— На самом деле все очень просто, дружище, — капитан снисходительно улыбнулся, — нам не нужно становиться охотниками, мы просто заставим их немного поделиться награбленным. Ведь бог велел делиться!

— Хм, с одной стороны, ограбить грабителя — это даже и не грех, — задумчиво сказал Уильям, — с другой стороны, охотники — ребята очень серьезные, чуть что — за ножи да ружья хватаются, и все шалости обычно сходят им с рук. Так что связываться с ними опасно.

— Не волнуйся, мы сделаем все аккуратно и красиво, — усмехнулся Джон, — и следы запутаем так, что у обывателей голова кругом пойдет.

Уильям задумался. Предложение командира звучало дико и выглядело полнейшим безумием, поскольку с охотниками действительно шутки были плохи. Однако же все идеи Джона до сих пор работали безотказно, и именно благодаря им в карманах парней Свифта начали водиться неплохие деньги. Уилл понятия не имел, как они будут реализовывать новый план, но причин не доверять командиру у него не было.

— Хорошо, Джон, — Свифт посмотрел товарищу прямо в глаза, — говори, что нужно делать.

— Сегодня просто отнеси деньги ребятам. Пейте, гуляйте, но не до потери памяти. Потому что в дальнем углу трактира уже сидят ребята Длинного Билла, а часам к семи вечера сюда обычно забредает Красавчик Элл со своими охотниками. Элл и Билл не переваривают друг друга, так что достаточно просто намекнуть на насмешку со стороны конкурента, чтобы спровоцировать драку.

— Ага, — Уилл понятливо кивнул, — это сделаем, даже не сомневайся.

Длинный Билл и Красавчик Элл были одними из самых авторитетных предводителей охотников, вся Рунгазея знала, и что между ними идет неприкрытое соперничество, и что они друг друга на дух не переносят.

— Стравите их аккуратно, но сами в драку не лезьте. Завтра отоспитесь, а послезавтра в десять утра будь с двумя самыми надежными парнями в гостинице «Элиот», в третьем номере.

— Как готовиться?

— Быть трезвыми и не опаздывать, — Джон поднялся и, ободряюще похлопав помощника по плечу, удалился. В отличие от простых исполнителей, у него еще и сегодня было много дел.

Работа на князя Бодрова мало чем отличалась от службы в Тайной канцелярии Фрадштадта. Олстон снова чувствовал себя в родной стихии, только на этот раз у него был четкий трехлетний контракт и полная уверенность, что его не обманут и не выбросят на помойку в случае провала, как было с предыдущим работодателем. Тот случай здорово подорвал его веру в Благословенные Острова. Его просто-напросто предали, бросили на произвол судьбы, и, если бы не Бодров, он бы уже сгнил в таридийских застенках.

Джон понимал, почему князь заинтересовался им: сильные люди способны по достоинству оценить своих злейших врагов. А уж капитан Тайной канцелярии в свое время постарался на славу, ведь именно он несколько раз был в одном шаге от того, чтобы стереть с лица земли эту полулегендарную личность по прозвищу Князь Холод! Несмотря на итоговое поражение, Олстон тоже проникся уважением к Бодрову, и именно это, а не банальное желание выжить, послужило причиной перехода капитана в стан бывшего противника.

Он не считал это предательством. Много лет прослужив Короне верой и правдой, Джон в итоге оказался не нужным родной стране. Его выбросили за ненадобностью, потому он считал себя вправе поступать, как считает нужным.

Платили ему на новой службе хорошо, а благодаря жуткой мешанине из народов Старого Света и туземцев жить на Восточном материке можно было хоть в таридийской, хоть во фрадштадтской, хоть в криольской части. И собственный земельный надел можно было заиметь не в пример тому крошечному, что обещали, да так и не дали на Островах. Здесь, в Рунгазее, масштабы были совсем иными.

Задачи на новой службе перед ним ставились хоть и сложные, но интересные.

Для начала нужно было раздуть огонек недовольства колонистов метрополией. Джон покрутился в местном обществе, поработал с газетчиками — и вуаля: сегодня на каждом углу обсуждаются жадность метрополии и звучат требования исправить ситуацию.

После этого была поставлена задача нарушить шаткое перемирие между большим племенем катланов и фрадштадтскими колонистами, и Олстон исполнил трюк с воровством овец, отчего на восточных границах колонии вот-вот готова запылать новая война с туземцами.

Теперь пришло время поумерить прыть охотников за головами. Что ж, он займется и этим. Уилл считает их опасными ребятами, но у капитана Олстона новое задание не вызывало особых опасений. Он Князя Холода держал в плену, что уж для него обычные разбойники. Тем более что специально под эту задачу из Соболевска прислали абсолютно новое оружие. Так сказать, для полевых испытаний.

10

Я покинул разгромленный лагерь хошонов после полудня следующего дня. Дольше ждать их возвращения не имело смысла, поскольку информация о полном разгроме противника уже подтверждалась неоднократно. Сложно сказать, скольких воинов разом лишился хошонский племенной союз, но возвращаться для ответного удара было просто некому — деморализованные разрозненные отряды противника спешно откатывались к югу. Массированный артобстрел, таранный удар тяжелой конницы, а потом еще Шепель со своим дирижаблем — не то что в Рунгазее, нигде вообще в этом мире никто еще не видел такой военной мощи. Вдобавок ко всем бедам хошонов по их следу направились прибывшие вслед за Шепелем отряды тех туземцев, чьи племена были вынуждены удирать с обжитых мест, спасаясь от нежданного нашествия. У них с задиристыми соседями свои счеты, вот пусть и занимаются преследованием.

Мне это неинтересно. Жестокий, но необходимый урок преподан, в следующий раз пусть тысячу раз хорошенько подумают, прежде чем поддаваться на чьи бы то ни было уговоры нападать на Таридию и ее союзников. Если у хошонов вообще будет этот следующий раз, поскольку как раз сейчас я намерен был заняться уничтожением второй армии туземцев, и если разгромленные вчера только готовились нанести нам большой вред, то на руках этих кровь жителей Петровского. Сумеет ли хошонский народ оправиться от двух страшных поражений — большой вопрос, ответа на который ни у кого нет. Может, это и жестоко, но точно необходимо! Не отреагировать решительно на вторжение было нельзя. Так что никаких угрызений совести по поводу «невинно убиенных» туземцев я не испытывал.

Время было дорого, потому, оставив Писарева заниматься неприятной рутиной — похоронами убитых, сбором и транспортировкой в Соболевск раненых и взятых в плен туземцев — и прихватив большую часть кавалерии и артиллеристов, я отправился на юго-запад, в сторону разгромленного поселка Петровского.

Погода нам благоволила, только на четвертый день пути случился легкий снегопад, сильных морозов тоже не было, напротив, по мере продвижения на юг становилось все теплее. Я даже стал опасаться, что придется иметь дело с распутицей, способной сильно ограничить мое войско в скорости и свободе маневра, но до таких пределов зима свои позиции не сдала. Так что мы выдали отличный марш-бросок, за шесть дней преодолев больше двухсот километров, и снова вышли к океанскому побережью. Здесь ориентироваться было проще, поскольку какие-никакие карты береговой линии мои предшественники составить удосужились. Сейчас мы находились примерно в сорока километрах от развалин Петровского. Не слишком близко, чтобы опасаться натолкнуться уже здесь на разъезды туземцев, и не слишком далеко, чтобы долго искать их, когда придет время.

Логично было бы именно здесь дать армии день на отдых и обстоятельную разведку местности, но судьба распорядилась иначе.

— Километрах в пяти к югу идет бой! — один из разведчиков осадил взмыленную лошадь в десяти метрах от меня, когда я разминал ноги после очередного дня, проведенного в седле. — Хошоны атакуют поселение!

Вот тебе раз! Никакого поселения здесь отродясь не было, ни по картам, ни по устным описаниям. Подтверждением тому служили недоуменные взгляды офицеров, уже не один год живущих в Новом Свете. Может, части жителей Петровского удалось спастись? Слишком невероятно, как бы ни хотелось в это верить. Скорее это какое-нибудь туземное племя откочевало сюда, спасаясь от нашествия тех же хошонов.

Конец ознакомительного фрагмента