпнуть, что меня такое не устраивает. И судя по взгляду, Амин ждет именно этого. Но упрямо молчу.

Он отпускает мой подбородок, но руку не убирает — наоборот, прикасается кончиками пальцев к щеке, затем ниже, проводит по шее. Не лапает внаглую, а точно очерчивает контур. Его взгляд опускается ниже.

— Станцуй для меня, пташка. Прямо сейчас. Хочу, чтобы ты танцевала для меня.

И взгляд в упор. Насмешливый. Циничный. Точно шейх прекрасно знает, ЧТО вызывает во мне этими словами.

— Давай, милая. Я жду.

Хлопает в ладоши, и в то же мгновение включается музыка…

7 Руслана

Внутри все протестует против подобного. Я не готова прогибаться настолько. Но когда вижу, как темнеет взгляд Амина, понимаю, что либо я подчинюсь, либо у меня не будет даже шанса выбраться из дворца, или где мы находимся.

— Я не умею, — тихо говорю.

— Неужели? — едко усмехается мужчина. Чуть склоняет голову и проходится по мне оценивающим взглядом. — У тебя красивая фигура, ты достаточно грациозна. И не умеешь танцевать? В твоей стране ведь распространены ночные клубы.

Нервно сглатываю. Глупо, конечно, было надеяться, что моя отмазка сработает.

— Я не ходила по клубам.

— Похвально, — кивает он. — Однако сдается мне, ты лукавишь, пташка. Я не люблю, когда меня обманывают.

И снова эти стальные нотки в голосе.

— Я не вру. Я действительно не умею танцевать. Не училась этому.

Амин задумчиво смотрит на меня, затем едва заметно кивает.

— Да и плевать, пташка. Я не жду от тебя идеального танца. Я хочу, чтобы ты расслабилась и раскрылась.

— В танце? — невольно вырывается у меня. — Это вряд ли.

— Что ж, ты права, — вдруг соглашается шейх. — Идем. Ты у меня в гостях, а я сразу набросился с приказами. А ведь стоило начать с другого.

Я совершенно теряюсь в его логике. О чем речь? С чего такие перемены?

Амин берет меня за руку и ведет за собой вглубь покоев. Здесь далеко не одна комната. Что радует — кровати я пока не наблюдаю. Лишь шикарную гостиную, посреди которой сервирован стол. На нем столько еды, что, кажется, тут не то что для двоих много, но и для целой компании человек из семи — тоже многовато.

Стол на низких ножках, так что стулья тут не предусмотрены — лишь мягкие подушки.

Амин настойчиво давит мне на плечи, намекая, куда я должна присесть. И я не могу отделаться от ощущение, что попала в восточную сказку.

Шейх садится рядом и смотрит так пронзительно, что у меня мурашки по коже. Понимаю, что я здесь на самом деле не в качестве гостя, что мне придется пойти на уступки, иначе я не смогу вырваться из клетки. Понимаю, и все же внутри всё аж скручивает от желания высказать принцу все, что думаю о нем.

— Ты наверняка голодная, пташка. Поешь, — он делает приглашающий жест.

А я хоть и действительно хочу есть, все же четко осознаю — кусок в горло не полезет.

— Может, сначала сока? — натянуто улыбаюсь, не желая лишний раз драконить моего тюремщика.

Амин благосклонно кивает и сам разливает напиток. Протягивает мне красивый резной бокал. И хотя стараюсь брать тот осторожно, наши пальцы все же соприкасаются, и меня словно током пронзает в этот момент.