Резко отдергиваю руку. Амин лишь насмешливо хмыкает.

Чтобы хоть как-то скрыть свою реакцию, забираю у него бокал и делаю большой глоток.

Пряный вкус разливается внутри. Желудок обволакивает теплом.

— Это не сок, — доходит до меня. — Не сок!

— Это лучше, пташка, — мягко произносит Амин, поднося к губам свой бокал. Он делает глоток, но при этом не перестает смотреть на меня своим темными, глубоким глазами.

Изучает. Держит на прицеле. Наблюдает.

— Не волнуйся. Тебя никто не отравит.

— Это алкоголь? — спрашиваю наугад, хотя ничего подобного не почувствовала по вкусу.

Мужчина качает головой и наклоняется ко мне, а я тут же отшатываюсь.

— Тшш, — шепчет он. — Не бойся меня. Я не причиню тебе боли.

— Девушки на площади тоже так думали? — ляпаю быстрее, чем успеваю притормозить.

Во взгляде шейха мгновенно проглядывает раздражение.

— Они получили наказание не просто так. Я вижу, ты упряма. Но сегодня я не хочу спорить. Я хочу наслаждаться тобой, Руслана. Хочу видеть твою улыбку.

Его голос снова становится мягким и тягучим. Чуть хрипловатым и завораживающим.

Приходится мотнуть головой, чтобы сбросить наваждение.

— А мои желания? Они имеют хоть какое-то значение?

— Единственное твое желание, которое допустимо сейчас — угодить своему господину. Не так ли?

Стискиваю зубы и впиваюсь ногтями в ладонь. Ох, как меня подмывает сейчас огрызнуться. Однако я должна быть хитрее.

— Вы должны понимать, что я выросла в другой стране. У меня другие приоритеты и взгляды на жизнь. Я не могу измениться за сутки.

Во взгляде Амина проскальзывает восхищение.

— Вот видишь, пташка, это несложно, да? Угождать мне.

Опускаю взгляд, чувствуя, как лицо идет пятнами. Есть у меня такая особенность, когда сильно злюсь. Остается надеяться, что он не догадается об этом.

— Я понимаю, что ты не такая, как наши девушки, — добавляет шейх, придвигаясь ближе.

Я не смотрю на него, но чувствую, как его взгляд скользит по моей коже.

— Ты другая. Настоящий огонь, и при этом нежность. Удивительное сочетание. Я обучу тебя всему, пташка. Ты станешь лучшей наложницей моего гарема.

“НЕТ!” — мысленно кричу. — “Ни за что. Не стану я одной из!”

Если пойму, что все, что шансов выбраться нет, то лучше покончу с собой.

— Сейчас ты сопротивляешься, тебе кажется, что я жесток. Но это не так, милая. Ты не хочешь увидеть того, что я могу тебе дать, из глупого упрямства, — продолжает между тем принц. — Ты станешь моей жемчужиной, Руслана. Моей фавориткой. Поверь, я буду щедрым и внимательным.

Все же не сдерживаюсь — вскидываю на него взгляд, собираясь высказаться про такие заявления. Но Амин опережает меня — не позволяет и слова вставить. Резко подается вперед и целует.

Жадно. Не давая и шанса отстраниться…

8 Руслана

Новый поцелуй делает меня совершенно беспомощной — моя попытка противостоять мужчине проваливается. Он слишком силен и властен, слишком жесткий и подавляющий.

— Нет, — упрямо шепчу, пытаясь увернуться от нового поцелуя. Но шейх жестко держит меня за подбородок, вынуждая снова посмотреть ему в глаза.

— Ты слишком часто повторяешь это слово, пташка. Подобное меня расстраивает.

— Я не хочу… — всхлипываю, чувствуя собственную беспомощность. — Не хочу… Не могу… так…

Амин неожиданно отпускает меня. Отстранившись, смотрит острым, цепким взглядом, а затем успокаивается.

— Тогда давай еще выпьем.

Он наливает в мой бокал того же напитка, настойчиво вручает мне тот, и под его пристальным взглядом приходится выпить все до дна.

Тепло разливается по телу. Я снова не чувствую никакого алкоголя. Но в голове начинает слегка шуметь.

— Это подло, — тихо говорю. — Подло опоить меня, чтобы использовать.

На это принц лишь усмехается.

— Ты здесь для моего удовольствия, милая глупая Руслана. Так или иначе, я получу желаемое.

В его взгляде нет ни капли сожаления — лишь твердая уверенность, что он прав. Я могу только ужаснуться тому, какая у него система координат допустимых поступков. И попытаться сыграть в его игру.

Вот только мысли становятся слишком вязкие и тяжелые. А тело — наоборот.

— Станцуй для меня, — снова требует шейх. — Просто расслабься и танцуй так, как если бы ты была одна.

Темный взгляд Амина в этот момент вспыхивает ярким желанием. На его губах появляется предвкушающая улыбка, и он весь сейчас олицетворяет собой власть, желание, порок.

Самое правильное — отказаться. Но я все еще цепляюсь за реальность, вспоминаю несчастных на площади и те самые слова Латифы про мудрость и женскую хитрость.

Неуверенно поднимаюсь на ноги. Слышу, как вновь начинает играть музыка, которая не так давно стихла.

Это восточная мелодия, и она совершенно мне не знакома. Под жадным взглядом шейха мне кажется, что я полностью обнажена. А та одежда, что еще есть на мне — исчезла.

При первом же движении украшения, которые мне в приказном порядке надели, мелодично звенят.

Я никогда не увлекалась восточными танцами. Но видела, конечно, в фильмах подобное. Отворачиваюсь от Амина, жмурюсь и обещаю себе, что когда-нибудь я снова стану свободной. И ради этого сейчас я должна сделать то, что требует мужчина.

Первые движения выходят неловкие, робкие, неуверенные.

Я все жду, что Амин остановит меня — окликнет и скажет прекратить это безобразие. Но ничего подобного не происходит.

Мелодия становится чуть громче, а в моем теле с каждой секундой все больше разливается поразительная легкость. Даже в мыслях.

Я начинаю забывать, кто я, и зачем здесь нахожусь. Остаются только музыка и мое тело.

Мои руки, ноги, бедра, живот — все это действует будто само по себе. Словно я проваливаюсь в сон, где нет никого кроме меня. Где нет правил и чужих приказов.

Где я могу действовать так, как хочется мне…

Я кружусь, сливаюсь с музыкой в единое. Меня не волнует, как я выгляжу со стороны — достаточно ли гибко и грациозно двигаюсь. Я испытываю странное, доселе неведомое мне удовольствие — точно парю между нотами.

Пока резко не становится тихо. Удивленно распахиваю глаза и встречаюсь взглядом с Амином.

Он по-прежнему сидит возле стола, но его глаза…

Мне кажется, в них — сама тьма. Он точно демон искушения и соблазна. Медленно поднимается на ноги, подходит ко мне, ни на мгновение не отрывая от меня взгляда.

— Пташка, — хрипло выдыхает он мне почти в губы. — Ты так прекрасна.

Тяжело дышу, пытаюсь собрать мысли воедино. Но в голове такой сумбур! В крови гуляет адреналин — мне вроде и самой понравилось танцевать. Я же совсем забыла, где нахожусь, забыла про то отчаяние, что душило меня с момента пробуждения.

— Ты так порадовала своего господина, — продолжает мягко шептать Амин, прикасается к моей разгоряченной танцем коже, а меня словно током бьет. Вздрагиваю, отступаю назад, но шейх не отстает — идет за мной. Еще и направляет куда надо. — Позволь и мне порадовать свою пташку.

Что-то в его словах царапает, кажется неправильным. Но я вязну в его взгляде, в его голосе. Мягкие, осторожные прикосновения тоже усыпляют бдительность, давая обманчивое ощущение безопасности.

— Не надо, — вяло прошу, пытаясь отстраниться от рук шейха. Но он ловко предугадывает любое мое движение.

То, что мы оказываемся уже в другой комнате, я замечаю, лишь когда внезапно упираюсь ногами во что-то позади меня.

Оборачиваюсь, теряю равновесие и падаю назад. Но Амин ловит меня и крайне бережно укладывает на спину.

Мне мягко и удобно.

Запоздало соображаю, что это кровать. Испугаться как следует даже не успеваю — надо мной уже нависает принц.

Замираю под ним, словно испуганный кролик. Сердце колотится так сильно, а во всем теле легкость, переходящая в слабость.

Мысль о том, что в напитке все же что-то было, мелькает совершенно не к месту. Уже ведь поздно. Меня затапливает отчаянием и беспомощностью.

На глаза наворачиваются слезы от понимания, что здесь и сейчас я ничего не смогу сделать.

— Ну-ну, пташка, ни к чему грустить, — хрипло произносит Амин. Стирает слезу, которая все же сбегает к виску. А затем слизывает ее с подушечки пальца. — Ты даже плачешь вкусно.

Судорожно всхлипываю, испытывая горькое отчаяние.

— Не бойся, я знаю, что для тебя это впервые, Руслана, — добавляет он, а у меня даже нет сил, чтобы смутиться.

Получается, что о результатах того унизительного осмотра ему доложили.

— Просто покорись, признай меня, пташка. И я вознесу тебя на небеса, — добавляет он, едва прикасаясь к моим губам.

А я не сразу понимаю, что он ничего не делает, потому что ждет моего ответа. И сейчас передо мной снова непростой выбор — наступить себе на горло или продолжить бороться?

Горячее дыхание обжигает губы. И во взгляде Амина я вижу свой приговор.

Он не услышит. Не проникнется моей болью. Не сможет понять, что именно меня не устраивает, и почему я так отчаянно сопротивляюсь его напору.

Я обречена. И то, что он опоил меня какой-то дрянью, лишь подтверждает, что его методы далеки от честных.

И те слова про вызов были лишь игрой.

Латифа ошиблась. Я не смогу его перехитрить. Все равно в итоге я проиграю.