Что-то бахнуло, взвизгнула Бертиль, и я открыла глаза. И открыла рот. Посреди классной доски чернела обугленная дыра полуметром в диаметре. Это что, я сделала?!

Кряхтя и охая, преподаватель поднялся, отряхнул мантию, поправил закопченный рукав и флегматично объявил:

— Прекрасно, курсантка. Полагаю, следующее занятие проведем в защищенной аудитории. Я просчитался, решив, что для ознакомительного занятия хватит обычного класса. И позвольте вас спросить, почему вы не в академии? С таким-то потенциалом?

— Нет денег на обучение, — честно сказала я.

Не собиралась я ни в какую академию, что за глупости! Надо деньги зарабатывать, а не сидеть за партой, забивая голову сведениями, которые и в жизни-то не пригодятся ни разу! Это для богатых, для знатных, а мне выжить бы!

— Но, позвольте, — преподаватель снял очки и стал яростно их протирать. — Талантливым сиротам дают стипендию! И подъемные! Вы сирота?

— Нет, к сожалению, — вполне искренне ответила я. Надо же, кому-то просто так ежемесячно выдают деньги.

— Я подниму вопрос перед руководством Легиона! Вы обязаны учиться в академии! Сколько лет вы занимались с наставником?

Я недоумевающе вытаращилась на него.

— Ну, со скольки лет вы начали практиковаться? — поторопил меня с ответом преподаватель.

— Вот сейчас первый раз, — честно ответила я, не понимая, что не так. Я все сделала по методичке! Там предельно подробно все разжевано. А объяснять что-то он не стал, значит, за доску я не несу ответственности! С другой стороны, я опоздала, а он не обязан со мной нянчиться. Значит, лишат увольнения и назначат наряд по кухне. Или десять, смотря кто дежурит.

— Возмутительно! — завопил профессор и выбежал из класса.

— Так ты у нас, оказывается, звезда, — с непонятной интонацией сказала Ориана.

— Да ну вас, — обиделась я. И так за доску влетит, еще она прицепилась.

— То-о-ди, — пропела Бертиль. — А жахни еще разок?

К ней вдруг присоединились остальные, Дора, Джейн и Тесса.

— Девки, да вы сдурели, — пробормотала я. — Имущество же казенное…

Впрочем, доска все равно пропала.

Я прищурилась, прогнала ощущение тепла по руке и встряхнула кистью. Ба! Глазами смотреть было еще интереснее. От моей руки отделился полупрозрачный сгусток, отлетая дальше, приобрел яркость и засветился алым, распухая на глазах. Бах! Вторая дыра, чуть меньше первой, украсила доску.

Девчонки радостно завизжали и запрыгали. Ориана, независимо вздернув нос, вышла из аудитории. Что с ней-то не так?

— Завидует! — радостно выпалила Бертиль.

— Она с пяти лет тренировалась, чтоб ядро раскачать, — тихо объяснила Дора. — А все равно еле-еле наскребла, чтоб в Легион взяли.

Продолжила Джейн:

— В колледж она не могла пойти, аристократка все-таки, ей унизительно бытовкой заниматься. А до академии не дотягивает.

Чушь какая-то. Глупости, было бы чему завидовать! Какая от этого умения польза, кроме разжигания печи да отпугивания собак? Если они из-за порчи доски такое устраивают, то что будет, когда о наследстве узнают? Пожалуй, никому не скажу, а список позже почитаю. Когда все угомонятся и разбредутся по своим клетушкам.

Глава 9

Однако вечером почитать не удалось — пришла Мойра, тактично поскреблась о косяк. Какая-то поникшая и грустная.

— Что случилось? — не могла не спросить я.

— Что у тебя с гером Норрисом? — спросила она и закусила губу, уставившись на меня с напряженным ожиданием.

— Да что у меня с ним может быть? Он ведет строевую подготовку, ты отлично знаешь…

Мойра досадливо поморщилась. Оказывается, сегодня Мойра (совершенно случайно) проходила мимо преподавательской, и видела, как туда забежал закопченный профессор с обгорелым рукавом.

Мне стало так интересно, что я даже села в кровати.

— И что?

Там был гер Норрис и они стали с профессором ужасно ссориться. «Нет, ни за что», — кричал гер Норрис. За это Мойра ручается.

— Но почему ты решила, что речь обо мне? Мало ли из-за чего поцапались преподаватели?

— Так твою фамилию я четко услышала, — обиделась моему недоверию Мойра. — Норрис крикнул «Я вам ее не отдам»!

Я снова опустилась на подушку.

— Расскажи еще раз, пожалуйста, что-то я ничего не пойму, — попросила ее.

Мойра рассказала. У второй группы было задание подсмотреть или подслушать какую-то тайну. И не попасться, само собой. За самые интересные сведения — килограмм шоколадных конфет и увольнительная в город. Мойра шпионила за гером Норрисом. Тут она густо покраснела, и я понимающе кивнула. Если половина курсанток были влюблены в Сельмунда, то вторая половина — в Норриса. Если Сельмунда в излишнем внимании к курсанткам не замечали, то гер Норрис обожал флиртовать, смущать девушек, нашептывать комплименты или невзначай обнимать. Некоторых даже приглашал в кондитерскую, а с кем-то из счастливиц даже сходил в Оперу. Мойра общее увлечение разделяла целиком и полностью.

— Втрескалась? — прошептала я.

Мойра грустно кивнула. Подруге можно было лишь посочувствовать.

Если от красавца гера Сельмунда достаточно было просто держаться подальше, то гер Норрис искушал, дразнил, заигрывал и обольщал. Мне же его черная блестящая коса напоминала аспида, папашу Дины, и меня при его приближении охватывало отвращение. Но Мойра сама шла в силок, с доверчиво открытыми глазами и трепещущим сердцем. И у нее с гером Норрисом все было. Что «было», я и так поняла. Любовь, как же!

Поэтому Мойра, полная подозрений и ревности, следила за гером Норрисом неустанно и неусыпно, намереваясь выдрать волосы и исцарапать лицо следующей претендентке. И не случайно она сидела у преподавательской, а целенаправленно. И не в коридоре, а в комнате отдыха, там тонкая дощатая стенка позволяла слышать все, о чем говорят в преподавательской. Ну и пусть под столом, прикрытом длинной скатертью, кого это волнует?

— Мойра, клянусь, мне гер Норрис не нужен, как и я ему! — горячо заверила подругу. — Просто я сломала доску на занятии, и профессор наверняка требовал меня наказать. Пробирки мыть у него на кафедре. Или полы. А гер Норрис против таких наказаний, нас же не в поломойки готовят! Ты же знаешь!

Действительно, гер Норис предпочитал назначать дополнительные тренировки, пробежки, спарринги, в лучшем случае — оружие полировать в оружейной.

— Хм, ну разве что, — с сомнением протянула Мойра. — А кто к тебе приходил?

— Поверенный, — призналась я. Скрыть факт не удастся, его многие видели. — Дядюшка умер, оставил одни долги. Я его и не знала совсем.

— О! Как жалко, — отреагировала Мойра. — Но у тебя с Норрисом?

— Мойра! Никогда ничего не было, нет и не будет у меня с Норрисом!

— Ты просто бесчувственная, — вдруг упрекнула меня Мойра. — Он такой!

Какой? Самый лучший, честный, добрый, умный? Красивый до невозможности? Я грустно посмотрела на влюбленную дурочку. Знаю я, какой он. Самовлюбленный павлин, бабник, беспринципный негодяй, эгоист, врун, хвастун и подлец. Это вижу я, но не видит она, розовые очки все застят. А ведь Мойра очень неглупа и наблюдательна. Как же можно такое не видеть? Не замечать? Мне не поверит, обидится и мы поссоримся, если я стану раскрывать ей глаза. И не помочь ничем. Да, любовь страшная штука! Не дай боги влюбиться в подобную сволочь!

Я поманила ее пальчиком. Мойра наклонилась.

— Ты у лекаря противозачаточное попросила? — шепнула я.

Для меня не было секретом, что некоторые девушки очень даже пользовались аптечкой гарнизонного целителя. Замуж нельзя, но плотских радостей никто не отменял. А за радостями, как известно, идут гадости.

Уж не знаю, что в этом обмене жидкостями находят хорошего, лично я даже пробовать не хочу, но и осуждать девочек не стану, каждый устраивается в жизни, как может. Если через это место, то так тому и быть. Каждому свое. Их жизнь, их проблемы, не мне их детей качать.

Мойра испуганно вздрогнула, покраснела, приложила ладонь к животу, подскочила и тут же умчалась, сверкая пятками.

Из-за этого дурацкого разговора прочитать бумаги не удалось, глаза слипались, спать хотелось страшно, а вставать-то снова в шесть утра на пробежку!

Добралась до бумаг только на следующий день к вечеру, на самоподготовке. Огляделась вокруг, все смотрели в свои конспекты, листали учебники, решили задачки или тихо бубнили уроки наизусть. Развернула лист. И протерла глаза. Не может быть! Но четкие, черные круглые буквы на чуть желтоватой плотной бумаге складывались в понятные слова. Дом в Лойе, в два этажа, каменное основание, деревянная надстройка, с земельным участком в шесть с половиной арпанов. Дом в столице, кирпичный, три этажа, с обстановкой, хозяйственными постройками, при нем садовый участок и пруд. Доли в следующих предприятиях. Купеческий дом «Максиме́н и Вастра», торговля тканями и пряностями. Ювелирный дом «Сива́рна и Кару́до». Медеплавильный завод в Смилта́ре. Грузовое пароходство. Каретный дом. Сотни арпанов виноградников в Драксе и Вайне. Фруктовые сады в Рандле́е.

Слова были понятные. Не понятно было, что делать. Да чтоб его, этого дядюшку, не мог поменьше интересов иметь? Я же в жизни с этим не разберусь! Меня, как пить дать, обманут, обокрадут, облапошат ушлые приказчики, прожженные управляющие и хитрые садоводы. Я от ужаса даже дышать перестала, глядя на листки бумаги, как на ядовитого скорпиона.