Ещё в доме Павла два проповедника решили двинуться сушей — так было скорее добраться до сирийской столицы. И вот теперь, с котомками на плечах, опираясь на посохи, они торопились в Антиохию. В город, в котором уже скоро — самом первом в истории! — последователей Христа назовут «христианами»; в город, который, опять же очень скоро, станет вторым по значению после Иерусалима и будет таковым на протяжении нескольких столетий, пока на историческую арену не выйдут христианские Константинополь и Рим.

— Я должен был внушить им, что вначале человек, желающий стать христианином, должен обрезаться и соблюдать Старый Закон и только потом креститься, — говорил Варнава Павлу. — Но скольких бы я отвратил этим требованием от крещения? Вправе ли я был так поступать? Я спрашивал ответа у Господа и слушал своё сердце, хорошо зная, каким путем Он вкладывает в нас Свою волю…

— И что оно говорило тебе, Варнава? — спросил Павел. — Твоё мудрое сердце?

— Мне, иудею, оно говорило, что христианином сможет стать любой человек земли, — кивнул апостол. — Приобщение ко Христу — вот что главное. Все остальное — условности.

Павел улыбнулся. Он думал точно так же — и уже давно! И был рад, что именно в Варнаве нашёл единомышленника.

Спустя три дня путники вошли в Антиохию.

— О тебе здесь хорошо наслышаны, — вдруг сказал Варнава, когда они попали в гущу горожан на рыночной площади. — Не было прежде такого противоречивого проповедника, чем ты, Павел. Человек, который гнал христиан, затем увидел Господа и говорил с Ним, а потом создал в Дамаске церковь Христову, заслуживает великого внимания!

— Выходит, меня тут ждут? — спросил Павел.

— Ждут — и с нетерпением, — кивнул Варнава.

8

В космополитичной и веротерпимой Антиохии благоденствовали даже бедняки и нищие. Ублажал райский климат, наверняка, не хуже, чем в самом Эдеме. Щедрый Оронт напитывал эту землю влагой. Парки и сады Антиохии дарили прохладу и покой, тут журчали фонтаны, а дармовые фрукты сами падали в руки. Оливки и орехи можно было собирать горстями! Да и щедрые на милостыню горожане всегда готовы были помочь куском хлеба или мелочью. Одним словом, с голоду в богатой Антиохии никто не умирал! Если не случался неурожайный год и за ним не следовал голод, конечно! Но это было исключением из правил. Греки, римляне и финикийцы составляли большую часть населения, но стекались сюда жить и торговать и представители других наций, в первую очередь со всей Анатолии. В Антиохии всем хватало места под солнцем! И, вот что интересно, никто никого не притеснял. Что касается свободы вероисповедания, разумеется. Главное, следуй римскому закону — строгому, но справедливому, и можешь быть уверен в завтрашнем дне. Римлянин в Антиохии поклонялся своему верховному богу Юпитеру, хотя к началу первого века верующих в богов римлян осталось мало: люди стали практичными циниками и скорее для вида посещали свои храмы. Греки могли пойти к Артемиде. Евреи группировались вокруг своей синагоги и малопонятного язычнику невидимого Верховного и Единого Бога. Финикийцы почитали бога Милькарта. И всех антиохийцев объединяла богиня Астарта. Древняя восточная богиня Иштар, на протяжении двух тысячелетий переходя от одного народа к другому, на юге Малой Азии превратилась в Астарту. Анунит, Венера, Инанна — тоже были её имена! Анатолийским грекам её подарила соседняя Финикия, где она представляла собой «божественную мать», царицу природы, дарующую жизнь всему, что может дышать, плодоносить и любить. В широком смысле она являлась и матерью, и девой, и даже куртизанкой богов! А ещё Астарта была эротическим символом всего средиземноморского древнего мира. Поэтому её любили и почитали буквально все, кроме правоверных антиохийских евреев. Раз в году в Антиохии в честь Астарты устраивали праздник — воистину праздник жизни и плотских удовольствий! — потому что он сопровождался бесстыдными шествиями и неистовыми сексуальными оргиями. Правоверные иудеи шарахались от таких шествий как от чумы. Впрочем, они смотрели на беснующихся греков и финикийцев как на обречённый народ, которому недолго осталось! Уж этих-то выродков Бог точно испепелит, когда придёт срок! Было в Антиохии и другое сакральное место — это роща Дафны, посвящённая Аполлону. Это место числилось самым загадочным во всей Антиохии, тут поклонялись более высоким материям. Ипподром, неизменная развлекательная единица Римской империи, как магнитом притягивал к себе азартных ротозеев. Были театр и цирк, шумные рынки и бесчисленные бани, предлагавшие клиентам любые удовольствия, таверны и кабачки, дорогие публичные дома и дешёвые притоны, наполненные музыкой бубнов и тимпанов, и веселыми воплями, где рекой лилось вино и кипела неутомимым огнём вечная человеческая похоть.

Вот что пишет великий сатирик латинского мира Ювенал о Риме того времени и его нравах:

«Греческий Рим! Пусть слой невелик осевших ахейцев,
но ведь давно уж Оронт сирийский стал Тибра притоком,
внес свой обычай, язык, самбуку с косыми струнами,
флейтщиц своих, тимпаны туземные, девок бесстыжих:
велено им возле цирка стоять, — идите, кто любит
этих развратных бабёнок в их варварских платьях!»

Он презрительно сравнивает Оронт с Тибром, а Антиохию с Римом, говоря о том, что Вечный город успел хлебнуть от бессовестной Антиохии с лихвой её распутных нравов! Но что же тогда происходило в самой Антиохии?

Несомненно, она жила беспокойно днём и неистово бесновалась ночью. Ипподром был всегда набит битком, жизнь в тавернах и публичных домах кипела до утра.

Конец ознакомительного фрагмента