— Как красиво! — вздохнула я очередной раз, когда Рамиэль, хитро улыбаясь провел меня через арку большого доходного дома и вывел во двор, где совершенно неожиданно за кованной решеткой стоял дом необыкновенной прелести. Совсем крошечный по сравнению с нависающей громадой доходного дома. Выложенная плиткой дорожка вела к белым двустворчатым дверям. Два узких полукруглых окна с частым переплетом справа и слева от двери составляли весь фасад. Узкие пилястры обрамляли вход и шли до карниза, где своими кудрявыми капителями встраивались в лепнину фронтона. Над дверью на втором этаже располагался балкон с затейливой решеткой, по обе стороны которого были высокие двойные окна.
«Наверняка там очень солнечно и светло», — подумала я. — Хотя комнат вряд ли больше четырех-пяти, и те не слишком большие».
Круглые окошки в декоративном фронтоне с волютами на крыше свидетельствовало о наличии комнат на чердаке. Высокая четырехскатная крыша с флюгером довершала облик здания. Вокруг на заросшем травой газоне цвели розы.
— Не мешало бы подстричь газон, — заметил я, с сожалением отрываясь от решетки ограды. — Малость запущен дом, а так словно игрушечка.
— Хозяин умер, а у нового руки не дошли, — пояснил Рамиэль. — Позади дома сад и пруд есть.
— Красивый домик, сразу видно, хозяин его очень любил.
Я посмотрела на ограду с табличкой в кованной рамке с растительным узором. «Кипарисовая,15».
— Почему Кипарисовая? — удивилась я. Кипарисов в столице я еще не встречала. Рамиэль указал рукой вправо. Действительно, между домами темнел ряд мохнатых кипарисов.
— Они так нравились предыдущему владельцу, что он добился от короля запрета на вырубку и строительство рядом. Единственный дом, который успели построить, вот этот. А сразу за ним разбили Цветочный бульвар. Отличное место! И не скажешь, что через три дома шумная главная площадь, остановка дилижансов и летние рестораны с полосатыми тентами.
Я облизнула пересохшие губы. Но Рамиэль повел меня куда-то вниз по довольно неудобным высоким ступенькам. Уже в подвальчике, пропитанном запахом печеного мяса, над тарелкой я вспомнила, где видела этот адрес. В бумажке, которую сожгла. Это мой дом!
Мой будущий дом! Я так счастливо улыбнулась, что Рамиэль закашлялся, приняв на свой счет.
— Сказала бы раньше, что проголодалась, — смущенно пробормотал он. — Никогда не видел, чтоб девушка так радовались еде!
— Ты такой заботливый и чуткий, — тут же похлопала глазами я. Мужчины же любят, когда их хвалят.
Поверенный сказал, что я могу вступить в наследство только через три месяца, от которых осталось два с хвостиком. Как раз успею закончить учебу и пройти практику. От этого домика я точно не откажусь! Недвижимость в Алакаране, да я о таком и мечтать не могла!
Меня прокатили на колесе обозрения и угостили сахарной ватой. Я так благодарила Рамиэля, что он покраснел и смутился. Но ведь именно благодаря ему я узнала, где буду жить после учебы. Когда бы я смогла еще попасть в это место? Проводник по столице очень нужен, и я ласково улыбнулась эльфу при прощании.
— Ну как? — подлетела Бертиль.
— Потрясающе, мы в таких местах побывали! Я пожалела, что в платье, Рамиэль сказал, что весь центральный район можно пройти поверху по крышам, и виды оттуда изумительные.
Бертиль нахмурилась.
— Вы что, просто гуляли? — с ужасом спросила она. — Дал же Всеединый такую дуру в подруги! Рам тебе что, не понравился?
— Очень понравился! — вскинулась возмущенно. Да он просто идеальный! Целоваться не лез, за руки не хватал, в декольте не косил, вкусно накормил, ни одного пошлого анекдота не рассказал.
— Когда парень очень нравится, с ним идут в гостиницу! — наставительно сказала Бертиль. — Тут по кладовкам ютиться неудобно!
— Прям так сразу в гостиницу как-то… — засомневалась я.
— Ой, да ладно тебе, будто ты благородная, живем один раз, зачем время терять?
— Так может, я ему не слишком приглянулась?
— Чтоб нельзя было завалиться в постель в законное увольнение? Тут и рябая, и косая, и хромая сгодится! — засмеялась Бертиль.
— Ну, спасибо! — прошипела я, хватая подушку. — Значит, я хуже рябой и косой?
Подруга взвизгнула, схватила вторую подушку, и несколько минут мы гонялись друг за другом, мутузя подушками.
— Дура, — Бертиль, запыхавшись, легла на спину. — Он знаешь, сколько за мной бегал, упрашивал познакомить?
— Он что, сам не мог подойти?
— Неприли-и-и-ично! Надо, чтоб его представили! Он не из простых, хоть и смесок. Заморочки воспитания. И знаешь, — Бертиль посмотрела серьезно. — Он не женится. Его семья не примет человека. Хоть какой ты мощный мог, а не примет. У них же расовые предрассудки. Традиции рода и все такое.
Об эльфийском высокомерии в иным расам даже пятилетний Тим знал, только у моей маменьки было не высокомерие, а неразборчивость.
Но это же хорошо, что не женится! Мне замуж совсем неохота, у меня жизнь только начинается! Для встреч он отлично подходит, не занудный, с ним легко. Красивый, опять же. А потом, когда мы расстанемся, я так буду страдать! И вообще, помнить его до конца жизни! Это очень благородно и возвышенно. О, я так буду страдать, что никогда не выйду замуж и не заведу детей! Замуж еще куда ни шло, вдруг захочется? Но детей — точно ни за что!
Ура! Решено, отныне Рамиэль — мой возлюбленный. Надо побыстрее ему в любви объяснится, чтоб быстрее бросил. Они обычно очень боятся, когда им в любви объясняются. Серьезные чувства их пугают. Несерьезных для наслаждения жизнью вполне достаточно.
Глава 12
На следующий день прибежал жених. Тот самый, с соломой вместо волос. Его имя как-то вылетело у меня из головы.
— Я думал, ты скромная, верная девушка! — трагически воскликнул он.
Я вытирала полотенцем волосы после душа и напряженно вспоминала, что я такого вчера сделала нескромного? Мы даже ни разу не поцеловались!
— Ты же мне обещала! — взвыл он.
— Обещала, — согласилась я.
— А сама шляешься с этим бабником Рамиэлем!
— Не шляюсь, а гуляю! Сам бы пригласил девушку пройтись, — отгрызнулась я.
Рамиэль, стало быть, бабник. Ценное сведение! Следует ждать разъяренных брошенных соперниц и устраивать склоки. Не хочется, а что поделаешь, надо. Иначе кто мне поверит?
— Зачем? — Жених вытаращил глаза. Красивые, голубые. Как стеклянные прозрачные пуговицы на моей кофте, из которой я давно выросла. Теперь ее по очереди близняшки носят. Дина все норовит их облизать, очень уж на леденцы похожи.
По-моему, это был какой-то неправильный вопрос. Я запуталась. Зачем гулять? Непостижимая мужская логика.
— Мы же уже договорились, — растерянно сказал недожених. — Зачем тратить время на бесполезную ходьбу, если можно отдохнуть или сделать что-то полезное?
Я не знала, что ему ответить. С одной стороны, вроде он прав. С другой — а что полезного можно сделать, сидя в казарме? Дора отлично рисует, но назвать ее рисунки полезными язык не повернется. Одна девушка вышивает, это хотя бы имеет смысл, шарфик вышить или украсить платье. Но мужики не вышивают! И ругаться не хочется. Это раньше я срывалась и орала на детей. Просто от усталости и безнадежности. А сейчас я — само спокойствие, взращенное хорошим сном и полноценным питанием.
— Вот, — жених протянул на ладони шкатулочку из чего-то деревянного. Кажется, из щепы. Или лыка? Удивительно легкая, пузатенькая, с выжженными узорами на крышке.
— О, — растроганно протянула руки к шкатулочке. — Это так мило…
— На ярманке такая коробень стоит от вира до пяти, как сторгуешься, — деловито сообщил жених и спрятал шкатулку в карман.
— Я думала, это мне подарок.
— Подарки заслужить надо! Ты меня даже не поцеловала! Ни разу!
— Рамиэля я тоже не поцеловала ни разу, — уточнила просто для справедливости. — А он меня на колесе прокатил и накормил.
— Да чем он лучше меня? Я честный брак предлагаю. Добро наживать. И детишки, обязательно. Чтоб порожняя не ходила! А то у брата родила одного и с тех пор пять лет ни одного дитенка! — возмущенно сообщил жених.
— Брат старший или младший? — решила уточнить на радость собравшимся зрителям.
— Старший!
— Так что ж ты, окаянный, меня зря смущаешь? Жена младшего брата — это ж прислуга и бабке, и свекрови, и старшей невестке, нянька всем детям, повариха, прачка и кухарка! Ни почета, ни уважения! Всем должна! И при наследстве последняя доля! Да ни за что! — завопила я в сердцах.
Младшая невестка — это даже хуже старшей дочери в многодетной семье! Потому что ребенка можно заткнуть, отвлечь, наконец, дать оплеуху, а свекрови? Она же сдачи даст! И ее тогда не заткнешь ничем и никогда.
— Дык батю попросить, мабуть, отделит двор… — почесал затылок жених. — Но как-то не по-людски, семья — это сила!
— Когда отделит, тогда и приходи! Я в своем доме хозяйкой хочу быть! — топнула ногой для убедительности.
К этому времени коридор был полон девушек, напряженно следящих за драмой, разыгрывающейся на их глазах.
— Будет, будет тебе свой двор и свой дом! Поди, магичка в семье того стоит! — пробасила Геро.
— Пф, нужно ей больно, она выше метит, — фыркнула Ориана. — С эльфом крутит!