Но и тут Василий не оправдал её ожиданий.
— Расскажите, что вы видели?
Ладзинская обиженно поджала губы, помолчала с полминуты, но потом деятельная натура не выдержала, и дама принялась рассказывать.
— Я стояла вот тут, принимала солнечные ванны, — пухлая рука величественно указала в сторону, едва не зашибив случайного человека из толпы. — Смотрела вдаль, наслаждалась дивным пейзажем. Муж загорал на коврике вместе с сыном…
— Гражданка, оставьте ненужные подробности. Мне нужны конкретные факты, — прервал Чудной.
— Ну, хорошо, — Лариса Гавриловна поджала губы, окинула сердитым взглядом милиционера, но страж порядка не впечатлился, лишь нетерпеливо переступил с ноги на ногу, и вытер пот со лба широким платком, который достала из форменных брюк.
Позднее утро плавно перетекало в сторону жаркого полдня, и солнце начинало припекать не по-детски. Часть отдыхающих рассосалась по своим коврикам, вернувшись к своим курортным делам. И только самые стойкие, точнее, самые любопытные остались ожидать развязки непонятной истории.
— Так что вы видели, гражданка? — Василий поторопил Ладзинскую.
— Так вот, я стояла и наслаждалась видами, когда увидела лодку, она плыла оттуда, — жест в сторону горизонта.
— В лодке были люди? — устало уточнил сержант.
— А как вы думаете? — воскликнула Лариса Гавриловна. — Как лодка может плыть сама, без людей?
— Сколько их было? — игнорируя комментарий женщины, Василий продолжил выпытывать информацию.
— Двое, мужчина и… мужчина.
— Вы уверены? — Чудной поднял глаза на даму.
— У меня хорошее зрение, стопроцентное! — воскликнула Ладзинская.
— Что было дальше?
— Дальше они плыли, а потом остановились.
— Почему вы обратили на них внимание?
— Ну как же, это была очень странная лодка, я бы даже сказала пугающая, — Лариса Гавриловна придвинулась к милиционеру и продолжила таинственным полушёпотом. — Понимаете, она так подозрительно плыла.
— Что в ней было подозрительного?
— Ну, как вы не понимаете! — возмутилась дама. — В лодке было двое мужчин!
— И что? — встрял я, пытаясь понять ход её мыслей. — Извини, — кивнул сержанту, который обжёг меня взглядом. — Больше не буду.
— Мужчины вели себя как-то подозрительно? — сержант принялся задавать наводящие вопросы.
— Их было двое! — повторила Лариса Гавриловна.
Мы с сержантом непонимающе переглянусь. К тому времени Женька уже умчался на вышку, дежурство никто не отменял, а на пляже чего только не приключается в течение дня.
Я никак не мог понять, почему женщине решила, что двое мужчин в лодке — это необычно. До полной толерастии ещё далеко, даже заграницей ещё не настолько откровенно и открыто показывают всю эту нетрадиционную свистопляску, а уж в Советском Союзе двое мужчин в лодке не должны вызывать такое недоумение, чтобы обратить внимание.
— Двое мужчин, я понимаю, — терпеливо повторил за Ладзинской сержант. — Чем они привлекли ваше внимание, гражданка?
— Они были без удочек! — ласково, словно малому ребёнку, объяснила, наконец, свидетельница, и торжествующе уставилась на нас двоих.
Мы с Василием ещё раз переглянулись, пытаясь понять ход женских мыслей. То есть, если мужики на лодке в море без удочек — это странно?
— Что они делали в лодке?
— Плыли, конечно же, — ехидно улыбнулась женщина.
Я мысленно взвыл и от всей души стукнул дуру-бабу по лбу. Сержант прикрыл глаза и в очередной раз вытер пот.
— Просто плыли?
— Просто плыли. Вы понимаете, — доверительно наклонившись к милиционеру, пропела Лариса Гавриловна. — Они просто плыли откуда-то, без этих всяких досок, на которых носится эта сумасшедшая молодёжь, — женщина закатила глаза, выражая своё мнение о современных юношах и девушках. — А потом остановились и принялись ругаться.
— Почему вы так решили? — уточнил Чудной.
— Ну, это же сразу видно, — удивилась Ладзинская.
— Да? По каким признакам вы определили, что мужчины в лодке ругаются? — сержант не сдавал позиций.
Женщина скривилась, но на минуту задумалась, перебирая в голове подробности.
— Тот, что в кепке, он что-то доказывал второму, более молодому. А молодой возмущённо размахивал руками, даже пытался встать, но лодку качнуло, и он упал обратно.
— Дальше? Вы заявили про убийство.
— Именно! — воодушевилась Лариса Гавриловна. — Именно, самое натуральное убийство!
— Как оно произошло? — Василий не давал свидетельнице ни малейшего шанса уйти в сторону от рассказа.
— Он ударил его веслом! — воскликнула женщина. — Я видела собственными глазами, он ударил его веслом! Ах! — очередная попытка упасть в обморок не увенчалась успехом, муж стоял все так же поодаль, наблюдя за сыном, который возился с куличиками возле пляжного коврика.
— Кто кого?
— Парень ударил того, который в кепке, ударил по голове веслом!
В Ларисе Гавриловне точно пропала великая актриса, так артистично демонстрировать окружающим своё отношение с помощью лица не всякий умеет.
— Что было дальше? — глубоко вздохнув, поторопил свидетельницу сержант.
— Дальше? А как вы думаете, что было дальше? — вскрикнула дама, и её выдающийся бюст едва не выпрыгнул из купального костюма. — Он умер!
— Кто умер?
— Мужчина в кепке! Он упал за борт и умер!
— Почему вы так решили? — удивился Василий.
— Потому что он упал в море, и я больше его не видела, разве не ясно?!
— Ясно, — кивнул милиционер. — А второй?
— Что второй?
— Вы говорили, в лодке было двое. Молодой ударил того, кто был в фуражке, веслом. Так?
— Совершенно верно, — величественный кивок.
— Когда человек упал за борт, что сделал второй?
— Второй? — женщина на секунду нахмурилась. — Он выкинул весло за борт, а потом и сам зачем-то прыгнул в море.
— Прыгнул, чтобы спасти первого?
— Нет, конечно! — бюст отрицательно качнулся из стороны в сторону. — Он поплыл в сторону берега, — уточнила Ладзинская, и, смутившись, закончила. — А потом… потом я отвлеклась и больше его не видела.
— Опознать сможете?
— Кого?
— Второго.
— Нет, конечно, он же был… голый! — выпалили дама.
— Голый? — мы с сержантом воскликни одновременно.
— В каком смысле голым? — первым пришёл в себя Василий.
— Ну, он был в плавках, таких тёмненьких, узенькими шортиками, — дама чуть покраснела и стрельнула глазами в сторону мужа, убедившись, что супруг не слушает, она аккуратно выдохнула и пояснила. — На голове у него была кепка с длинным козырьком, так что лица я тоже не разглядела.
«Опа, неужто снова всплыл мужик в бейсболке?» — мелькнула мысль, и я навострил уши, желая подробностей. Но наша громогласная свидетельница преступления больше ничего не смогла рассказать.
Я передал сержанту фуражку, которую мы обнаружили в лодке, попрощался и отправился на вышку. Перед этим условившись, что Василий подойдёт к нам за показаниями, когда закончит с Ладзинской и другими свидетелями.
Глава 2
Возле вышки в кои-то веки никто не толпился. Женька сидел наверху, крепко вцепившись в бинокль, и разглядывал морские горизонты и побережье. Я впервые видел своего напарника-балагура и весельчака — таким притихшим.
— Жек, ну, ты как?
— Как там?
Вопросы вылетели одновременно, мы хмыкнули, и напряжение дурацкого утра чутка ушло.
— Я нормально, — откладывая бинокль, вздохнул Жека. — Что там? Нашли?
— Что нашли? — опешил я.
— Ну, Кузьмича… — Женька с такой надеждой на меня глянул, что я даже растерялся, не зная, что ему ответить.
— Мы с тобой искали-искали, не отыскали. А на берегу кто ж его отыщет? — неловко пошутил я, усаживаясь на парапет, чтобы наблюдать за поредевшей толпой возле милиционера и громогласной дамы в гороховом купальнике.
— Лёх, ты как думаешь, Сидор Кузьмич того? — шёпотом поинтересовался Жека.
— Чего того? — изумился я, оглядываясь на друга.
— Ну, того самого… — парень вздохнул и на одном дыхании выпалил. — Убили его, точно?
— Да мне-то откуда знать? — я пожал плечами. — О, гляди, ещё что-то вспомнила, — махнул я рукой в сторону свидетелей. — Опять руками машет, что-то нашему Василию доказывает.
— Лёх, ну я серьёзно. Чё думаешь, жив Кузьмич?
— Скорее да, чем нет, — я задумчиво потёр подбородок совсем как отец. Надо же, никогда раньше не замечал за собой такой привычки. — Не тот Кузьмич человек, чтобы вот так просто веслом по голове получить и в море потонуть.
— А как же фуражка? И… кровь? — напомнил Жека.
— Ну, что фуражка… Фуражку наш мичман мог оставить в лодке, забыть. А пятна… пятна ещё проверить надо, мало ли что это может быть. Краска там, или ржавчина.
Я говорил, но в глубине души чётко осознавал: не краска и не ржавчина, именно что кровь. Другой вопрос, чья она. Ни в голове, ни в сердце не укладывалась, что матёрого сотрудника Комитета государственной безопасности могли вот так запросто при свете белого дня, на глазах у кучи народа грохнуть посреди моря каким-то веслом. Особенно Кузьмича. Да он сам кого хочешь отрихтует будь здоров.
— Тогда где Сидор Кузьмич, по-твоему? — Женька вслух озвучил вопрос, который крутился в моей голове.
— А леший его знает. Когда это Сидор Кузьмич нам с тобой докладывал, где он по утрам бродит и что делает.