[4] Brendel DH. Philosophy of Mind in the Clinic: the Relation Between Causal and Meaningful Explanation in Psychiatry. Harv Rev Psychiatry. 2000 Oct;8 (4): 184–91.

[5] MacFarquhar L. Two Heads. A Marriage Devoted to the Mind-Body Problem. The New Yorker 12.02.2007.

[6] Ялом Ирвин. Экзистенциальная психотерапия. Москва, 2004. С. 424.

[7] Dan J. Stein. Philosophy of Psychopharmacology. Cambridge University Press, 2008 pp. 69–99.

[8] Slavney PR. Belief and Behavior: the Role of “Folk Psychology” in Psychiatry. Compr Psychiatry. 1992 May — Jun; 33(3): 166–72.

[9] Hundert E. The Brain’s Capacity to Form Delusions as an Evolutionary Strategy for Survival // Phenomenology Language and Schizophrenia. / ed. M. Spitzer et al. — New York, 1992.

[10] Серл Джон. Открывая сознание заново. Москва, 2002.

[11] Kendler K. A Psychiatric Dialogue on the Mind-Body Problem. American Journal of Psychiatry 2001. 158:7, 989–1000.

[12] Goodman A. Organic Unity Theory: the Mind-Body Problem Revisited. Am J Psychiatry. 1991 May; 148(5): 553–63.

Раздел II. Расколотое сознание

Self

Шотландский философ Вильям Гамильтон в «Лекциях по метафизике и логике» (1859–1860 гг.), рассуждая о сознании, делает маленькое лингвистическое отступление. В английском языке слово «я» (I) звучит неотличимо от слова «глаз» (eye), поэтому в научных статьях лучше использовать латинское слово ego или английское слово self [1].

Когда в 1913 г. в Берлине была издана «Общая психопатология» Ясперса, немецкое Ich в текстах такого профиля часто переводили как ego. Ich несет в себе много философских коннотаций, когда используется как существительное (das Ich). «Ego-disturbance», английский перевод «Ich-Störung» (дефект Я), приближает это понятие к психоналитическому дискурсу, чего не происходит при использовании слова self.

В русских текстах английское слово self вроде бы легко заменяется словом «я». Но есть причины, не фонетического, а грамматического характера, затрудняющие использование этого простого слова. Иностранным термином удобнее обозначать концепцию. Слово «я» слишком частотное и бытовое, и в устной речи возможны неуклюжести вроде: «Сегодня я буду говорить о я». Латинское «ego» не подходит потому, что оно исторически привязано к фрейдизму, а стилистически отягощено коннотациями из ряда «эгоцентризм», «эгоизм», «раздутое эго» в смысле неадекватного самомнения.

Слово self в русском обиходе популяризовали переводчики книг по гештальт-психологии. Гештальт-терапевты считают необходимым разделять термины «я» и self, отсюда передача в русских текстах этого слова без транслитерации, что, кстати сказать, не так часто встречается даже в переводах таких труднопереводимых книг, как, к примеру, труды Хайдеггера. Хотя принято считать, что многие термины Хайдеггера настолько уникальны, что их невозможно перевести.

Допустим, что понятийное поле self не полностью совпадает с понятийным полем русского выражения «собственное Я». Тогда иностранное слово self позволительно использовать до тех пор, пока в русском языке не обнаружится хороший эквивалент.

***

Проблема воздействия психофармакологических средств на self обычно обсуждается в контексте медицинской этики. Ни в какой другой медицинской области не чувствуется такая угроза для целостности личности как в психиатрии.

Напряжение фиксируется на уровне мифов и общественных страхов. Психиатрию связывают с политическим контролем и технологиями подавления воли человека. Одно из самых известных литературно-кинематографических произведений о психиатрии «Пролетая над гнездом кукушки» как раз об этом — о том, как индивидуальность становится жертвой безжалостной системы унификации. В таком ракурсе совершенствование методов воздействия на психику видится как модернизация полицейского оружия.

Но этическое измерение психофармакологии не обязательно связано с чем-то негативным, с подозрениями и опасениями. Со временем в этой области будет появляться все больше вопросов, связанных с препаратами, которые не просто избавляют от болезненной симптоматики, но и добавляют новую силу человеческому мозгу. Имеются в виду вещества, с помощью которых можно будет расширить объем памяти, улучшить сообразительность и добиться абсолютно непоколебимой эмоциональной стабильности.

На психотропные вещества можно смотреть как на многообещающий инструмент расширения личного потенциала, не подавляющий человеческое я, а, наоборот, помогающий индивидуальности достичь небывалых высот. В рамках подобных, совсем даже не оторванных от реальности футурологических обсуждений, регулярно всплывает тема «психофармакология и self» [2].

***

Эту тему можно попробовать разобрать феноменологически, не удаляясь от реальности современной психиатрии. Феноменология — не философское учение, а подход к обсуждению философских проблем в перспективе опытного переживания. Феноменология теоретизирует от первого лица.

Ключевой вопрос философии сознания — существует ли материальный субстрат сознания — не решается с феноменологической точки зрения. Поиск материального субстрата сознания ведется так же, как ведутся поиски камня в почках — от третьего лица. Как искать self?

Рональд Мелзак считает, что в мозге есть нейронная сеть, которая генерирует определенный паттерн активности — нейроподпись [3]. Эта нейроподпись сопровождает обработку данных в мозге и благодаря ей человек осознает, что опыт, который он переживает, это именно его опыт, касающийся его тела. Но где конкретно находится эта нейронная сеть?

Нейровизуализация многого достигла в этом поиске. Например, фМРТ [фМРТ — функциональная магнитно-резонансная томография — метод изучения активности мозга, основанный на том, что при активации нейронов в каком-нибудь участке мозга там усиливается кровообращение.] показывает, что зона, связанная с самосознанием, находится в медиальной префронтальной коре [4]. Вместе с корой задней части поясной извилины и нижней теменной долькой они составляют систему в мозге, ответственную за решение задач, вовлекающих self. Методологически поиск self выглядит как измерение метаболической активности в определенной зоне мозга. Если во время выполнения задания, задействующего самосознание, где-то в мозге наблюдается повышение активности, значит, self — там.

Логика ясна, но какой-либо определенности добиться сложно. Активацию коры задней части поясной извилины можно объяснить тем, что именно там сидит тот самый сознающий субъект, гомункул из картезианского театра [Метафора сознания как театра взята у Юма. Если принять унаследованное от Декарта деление на физическое и ментальное, то человеческое Я — это человечек, смотрящий на сцену, где двигаются ощущения, восприятия, мысли.], чье существование энергично отрицает философ Деннет. Ментальные репрезентации координируются в коре задней части поясной извилины, анатомически и функционально это место хорошо подходит для расположения self. Но может быть, этот регион активируется просто потому что здесь находится оживленный транспортный хаб в мозге и self здесь не причем [5].

Для феноменологии не так важно существует ли конкретный участок в мозге, где располагается self, или нет. Феноменологический подход основан на том факте, что каждый человек переживает наличие self на своем личном опыте.

Переживанием от первого лица и рассматриванием от третьего лица не исчерпываются варианты наблюдения за сознанием и self. Есть еще одна точка зрения, грамматическим обозначением которой будет второе лицо — «ты, вы». Это точка зрения психотерапевта, для которого self пациента является объектом, который раскрывается в диалоге.

В разговоре двух людей, через прямолинейное обращение к я собеседника, по идее, должны раскрыться смыслы болезни и построиться модель нового, более функционального отношения человека к самому себе и миру. Фрейд, кстати говоря, не был настолько смел и предан идее психотерапии, чтобы всегда смотреть своим пациентам в глаза. В этом прагматический смысл придуманной им аналитической кушетки — ему не хотелось, чтобы пациенты целыми днями смотрели на него [6].

***

Нейрофеноменология, совмещающая два метода сбора информации о сознании — через самонаблюдение и со стороны — не настаивает на том, что нужно искать единственную точку в мозге, где локализуется сознание и самосознание в частности. Self, как и все в сознании, реализуется в виде мозаичной активности разных зон мозга [7].

Места, важные для существования self, находятся не только в мозге. Идентичность индивидуума зависит от тела. Сознательный опыт человека невозможен без чувства воплощенности в теле.

О телесности говорят как о ключевом параметре феноменологического опыта. Self не контактирует с миром вне контекста телесности. Даже причудливые внетелесные переживания, при которых человек смотрит на мир извне своего тела (вероятно, из-за нарушений функций височно-теменной коры [8]), находятся под влиянием опыта пребывания в теле.

Если пойти еще дальше и вспомнить, что эквивалентом self в христианской антропологии является душа, то ведь и душа не начинает своего существования до возникновения телесной оболочки. Учение о предсуществовании душ было отвергнуто Церковью. Посмертное пребывание души вне умершего тела, по христианскому учению, временно, поскольку душам обещано воссоединение с телом после всеобщего воскресения. Христианский рай будет населен воплощенными людьми, а не бестелесными душами.