Я тронул Пломбира за плечо.
— Привет!
Он медленно обернулся и уставился на меня мутным взором.
— Торпеда?
— Он самый.
Я кивнул на его стакан.
— Что пьёшь?
— Да без разницы, — вздохнул он. — Лишь бы в голову дало.
— Совесть гложет? — участливо спросил я.
Он насторожился.
— С чего ты взял?
— Сейчас узнаешь.
Расхаживать по городу с оружием, а тем более приносить его в бар, было не принято. Сегодня же я сознательно пошёл на нарушение этого правила. Трюк с пистолетом на резиночке в рукаве я позаимствовал из старого фильма «Рождённая революцией». Пару раз это мне уже пригодилось: выручило в ситуациях, которые поначалу казались безнадёжными.
Крохотный пистолетик — из тех, что принято называть дамскими, — скользнул в ладонь. Я сжал холодную рукоятку, направил ствол на Пломбира.
Он побелел, вцепился в столешницу.
— Торпеда, блин, ты чего? С дуба рухнул?
— Именно! Это тебе, сволочь, за моего друга!
Пистолетик едва слышно хлопнул.
Во лбу сталкера появилась небольшая аккуратная чёрная дырочка: вопреки обыкновению, меня не обдало кровью вперемешку с мозгами. Тело Пломбира внезапно пошло трещинами, а потом рассыпалось на сотни мелких осколков, с мелодичным звоном посыпавшихся на пол.
Бармен охнул и потянулся к кнопке тревожного вызова, вмонтированной в стойку.
— Погоди минутку, — вежливо попросил я. — А то палец сломаешь.
Он испуганно закивал: ну да, с вооружёнными людьми спорить не принято, тем более со сталкерами.
Я обратился к посетителям, которые, похоже, так и не поняли, что произошло.
— Коллеги, если у кого-то имеются проблемы с законом, рекомендую покинуть помещение. Скоро сюда приедут менты, и здесь начнётся веселуха. Спасибо за внимание!
Человек пять стремительно ломанулись к выходу. Жаль, я не мог последовать их примеру.
— Ещё желающие имеются?
Желающих больше не было.
— Теперь вызывай, — разрешил я бармену. — Шеф, а где моя минералка?
Минуты через две с улицы донеслось завывание сирены. «Оперативно, ничего не скажешь», — мысленно ухмыльнулся я.
Бар «Три толстяка» у полиции был на особом счету. Странно, что они вообще до сих пор не прикрыли эту лавочку. Видимо, решили, что уж лучше держать нас, сталкеров, под присмотром в одном месте.
Хлопнули двери, впуская в тёплое помещение холодный воздух с улицы. Два пэпээсника пробивались к стойке бара с автоматами наперевес. Ребята выглядели грозно и шутить явно не собирались: знали, какая публика собирается в этом заведении.
— Кто стрелял? — угрожающе спросил полицейский с сержантскими лычками на погонах.
Бармен ткнул в меня пальцем.
— Он!
— Я, — честно признался я и совершенно мирно улыбнулся.
Пока что всё шло так, как задумывалось.
— Руки вверх! — потребовал пэпээсник.
Я подчинился приказу.
— Только не нервничайте! Я больше не собираюсь стрелять, — заверил я полицейских.
— Разберёмся. Оружие!
Пистолетик перекочевал от меня к сержанту.
— Это всё? Или что-то ещё при себе имеется?
— Нет, — ответил я как на духу. — Сегодня я с собой даже нож не взял.
— Не похоже это на вашего брата, — не поверил мне сержант.
Его напарник обыскал меня и с некоторым разочарованием сказал:
— Не врёт. Больше ничего нет. Чистый.
— Значит, сталкер, да? Искатель приключений? — ядовитым тоном поинтересовался сержант.
Кажется, его это раздражало: мы ведь для них — потенциальные нарушители общественного порядка.
— Сталкер, — подтвердил я.
— Лицензию покажите.
— Пожалуйста. — Я протянул пластиковый прямоугольник с моей фотографией. — Дата не просрочена, печать на месте. Я перед законом чист, гражданин начальник.
— Это мы ещё посмотрим.
Сержант передал документ напарнику.
— Пробей по нашей базе.
Тот поднёс к губам рацию и забубнил что-то, связываясь с невидимым собеседником.
В первый год существования Зоны государство пыталось держать ситуацию под контролем. Ходить в Зону разрешалось только учёным в сопровождении военсталкеров. Когда же выяснилось, что оттуда можно принести весьма дорогостоящие «ништяки», началось массовое паломничество. Народ как с ума сошёл. В Зону повалили толпы. Все жаждали быстрого обогащения и ещё не понимали того, с чем там им придётся столкнуться.
Тогда власть поступила в полном соответствии с принципом «не можешь победить — возглавь». Оказалось, что выдавать лицензии гражданским сталкерам и получать за это гешефт в виде налогов, гораздо проще и выгоднее, чем устраивать охоту на этих искателей приключений.
Аномалии и мутанты быстро отрегулировали численность сталкеров. На самом деле нас не так много. Кто-то навсегда остался в Зоне, кто-то (и таких — меньшинство) сумел прилично заработать и выбрал другую профессию, кто-то испугался и удрал. Остались самые стойкие. Приток новичков иссяк и превратился в тоненький ручеёк.
— Наши подтвердили. Такой у них в базе числится, — сообщил сержанту напарник с некоторым сожалением.
Понимая, что в этом плане ко мне не придраться, тот вернулся к изъятому оружию. Он покрутил в руках мой пистолетик.
— Зарегистрировано?
— Нет.
Сержант сразу оживился.
— Тогда откуда у вас этот пистолет?
На этот случай у меня имелась «страховка».
— Не поверите: на улице нашёл. Собирался отнести в полицию и сдать находку. Читайте, здесь всё написано. Это моё заявление. Пожалуйста, не потеряйте.
Я продемонстрировал сложенный вчетверо лист бумаги. Полицейский хмыкнул. Трюк был известным: многие крутые ребята таскают с собой подобные заявления. Главное — не забывать каждый раз писать новое с указанием текущей даты.
— А в кабак зачем завернули? Шли бы сразу в отделение.
— Так чтобы храбрости набраться, — не моргнув глазом ответил я.
Сержант подозрительно покосился на мою минералку.
— А если серьёзно, не для протокола? — поинтересовался полицейский.
— Если не для протокола, то… — Я взглядом показал на осколки того, что совсем недавно выглядело человеком.
— «Зеркало» [Аномалия «Зеркало» — создаёт двойника человека, попавшего в зону действия аномалии. Этот «двойник» нацелен на одно — убийство оригинала. Поведенческие реакции близки к человеческим, но двойники очень скупы на эмоции, крайне замкнуты, угрюмы. Но им нельзя отказать в определённой хитрости. Если за неделю двойник не уничтожает оригинал — он моментально разлагается. Убив оригинал, дубль может существовать несколько лет. Некоторые дубли могут терзаться угрызениями совести.]? — догадался сержант.
— Оно самое, — подтвердил я.
Считается, что живые порождения Зоны не могут покинуть её пределов. Но у каждого правила есть свои исключения. Например, двойники, созданные «зеркалом».
— Понятно, — вздохнул он.
Сержант снял шапку и почесал свою лысеющую макушку.
— Как догадались?
— На тело наткнулся, — пояснил я. — Двойник убил настоящего Пломбира и бросил тело в болото. Думал, что избавился. Но потом началась Перезагрузка. Труп выкинуло на тропу. А тут я по ней возвращался. Остальное, думаю, объяснять не нужно.
— Так-то оно так, — протянул сержант. — А другого места для разборок найти не удалось? Обязательно было пальбу в ресторане устраивать?
— Хорошо, что я его тут нашёл: понадеялся, что последует привычкам настоящего Пломбира. Вы хоть представляете, чего он мог бы наворотить?!
Пристреленный мной двойник не был первым в истории Зоны. Бывали случаи и посложнее: на одного из таких вот созданий однажды пришлось охотиться аж в Первопрестольной, куда тот смылся, чтобы замести следы, и попутно угрохал с полдюжины ни в чём не повинных людей.
— И всё же вам придётся проехать с нами. Необходимо уладить некоторые формальности.
— Да без вопросов, — развёл я руками. — Я человек законопослушный.
— Приятно слышать. Пистолет мы изымаем.
— Заявление моё только приложить не забудьте.
— Не волнуйтесь.
Он повернулся к бармену:
— Сгоняй за совком и метёлкой. Нечего тут грязь разводить.
Меня повели к выходу. Я успел повернуться, чтобы пообещать вконец расстроенному бармену:
— Не переживай! Я вернусь и обязательно расплачусь за минералку!
В отделении меня промариновали до вечера. Допросов было несколько, и каждый — круче предыдущего. Я настроился на то, что ночевать придётся в обезьяннике. Всё к этому и шло.
Оно, конечно, мне было не впервой, однако дома спать куда предпочтительнее.
Но потом у ментов появились заботы поважнее, по коридорам забегала чем-то взбудораженная толпа, и следователь отпустил меня под подписку о невыезде. Теперь мне светила как минимум неделя тотального бездействия. Обидно было до слёз, ведь после Перезагрузки в Зоне всегда относительно спокойно: ловушек меньше, да и зверьё тупеет и впадает в апатию — самая урожайная страда!
Кстати, тот, кто придумал этот термин — Перезагрузка — наверное, имел отношение к программированию. Только компьютерщику в голову могло взбрести подобное сравнение.
С этими мыслями я вышел на крыльцо отделения. Постоял немного, наслаждаясь воздухом свободы.
Через дорогу находилась автобусная остановка. Синие или жёлтые «Скании» подъезжали каждые десять минут, принимая в своё чрево пассажиров.
Я жил в районе Простоквашино, прозванном когда-то так нелепо местными остряками. Чтобы туда попасть из центра, необходимо было проехать единственный в городе мост через Шексну [Река в Вологодской области, приток Волги. // Но сам Ингварь также иногда упоминается в источниках с отчеством Ингваревич. Существует известная историкам проблема — был ли у Ингваря Игоревича сын Ингварь Ингваревич? Является ли Ингварь Игоревич одним лицом с приписываемым ему сыном, который часто упоминается в связи с событиями в 1237 году? По мнению большинства исследователей, здесь имеет место «династический фантом». Большинство историков «сына» Ингваря Ингваревича либо не признаёт, либо отождествляет с его отцом. // Учитывая все вышесказанное, в данном романе оба князя, Юрий и Ингварь, носят отчество Игоревичи.]. Когда-то обещали построить и второй, но не срослось: сначала не было денег, а потом появилась Зона.
Просто удивительно, что Череповец [Череповец — город в Вологодской области. Индустриальный центр металлургической и химической промышленности.] не умер, когда его отрезало от транспортных магистралей. Зона подмяла под себя все путеводные артерии. Одна только прокладка нового железнодорожного сообщения взамен Шекснинского [Имеется в виду посёлок городского типа Шексна.] узла стоила гигантских финансовых и человеческих усилий.