Но и тут Василий не оправдал её ожиданий.

— Расскажите, что вы видели?

Ладзинская обиженно поджала губы, помолчала с полминуты, но потом деятельная натура не выдержала, и дама принялась рассказывать.

— Я стояла вот тут, принимала солнечные ванны, — пухлая рука величественно указала в сторону, едва не зашибив случайного человека из толпы. — Смотрела вдаль, наслаждалась дивным пейзажем. Муж загорал на коврике вместе с сыном…

— Гражданка, оставьте ненужные подробности. Мне нужны конкретные факты, — прервал Чудной.

— Ну, хорошо, — Лариса Гавриловна поджала губы, окинула сердитым взглядом милиционера, но страж порядка не впечатлился, лишь нетерпеливо переступил с ноги на ногу, и вытер пот со лба широким платком, который достала из форменных брюк.

Позднее утро плавно перетекало в сторону жаркого полдня, и солнце начинало припекать не по-детски. Часть отдыхающих рассосалась по своим коврикам, вернувшись к своим курортным делам. И только самые стойкие, точнее, самые любопытные остались ожидать развязки непонятной истории.

— Так что вы видели, гражданка? — Василий поторопил Ладзинскую.

— Так вот, я стояла и наслаждалась видами, когда увидела лодку, она плыла оттуда, — жест в сторону горизонта.

— В лодке были люди? — устало уточнил сержант.

— А как вы думаете? — воскликнула Лариса Гавриловна. — Как лодка может плыть сама, без людей?

— Сколько их было? — игнорируя комментарий женщины, Василий продолжил выпытывать информацию.

— Двое, мужчина и… мужчина.

— Вы уверены? — Чудной поднял глаза на даму.

— У меня хорошее зрение, стопроцентное! — воскликнула Ладзинская.

— Что было дальше?

— Дальше они плыли, а потом остановились.

— Почему вы обратили на них внимание?

— Ну как же, это была очень странная лодка, я бы даже сказала пугающая, — Лариса Гавриловна придвинулась к милиционеру и продолжила таинственным полушёпотом. — Понимаете, она так подозрительно плыла.

— Что в ней было подозрительного?

— Ну, как вы не понимаете! — возмутилась дама. — В лодке было двое мужчин!

— И что? — встрял я, пытаясь понять ход её мыслей. — Извини, — кивнул сержанту, который обжёг меня взглядом. — Больше не буду.

— Мужчины вели себя как-то подозрительно? — сержант принялся задавать наводящие вопросы.

— Их было двое! — повторила Лариса Гавриловна.

Мы с сержантом непонимающе переглянусь. К тому времени Женька уже умчался на вышку, дежурство никто не отменял, а на пляже чего только не приключается в течение дня.

Я никак не мог понять, почему женщине решила, что двое мужчин в лодке — это необычно. До полной толерастии ещё далеко, даже заграницей ещё не настолько откровенно и открыто показывают всю эту нетрадиционную свистопляску, а уж в Советском Союзе двое мужчин в лодке не должны вызывать такое недоумение, чтобы обратить внимание.

— Двое мужчин, я понимаю, — терпеливо повторил за Ладзинской сержант. — Чем они привлекли ваше внимание, гражданка?

— Они были без удочек! — ласково, словно малому ребёнку, объяснила, наконец, свидетельница, и торжествующе уставилась на нас двоих.

Мы с Василием ещё раз переглянулись, пытаясь понять ход женских мыслей. То есть, если мужики на лодке в море без удочек — это странно?

— Что они делали в лодке?

— Плыли, конечно же, — ехидно улыбнулась женщина.

Я мысленно взвыл и от всей души стукнул дуру-бабу по лбу. Сержант прикрыл глаза и в очередной раз вытер пот.

— Просто плыли?

— Просто плыли. Вы понимаете, — доверительно наклонившись к милиционеру, пропела Лариса Гавриловна. — Они просто плыли откуда-то, без этих всяких досок, на которых носится эта сумасшедшая молодёжь, — женщина закатила глаза, выражая своё мнение о современных юношах и девушках. — А потом остановились и принялись ругаться.

— Почему вы так решили? — уточнил Чудной.

— Ну, это же сразу видно, — удивилась Ладзинская.

— Да? По каким признакам вы определили, что мужчины в лодке ругаются? — сержант не сдавал позиций.

Женщина скривилась, но на минуту задумалась, перебирая в голове подробности.

— Тот, что в кепке, он что-то доказывал второму, более молодому. А молодой возмущённо размахивал руками, даже пытался встать, но лодку качнуло, и он упал обратно.

— Дальше? Вы заявили про убийство.

— Именно! — воодушевилась Лариса Гавриловна. — Именно, самое натуральное убийство!

— Как оно произошло? — Василий не давал свидетельнице ни малейшего шанса уйти в сторону от рассказа.

— Он ударил его веслом! — воскликнула женщина. — Я видела собственными глазами, он ударил его веслом! Ах! — очередная попытка упасть в обморок не увенчалась успехом, муж стоял все так же поодаль, наблюдя за сыном, который возился с куличиками возле пляжного коврика.

— Кто кого?

— Парень ударил того, который в кепке, ударил по голове веслом!

В Ларисе Гавриловне точно пропала великая актриса, так артистично демонстрировать окружающим своё отношение с помощью лица не всякий умеет.

— Что было дальше? — глубоко вздохнув, поторопил свидетельницу сержант.

— Дальше? А как вы думаете, что было дальше? — вскрикнула дама, и её выдающийся бюст едва не выпрыгнул из купального костюма. — Он умер!

— Кто умер?

— Мужчина в кепке! Он упал за борт и умер!

— Почему вы так решили? — удивился Василий.

— Потому что он упал в море, и я больше его не видела, разве не ясно?!

— Ясно, — кивнул милиционер. — А второй?

— Что второй?

— Вы говорили, в лодке было двое. Молодой ударил того, кто был в фуражке, веслом. Так?

— Совершенно верно, — величественный кивок.

— Когда человек упал за борт, что сделал второй?

— Второй? — женщина на секунду нахмурилась. — Он выкинул весло за борт, а потом и сам зачем-то прыгнул в море.

— Прыгнул, чтобы спасти первого?

— Нет, конечно! — бюст отрицательно качнулся из стороны в сторону. — Он поплыл в сторону берега, — уточнила Ладзинская, и, смутившись, закончила. — А потом… потом я отвлеклась и больше его не видела.

— Опознать сможете?

— Кого?

— Второго.

— Нет, конечно, он же был… голый! — выпалили дама.

— Голый? — мы с сержантом воскликни одновременно.

— В каком смысле голым? — первым пришёл в себя Василий.

— Ну, он был в плавках, таких тёмненьких, узенькими шортиками, — дама чуть покраснела и стрельнула глазами в сторону мужа, убедившись, что супруг не слушает, она аккуратно выдохнула и пояснила. — На голове у него была кепка с длинным козырьком, так что лица я тоже не разглядела.

«Опа, неужто снова всплыл мужик в бейсболке?» — мелькнула мысль, и я навострил уши, желая подробностей. Но наша громогласная свидетельница преступления больше ничего не смогла рассказать.

Я передал сержанту фуражку, которую мы обнаружили в лодке, попрощался и отправился на вышку. Перед этим условившись, что Василий подойдёт к нам за показаниями, когда закончит с Ладзинской и другими свидетелями.

Глава 2

Возле вышки в кои-то веки никто не толпился. Женька сидел наверху, крепко вцепившись в бинокль, и разглядывал морские горизонты и побережье. Я впервые видел своего напарника-балагура и весельчака — таким притихшим.

— Жек, ну, ты как?

— Как там?

Вопросы вылетели одновременно, мы хмыкнули, и напряжение дурацкого утра чутка ушло.

— Я нормально, — откладывая бинокль, вздохнул Жека. — Что там? Нашли?

— Что нашли? — опешил я.

— Ну, Кузьмича… — Женька с такой надеждой на меня глянул, что я даже растерялся, не зная, что ему ответить.

— Мы с тобой искали-искали, не отыскали. А на берегу кто ж его отыщет? — неловко пошутил я, усаживаясь на парапет, чтобы наблюдать за поредевшей толпой возле милиционера и громогласной дамы в гороховом купальнике.

— Лёх, ты как думаешь, Сидор Кузьмич того? — шёпотом поинтересовался Жека.

— Чего того? — изумился я, оглядываясь на друга.

— Ну, того самого… — парень вздохнул и на одном дыхании выпалил. — Убили его, точно?

— Да мне-то откуда знать? — я пожал плечами. — О, гляди, ещё что-то вспомнила, — махнул я рукой в сторону свидетелей. — Опять руками машет, что-то нашему Василию доказывает.

— Лёх, ну я серьёзно. Чё думаешь, жив Кузьмич?

— Скорее да, чем нет, — я задумчиво потёр подбородок совсем как отец. Надо же, никогда раньше не замечал за собой такой привычки. — Не тот Кузьмич человек, чтобы вот так просто веслом по голове получить и в море потонуть.

— А как же фуражка? И… кровь? — напомнил Жека.

— Ну, что фуражка… Фуражку наш мичман мог оставить в лодке, забыть. А пятна… пятна ещё проверить надо, мало ли что это может быть. Краска там, или ржавчина.

Я говорил, но в глубине души чётко осознавал: не краска и не ржавчина, именно что кровь. Другой вопрос, чья она. Ни в голове, ни в сердце не укладывалась, что матёрого сотрудника Комитета государственной безопасности могли вот так запросто при свете белого дня, на глазах у кучи народа грохнуть посреди моря каким-то веслом. Особенно Кузьмича. Да он сам кого хочешь отрихтует будь здоров.

— Тогда где Сидор Кузьмич, по-твоему? — Женька вслух озвучил вопрос, который крутился в моей голове.

— А леший его знает. Когда это Сидор Кузьмич нам с тобой докладывал, где он по утрам бродит и что делает.