Я тронул Пломбира за плечо.

— Привет!

Он медленно обернулся и уставился на меня мутным взором.

— Торпеда?

— Он самый.

Я кивнул на его стакан.

— Что пьёшь?

— Да без разницы, — вздохнул он. — Лишь бы в голову дало.

— Совесть гложет? — участливо спросил я.

Он насторожился.

— С чего ты взял?

— Сейчас узнаешь.

Расхаживать по городу с оружием, а тем более приносить его в бар, было не принято. Сегодня же я сознательно пошёл на нарушение этого правила. Трюк с пистолетом на резиночке в рукаве я позаимствовал из старого фильма «Рождённая революцией». Пару раз это мне уже пригодилось: выручило в ситуациях, которые поначалу казались безнадёжными.

Крохотный пистолетик — из тех, что принято называть дамскими, — скользнул в ладонь. Я сжал холодную рукоятку, направил ствол на Пломбира.

Он побелел, вцепился в столешницу.

— Торпеда, блин, ты чего? С дуба рухнул?

— Именно! Это тебе, сволочь, за моего друга!

Пистолетик едва слышно хлопнул.

Во лбу сталкера появилась небольшая аккуратная чёрная дырочка: вопреки обыкновению, меня не обдало кровью вперемешку с мозгами. Тело Пломбира внезапно пошло трещинами, а потом рассыпалось на сотни мелких осколков, с мелодичным звоном посыпавшихся на пол.

Бармен охнул и потянулся к кнопке тревожного вызова, вмонтированной в стойку.

— Погоди минутку, — вежливо попросил я. — А то палец сломаешь.

Он испуганно закивал: ну да, с вооружёнными людьми спорить не принято, тем более со сталкерами.

Я обратился к посетителям, которые, похоже, так и не поняли, что произошло.

— Коллеги, если у кого-то имеются проблемы с законом, рекомендую покинуть помещение. Скоро сюда приедут менты, и здесь начнётся веселуха. Спасибо за внимание!

Человек пять стремительно ломанулись к выходу. Жаль, я не мог последовать их примеру.

— Ещё желающие имеются?

Желающих больше не было.

— Теперь вызывай, — разрешил я бармену. — Шеф, а где моя минералка?

Минуты через две с улицы донеслось завывание сирены. «Оперативно, ничего не скажешь», — мысленно ухмыльнулся я.

Бар «Три толстяка» у полиции был на особом счету. Странно, что они вообще до сих пор не прикрыли эту лавочку. Видимо, решили, что уж лучше держать нас, сталкеров, под присмотром в одном месте.

Хлопнули двери, впуская в тёплое помещение холодный воздух с улицы. Два пэпээсника пробивались к стойке бара с автоматами наперевес. Ребята выглядели грозно и шутить явно не собирались: знали, какая публика собирается в этом заведении.

— Кто стрелял? — угрожающе спросил полицейский с сержантскими лычками на погонах.

Бармен ткнул в меня пальцем.

— Он!

— Я, — честно признался я и совершенно мирно улыбнулся.

Пока что всё шло так, как задумывалось.

— Руки вверх! — потребовал пэпээсник.

Я подчинился приказу.

— Только не нервничайте! Я больше не собираюсь стрелять, — заверил я полицейских.

— Разберёмся. Оружие!

Пистолетик перекочевал от меня к сержанту.

— Это всё? Или что-то ещё при себе имеется?

— Нет, — ответил я как на духу. — Сегодня я с собой даже нож не взял.

— Не похоже это на вашего брата, — не поверил мне сержант.

Его напарник обыскал меня и с некоторым разочарованием сказал:

— Не врёт. Больше ничего нет. Чистый.

— Значит, сталкер, да? Искатель приключений? — ядовитым тоном поинтересовался сержант.

Кажется, его это раздражало: мы ведь для них — потенциальные нарушители общественного порядка.

— Сталкер, — подтвердил я.

— Лицензию покажите.

— Пожалуйста. — Я протянул пластиковый прямоугольник с моей фотографией. — Дата не просрочена, печать на месте. Я перед законом чист, гражданин начальник.

— Это мы ещё посмотрим.

Сержант передал документ напарнику.

— Пробей по нашей базе.

Тот поднёс к губам рацию и забубнил что-то, связываясь с невидимым собеседником.

В первый год существования Зоны государство пыталось держать ситуацию под контролем. Ходить в Зону разрешалось только учёным в сопровождении военсталкеров. Когда же выяснилось, что оттуда можно принести весьма дорогостоящие «ништяки», началось массовое паломничество. Народ как с ума сошёл. В Зону повалили толпы. Все жаждали быстрого обогащения и ещё не понимали того, с чем там им придётся столкнуться.

Тогда власть поступила в полном соответствии с принципом «не можешь победить — возглавь». Оказалось, что выдавать лицензии гражданским сталкерам и получать за это гешефт в виде налогов, гораздо проще и выгоднее, чем устраивать охоту на этих искателей приключений.

Аномалии и мутанты быстро отрегулировали численность сталкеров. На самом деле нас не так много. Кто-то навсегда остался в Зоне, кто-то (и таких — меньшинство) сумел прилично заработать и выбрал другую профессию, кто-то испугался и удрал. Остались самые стойкие. Приток новичков иссяк и превратился в тоненький ручеёк.

— Наши подтвердили. Такой у них в базе числится, — сообщил сержанту напарник с некоторым сожалением.

Понимая, что в этом плане ко мне не придраться, тот вернулся к изъятому оружию. Он покрутил в руках мой пистолетик.

— Зарегистрировано?

— Нет.

Сержант сразу оживился.

— Тогда откуда у вас этот пистолет?

На этот случай у меня имелась «страховка».

— Не поверите: на улице нашёл. Собирался отнести в полицию и сдать находку. Читайте, здесь всё написано. Это моё заявление. Пожалуйста, не потеряйте.

Я продемонстрировал сложенный вчетверо лист бумаги. Полицейский хмыкнул. Трюк был известным: многие крутые ребята таскают с собой подобные заявления. Главное — не забывать каждый раз писать новое с указанием текущей даты.

— А в кабак зачем завернули? Шли бы сразу в отделение.

— Так чтобы храбрости набраться, — не моргнув глазом ответил я.

Сержант подозрительно покосился на мою минералку.

— А если серьёзно, не для протокола? — поинтересовался полицейский.

— Если не для протокола, то… — Я взглядом показал на осколки того, что совсем недавно выглядело человеком.

— «Зеркало» [Аномалия «Зеркало» — создаёт двойника человека, попавшего в зону действия аномалии. Этот «двойник» нацелен на одно — убийство оригинала. Поведенческие реакции близки к человеческим, но двойники очень скупы на эмоции, крайне замкнуты, угрюмы. Но им нельзя отказать в определённой хитрости. Если за неделю двойник не уничтожает оригинал — он моментально разлагается. Убив оригинал, дубль может существовать несколько лет. Некоторые дубли могут терзаться угрызениями совести.]? — догадался сержант.

— Оно самое, — подтвердил я.

Считается, что живые порождения Зоны не могут покинуть её пределов. Но у каждого правила есть свои исключения. Например, двойники, созданные «зеркалом».

— Понятно, — вздохнул он.

Сержант снял шапку и почесал свою лысеющую макушку.

— Как догадались?

— На тело наткнулся, — пояснил я. — Двойник убил настоящего Пломбира и бросил тело в болото. Думал, что избавился. Но потом началась Перезагрузка. Труп выкинуло на тропу. А тут я по ней возвращался. Остальное, думаю, объяснять не нужно.

— Так-то оно так, — протянул сержант. — А другого места для разборок найти не удалось? Обязательно было пальбу в ресторане устраивать?

— Хорошо, что я его тут нашёл: понадеялся, что последует привычкам настоящего Пломбира. Вы хоть представляете, чего он мог бы наворотить?!

Пристреленный мной двойник не был первым в истории Зоны. Бывали случаи и посложнее: на одного из таких вот созданий однажды пришлось охотиться аж в Первопрестольной, куда тот смылся, чтобы замести следы, и попутно угрохал с полдюжины ни в чём не повинных людей.

— И всё же вам придётся проехать с нами. Необходимо уладить некоторые формальности.

— Да без вопросов, — развёл я руками. — Я человек законопослушный.

— Приятно слышать. Пистолет мы изымаем.

— Заявление моё только приложить не забудьте.

— Не волнуйтесь.

Он повернулся к бармену:

— Сгоняй за совком и метёлкой. Нечего тут грязь разводить.

Меня повели к выходу. Я успел повернуться, чтобы пообещать вконец расстроенному бармену:

— Не переживай! Я вернусь и обязательно расплачусь за минералку!

В отделении меня промариновали до вечера. Допросов было несколько, и каждый — круче предыдущего. Я настроился на то, что ночевать придётся в обезьяннике. Всё к этому и шло.

Оно, конечно, мне было не впервой, однако дома спать куда предпочтительнее.

Но потом у ментов появились заботы поважнее, по коридорам забегала чем-то взбудораженная толпа, и следователь отпустил меня под подписку о невыезде. Теперь мне светила как минимум неделя тотального бездействия. Обидно было до слёз, ведь после Перезагрузки в Зоне всегда относительно спокойно: ловушек меньше, да и зверьё тупеет и впадает в апатию — самая урожайная страда!

Кстати, тот, кто придумал этот термин — Перезагрузка — наверное, имел отношение к программированию. Только компьютерщику в голову могло взбрести подобное сравнение.

С этими мыслями я вышел на крыльцо отделения. Постоял немного, наслаждаясь воздухом свободы.


Через дорогу находилась автобусная остановка. Синие или жёлтые «Скании» подъезжали каждые десять минут, принимая в своё чрево пассажиров.

Я жил в районе Простоквашино, прозванном когда-то так нелепо местными остряками. Чтобы туда попасть из центра, необходимо было проехать единственный в городе мост через Шексну [Река в Вологодской области, приток Волги. // Но сам Ингварь также иногда упоминается в источниках с отчеством Ингваревич. Существует известная историкам проблема — был ли у Ингваря Игоревича сын Ингварь Ингваревич? Является ли Ингварь Игоревич одним лицом с приписываемым ему сыном, который часто упоминается в связи с событиями в 1237 году? По мнению большинства исследователей, здесь имеет место «династический фантом». Большинство историков «сына» Ингваря Ингваревича либо не признаёт, либо отождествляет с его отцом. // Учитывая все вышесказанное, в данном романе оба князя, Юрий и Ингварь, носят отчество Игоревичи.]. Когда-то обещали построить и второй, но не срослось: сначала не было денег, а потом появилась Зона.

Просто удивительно, что Череповец [Череповец — город в Вологодской области. Индустриальный центр металлургической и химической промышленности.] не умер, когда его отрезало от транспортных магистралей. Зона подмяла под себя все путеводные артерии. Одна только прокладка нового железнодорожного сообщения взамен Шекснинского [Имеется в виду посёлок городского типа Шексна.] узла стоила гигантских финансовых и человеческих усилий.