Странное ощущение тут же прошло, и Егор обошел круг из камней стороной.

Тот пропал из виду позади, а вскоре стало ясно, что он не один бродит по этим местам. На склоне ближайшего холма обнаружился крепкий, головастый мальчишка лет двенадцати в спортивном костюме и бейсболке.

— Эй, привет! — закричал он, спускаясь чуть не бегом. — Не бойся!

— А я и не боюсь! — заявил Егор, задрав подбородок.

— Это хорошо, — сказал мальчишка. — Меня Пашей зовут, а тебя как?

Был он белобрыс, острижен коротко, и на спине тащил большой рюкзак, настоящий туристический, в зеленовато-желтых пятнах, с карманами, петельками и крючками со всех сторон.

— Егор.

— Ты это, ведь тоже Зов слышишь? — поинтересовался Пашка, когда они сошлись вплотную. — Ну этот, как его там, который сверху зовет так, что не хочешь, а идешь… да?

— Да, только я называю его Голосом.

— Ну, можно и так…

— А ты откуда сам? — спросил Егор.

Он ждал ответа «с микрорайона», «из центра» или «с Черноголовки».

— Арзамас, — веско сказал Пашка.

— Но это же…

Да, о таком городе Егор, конечно, знал, и на карте его видел, но это же далеко на юге, по другую сторону от Нижнего Новгорода, и до него даже на самой быстрой машине ехать не один час!

Как белобрысый мог оказаться здесь, на другом краю области?

Хотя кто сказал, что эти холмы расположены в окрестностях Заволжска?

— А ты? — в свою очередь спросил Пашка.

Ответ заставил белобрысого приоткрыть рот, показать щербину на месте одного из передних зубов.

— Как его там, а? — забормотал он. — Но вот это ничего себе… Где мы?

— И я хотел бы знать, — сказал Егор.

Услышав за спиной протяжный шорох, он оглянулся.

Честно говоря, ожидал, что увидит ползущую к ним змею размером с бревно.

Но нет, ничего живого не обнаружил, зато рядом неизвестно откуда появилась дорога, обычный проселок, узкий, с неровными обочинами и многочисленными выбоинами, с трещинами в асфальте.

— Ого… — протянул Пашка. — Это что?.. Жаль, что эта штука нам не пригодится…

— А куда ты идешь? — спросил Егор.

— Как куда? — белобрысый нахмурился. — В том направлении, откуда Зов доносится! Иначе как?

И он показал на восток, туда, где холмы стояли тесно, как солдаты в строю.

— Пойдем вместе, — предложил Пашка. — Вдвоем веселее.

— Нет-нет-нет, — Егор покачал головой. — Мне в другую сторону.

— Как так? Да ты чего? Как его там, этого быть не может! Ты же не прав совсем! — белобрысый надвинулся, сжал кулаки. — Я тебе сейчас покажу! Иди со мной, глушня ты! Потащу за собой, если надо!

Егор отступил на шаг.

Он не испугался, но не хватало еще подраться из-за того, что они по-разному слышат Голос! Надо бы объяснить Пашке, что никто из них не ошибается, что каждый должен идти своей дорогой, и это будет правильно!

Но только где найти для этого слова?

Вот Диман бы справился, нашел чего сказать, да еще и посмеялся бы над белобрысым «бычком».

— Э, не гони! Я тебе говорю, пошли со мной! — из скривившегося рта Пашки летела чуть ли не кипящая слюна, светлые глаза его потемнели, лицо исказилось и побагровело.

— Нет, — сказал Егор.

— Да я тебя… — Пашка осекся, поскольку оба они услышали шум мотора.

Мальчишки дружно посмотрели в сторону дороги.

Из-за поворота вывернула машина, потрепанный «уазик» с надписью «УБОП» на боку и мигалкой на крыше. Остановился так резко, что пыль полетела из-под колес, с клацаньем открылась дверца, и наружу выбрался крупный дядька в полицейской форме.

Фуражка сидела криво, лицо украшал нос картошкой, но на поясе висели дубинка, наручники и кобура с пистолетом.

— Эй, вы что тут делаете?! — крикнул дядька, и вразвалку зашагал к ним.

— Гуляем, — настороженно ответил Егор.

Что-то с этим полицейским было не так, но что именно, он понять не мог.

— Гулять здесь нельзя, — буркнул дядька. — Давайте, быстро забирайтесь в машину. Отвезу вас домой.

Он старался говорить мягко, по-доброму, даже улыбался, но выходило у него плохо. Казалось, что багровая физиономия вот-вот исказится от гнева, а во рту вместо человеческих зубов обнаружатся острые клыки.

— А вы знаете, где наш дом? — дрожащим голосом осведомился Пашка.

— Конечно, — полицейский ухмыльнулся, и тут Егор сообразил.

Глаза!

С красного лица на них смотрели желтые и немигающие, безжалостные глаза змеи с черными щелями зрачков.

— Айда… — сказал Егор.

— Мама! — воскликнул Пашка. — Это же… как его там?

— А ну стойте, паршивцы! — полицейский с неожиданным проворством скакнул вперед.

Через миг оказался рядом, протянул руки с длинными пальцами, желтые глаза полыхнули бешенством. Егор метнулся в сторону, услышал за спиной раздраженный вскрик и удаляющийся частый топот.

Пашка, не будь дурак, бросился в противоположном направлении.

— Куда?! — рявкнул преследователь.

Егор припустил быстрее, петляя и прыгая, точно заяц, вжимая голову в плечи. Сумасшедший со змеиными глазами, что приехал на старом «уазике», того гляди вытащит пистолет и начнет стрелять!

Оглянулся Егор, только добежав до ближайшего валуна.

Дядька стоял неподвижно, широко улыбаясь, а Пашка дергался у него в руках. Попытался крикнуть, ударить схватившее его существо, но бессильно обмяк, голова свесилась на грудь.

Полицейский легко вскинул белобрысого на плечо и поволок к машине.

В один момент оглянулся, и Егор вздрогнул — в змеиных глазах читалось обещание, мол, сейчас я тебя упустил, но мы еще встретимся, и уж в следующий раз ты не уйдешь, попадешь ко мне в лапы.

Хлопнула дверца автомобиля, зарычал мотор.

Но тут с небес водопадом звука пролился Голос, и «уазик» начал меняться. Сначала машина потеряла цвет, превратилась в силуэт, нарисованный простым карандашом на белой бумаге, а потом ее будто стерли ластиком.

Егор облегченно вздохнул и пошел дальше.

Глава 5

Он шагал по холмам, точно по спинам громадных черепах.

Шел среди кустарника, выросшего на красной и голой, словно обожженной почве. Из-под ног разбегались серые ящерицы и черные, словно лакированные скорпионы, а горизонт закрывали тяжелые неподвижные облака.

Затем Егор обнаружил, что спускается по пологому горному склону, а впереди лежит край обрыва.

Когда дошел до него, открылась громадная ямища, воронка в не одну сотню метров глубиной. Бросились в глаза черные отверстия в ее стенках, поднимающаяся по спирали железная дорога, стоящие там и сям вагонетки, одни пустые, другие забитые камнями, досками и всяким хламом.

На пологих склонах валялись кучи ржавого железа, гниющие бревна.

Наверняка тут добывали что-то, а потом бросили все и ушли, оставив громадную рану в плоти земли.

Смотреть на нее было неприятно, возникало ощущение, что глядишь на большущую язву. Бурую почву, казалось, покрывала спекшаяся кровь, входы в шахты напоминали алчные рты, раскрытые в ожидании пищи.

Егор невольно отступил на шаг.

— Фхххсс… — сказали у него за спиной, и земля под ногами вздрогнула.

Обернувшись, не заметил ничего, но краем глаза уловил движение — нечто полупрозрачное, веретенообразное перемещалось, тяжело перекатываясь и извиваясь, как червяк размером с дом.

При прямом взгляде это существо вроде бы исчезло, зато холодная, сырая тяжесть навалилась на плечи. Накатило дурацкое желание подойти к краю обрыва и прыгнуть вниз, как можно быстрее забраться в одну из шахт, погрузиться в такую приятную, освежающую темноту.

Егор отступил еще на шаг.

— Фхххсссс! — прозвучало над самой головой.

Тяжесть увеличилась, стала такой, что от нее затрещало в спине.

— Нет! — воскликнул Егор. — Отстань, ты!

Он отбежал на несколько шагов, и ему полегчало.

Вновь увидел движение краем глаза, различил нечто похожее на колоссальную гусеницу. Та задергалась, свиваясь в кольцо, и исчезла, а мальчик заспешил прочь, в обход большущей ямы, в ту сторону, куда звал Голос.

Еще несколько раз шипение тревожило его слух, и нечто огромное, невидимое, но тяжелое и холодное норовило подмять под себя. Но за пределами воронки эти существа, похоже, особой силы не имели, и поэтому лишь пугали да пытались заманить в свое логово.

Когда исполинская «рана» осталась позади, Егор обернулся, чтобы посмотреть на нее в последний раз.

Показалось, что видит смотрящий в небо огромный глаз, полный ненависти и боли. Тот моргнул, и ресницы, те самые гусеницы или червяки, задергались, разбрызгивая с волосков на боках прозрачную жидкость.

А через миг видение сгинуло, осталось лишь отверстие в земле.

Минут через пятнадцать Егор оглянулся снова, и понял, что воронки больше не видит.

Вытер со лба пот, стало легче, точно вышел из больничной палаты, где душно, пахнет лекарствами и болью. Хорошо запомнил это ощущение прошлой весной, когда бабушка попала в руки врачей почти на три недели, и он с родителями ходил ее навещать.

Только в этот момент Егор сообразил, что прошагал по неведомым местам едва ли не целый день, но есть так и не захотел, и даже про флягу с водой ни разу не вспомнил. Глянул на начавшее опускаться к горизонту солнце, затем вытащил из кармана мобилу, чтобы посмотреть, сколько на самом деле времени.