— Ночной Хозяин, — добавил Олен.

— Неизвестно, оставил он попытки добраться до тебя или нет, — возразил старший йоварингару.

— Это мы тоже выясним. — Уттарн поднял лапу, выпущенные на мгновение когти сверкнули в свете костра. — Час поздний, не время для споров. Вам лучше лечь спать, а я поработаю. Определю, куда нам предстоит отправиться.

— Ладно. — Харальд все еще глядел подозрительно. — Да… и в знак доверия… не скажешь, что обозначает твое имя?

— Рик — личное, Хтос — родовое, Ка — приставка статуса, Семь — место в родовой иерархии, Огонь — символ года, в который родился.

— Ясно.

— Тогда и ты ответь на вопрос, в знак доверия. — Уттарн усмехнулся почти по-человечески. — Почему на тебя не подействовало мое заклинание? Когда мы сражались, ты должен был лишиться подвижности вместе с остальными.

«А когда я атаковал тебя с помощью Сердца Пламени, ты должен был обратиться в пепел», — захотелось добавить Олену.

— Ну… хм… — на лице Харальда отразилось сомнение. — Ладно. Так уж вышло, что я с рождения не поддаюсь воздействию магии. Любой, даже самой могущественной и изощренной.

— Да, бывает и такое. — Уши Рика вновь пришли в движение.

— Но как тогда ты собираешься покинуть этот мир вместе со мной? — Олен посмотрел на товарища по несчастью. — Ведь чародейство не подействует на тебя, и ты останешься тут.

— Подействует. — Уттарн задумчиво пошевелил ушами. — Оно будет направлено не на вас лично, а на кусок пространства Вейхорна. Вырвет его и отправит за пределы мира. Со всем, что окажется внутри. Ясно?

— Вполне.

— Тогда ложитесь, а я буду работать…

Хельга поднялась и отправилась прочь от костра, в темноту, а Харальд принялся разворачивать одеяло.

— О чем шла речь? Чего решили? — подергал Олена за рукав Юрьян.

Пришлось переводить.

Рендалл лежал, глядя вверх, и не ощущал ни малейшего желания спать. Шуршал во мраке тростник, стрекотали какие-то твари на ветвях. Потрескивали в кострище угольки, и почти неслышно возился уттарн.

Олен повернулся в его сторону и обнаружил, что Рик сидит на корточках. Вокруг него, образуя круг, стояли непонятно откуда взявшиеся пирамидки высотой в локоть, темно-красные, почти черные. Казалось, что по их граням ползают крохотные багровые огоньки, но при внимательном разглядывании они исчезали. Зато бело-желтые линии на земле виднелись отчетливо.

Уттарн прошептал что-то, повел лапой, и огоньки на пирамидках забегали ярче, а прямо из земли полезла еще одна, на этот раз бурая. Выдвинулась на высоту в два локтя и замерла.

Рик поглядел на нее, зачем-то потрогал острую, как наконечник копья, верхушку, и покачал головой. Щелкнул пальцами, и все пирамидки исчезли, рассыпались темно-алым пеплом.

Зато в руке уттарна появилось что-то вроде указки.

Затаив дыхание, Олен наблюдал за чужой и необычной, такой странной магией. Она совсем не походила на то, что творил Бенеш, орочьи колдуны или чародеи эльфов. Даже то искусство, что практиковал Харугот из Лексгольма, выглядело совершенно другим.

За мохнатым гигантом, что создавал волшебные инструменты прямо из Тьмы, стояли тысячи лет практики, миллионы удачных и неудачных ритуалов. Он один знал и умел больше, чем все чародеи Вейхорна.

— Не спишь? — спросил уттарн тихо, но так неожиданно, что Рендалл вздрогнул.

— Нет… — сказал он после паузы. — Не мешаю?

— Нет. Пока я занимаюсь расчетами. — Рик быстро рисовал указкой в воздухе, и символы, сотканные из неяркого лилового пламени, повисали над землей. — Сейчас мы определим, сколько титанов надо, чтобы выкинуть из этого мира двух разумных… Посмотри, если интересно.

Олен отбросил одеяло и сел.

Уттарн полностью погрузился в вычисления. Зло бормотал себе под нос, ухватывал символы лапой, точно светляков, передвигал с места на место. Некоторые рассеивал, на их месте создавал новые.

— Ну что? — тихо спросил Рендалл, когда осталась одна, но очень длинная строчка.

Остальные спали. Неподвижно лежала Хельга, Харальд храпел в унисон свисту Юрьяна. И даже Рыжий, смотря кошачьи сны, издавал громкое сопение.

— Не меньше четырех, — сказал Рик, и указка в его лапе растаяла, превратилась в серый дым. — Ну а чтобы все было надежно — пять или более. А это значит, придется привлечь внимание новых.

— Да… — Олен хмыкнул. — Знаешь, раньше я никогда бы не подумал, что буду сражаться рядом с чародеем, который использует Тьму…

— А я бы не подумал, что стану помогать йоварингару, — в том же духе отозвался уттарн. — Мы все можем думать что угодно, а жизнь все равно повернет по-своему. А теперь мы займемся местом для ловушки. Чтобы тебя швырнуло куда надо и скорлупа Вейхорна была не очень прочна…

Новый ритуал оказался еще сложнее предыдущего. Рик пальцем нарисовал фигуру с множеством углов и граней, а в ее центре поместил шар из тьмы. Тот засветился, быстро расплющился в блин и обрел цвет. Зеленые, бурые и желтые пятна расползлись по синей поверхности, и Олен догадался, что перед ним карта, а точнее — сам Вейхорн, со всеми его морями и материками.

— Вот он мир, такой большой, — проговорил уттарн, — а на самом деле — малая пылинка, одна из тысяч…

Стремительно задвигались лапы, и на Вейхорн наползла сеть из красных линий. Охватила его и принялась пульсировать. По ней побежали изумрудные и карминовые полосы.

— Мяу… — удивленно сказал проснувшийся Рыжий, обнаружив, что кто-то еще не спит.

Подошел и ткнулся головой в бок Олену, намекая, что можно бы и ему уделить внимание.

Рендалл погрузил пальцы в густую и мягкую шерсть.

— Попробуем вот так. — Рик сделал какой-то жест, и на месте «блина» вновь возник шар, но черный, покрытый серыми пятнами.

Они зашевелились, точно норовящие сожрать друг друга живые твари, забегали белые точки.

— Что это? — спросил уроженец Заячьего Скока.

— Вейхорн. Точнее — его оболочка. Я ищу те места, где после Падения Небес остались прорехи. Большая часть их заросла, но кое-какие еще есть, и там оболочка мира более тонкая.

Возился он с пятнами еще долго, заставлял их бегать и ползать, даже светиться. А потом махнул лапой, и шар исчез вместе с многоугольником.

— Готово, — проговорил уттарн, и глаза его на мгновение вспыхнули синим огнем. — Два подходящих места. Одно — в океане около самого Южного рубежа. Другое — в пределе городских стен Цантира.

— Цантир? А что это?

Олен вроде бы слышал это название, но не смог вспомнить, где и что именно оно обозначает.

— Крупнейший порт Вейхорна, некоторые именуют его центром мира. Расположен на северо-западной оконечности Большого материка, в землях хатору.

— Надеюсь, что это не очень далеко.

— Не очень, но и не рядом. — Рик потянулся, точно огромный кот, грива его встала дыбом. — Уррр… Так, надо немного передохнуть… — Он улегся на землю и вытянул лапы, став похожим на шкуру очень лохматого медведя.

Костер к этому моменту прогорел совсем, и Олен различал только очертания собеседника.

— Слушай, — спросил он, — а Дом Смерти, Дом Ничтожества, Дом Охоты и остальные — они в Вейхорне уже построены или еще нет?

— Они возводятся в самом конце, перед началом переселения, — ответил уттарн. — Что, тебе понравилось внутри?

— Не сказал бы. А та дырка в оболочке Алиона, ее оставили специально?

— Честно говоря, не думаю. — Рик с хрустом почесался. — Кто-то из Мастеров Переселения совершил серьезный прокол, и он стал настоящим проколом…

Олен только головой покачал. Мало радости узнать, что твои неприятности стали следствием не чьей-то злой воли, а глупости или разгильдяйства.

— Ладно, хватит болтать. — Рик встал одним стремительным движением, просто перетек из позы в позу. — Займемся тобой.

— В смысле?

— Пора узнать, кто из местных богов уже имеет на тебя виды. Поднимайся и иди сюда.

Олен встал, сердце ухнуло глухо и тяжко, словно провалилось в яму. Самому стать целью жуткой, враждебной всему живому магии? Но что делать, если деваться просто некуда?

— Я готов, — сказал он.

— Начнем. — Рик повел лапой, и вокруг Рендалла сгустилась темная пелена. Пропал Рыжий, исчез лес, остался только уттарн с неистово пылающими глазами.

Он оскалился, и над головой Олена вспыхнул купол из светло-зеленого пламени. Поплыли по его поверхности колышущиеся закорючки, похожие на раздавленных пауков. По телу пробежала холодная волна, какая бывает, когда нырнешь и угодишь в донный ключ. Рендалл вздрогнул и замер, ощутив, что на нем сошлись шесть взглядов.

Они не могли принадлежать смертным. В них кипела сила, что не снилась ни одному родану ни в Алионе, ни в Вейхорне. А еще в них были злоба, и ненависть, и жажда обладания. Три взгляда казались теплыми, а три — очень холодными. Их прикосновение вызывало омерзение, желание отодвинуться.

В один момент давление чужих взглядов стало просто невыносимым, и Олен покачнулся. Попытался поднять руку с Сердцем Пламени, чтобы хоть как-то защититься, но не смог. И тут купол исчез. Вернулся шум ночного леса, раздраженное ворчание оцилана.

— Живой? — спросил Рик.

— Скорее да, чем нет. — Рендалл присел на корточки, чтобы погладить подошедшего Рыжего. — Что удалось узнать?

— С тремя все ясно — Леа-Хо, Сияварош и Варо-Вак. А вот кто еще проявил к тебе интерес, непонятно. Если богов я видел явственно, со всеми Атрибутами, то от этих разглядел только полупрозрачные щупальца.

— Да?

Олен вкратце рассказал, что ощутил сам.

— Может, это кто-то из-за пределов Вейхорна? — Уши уттарна беспокойно задвигались. Потом он звучно зевнул. — Хотя чего гадать? Ты ложись, а я еще посижу…

Рендалл хотел ответить, что он еще бодр, но ощутил, что сон, долго оттягивавший свой приход, наконец явился. Еле дотащился до одеяла, уснул мгновенно. Приснилась ему та же темная бездна, полная голосов и шепота.

Разбудил всех на рассвете Харальд. Юрьян заворчал, что слишком рано, а Олен подумал, что лучше подъем с недосыпом, чем продолжение кошмара.

Рик, несмотря на бессонную ночь, выглядел бодро. По мохнатой роже нельзя было понять, доволен ли он результатом собственного колдовства.

— Ну, что? — спросил Харальд, когда все проснулись и собрались около костра. — Что тебе удалось узнать?

— Много. А если учесть, что Олен тоже не спал и я этим воспользовался, то почти все.

Рендаллу досталась пара удивленных взглядов.

— Что же это за «все», поешь меня крабы? — пробурчал мрачный спросонья Юрьян, когда ему перевели ответ уттарна.

Рик выдержал небольшую паузу и начал рассказывать. Сообщение о том, что за Оленом наблюдают три титана и еще три каких-то существа, было встречено спокойно. Равнодушно приняли слушатели и новость о том, сколько богов нужно для успешного выполнения ритуала.

Но стоило уттарну упомянуть Цантир, Юрьян замахал руками, Харальд сделал удивленное лицо, и даже Хельга на миг потеряла невозмутимость.

— Столица мира?! — воскликнул скальд. — Каждый сиаи мечтает попасть туда!

— Ты и попадешь. Если мы доберемся. Либо морем, — Харальд задумчиво потер подбородок, — либо сначала сушей.

— Через Сверкающий хребет? — спросила лиафри. — Это непросто.

— Ясное дело, — сказал Харальд. — Но ведь нам нужно привлечь внимание еще нескольких богов. Одним точно станет Хиторх, владыка Цантира, а другими двумя — Савалко, Правитель Высот, и Ее-Караи, Мастерица Зверей. Если же плыть морем, то Олена никто не заметит. Кроме того, на пути к любому порту нас попытаются перехватить кивагор, а на востоке до границы их земель не так далеко.

— Но горы? — Юрьян посмотрел туда, где над горизонтом четко выделялись очертания могучего хребта. На фоне восходящего солнца он казался черным, точно был облит смолой. — Высота, холод, свирепые горцы-арот? И как сделать так, чтобы мы живыми вышли из владений Держащего Небо? Там вам не равнина, и мощь его, ой-ёй, велика…

— Есть такая магия, именуется Плетение Тьмы. — Рик пошевелил усами. — Оно позволяет укрыть что угодно и от кого угодно, даже от бога.

— Если ты спрячешь нас на все время, то как нас заметят, — Олен сделал паузу, вспоминая имена, — Савалко и Ее-Караи?

— Плетение можно поднимать и опускать, когда надо. Входить во владения очередного бога мы будем тихо и незаметно. А перед тем как покинуть их, покажем тебя во всей красе.

Стоило признать, что уттарн предлагал разумный выход. И что Олену невероятно повезло, что именно Рик-Хтос-Ка-Семь-Огонь оказался у них на пути.

— Тогда я за то, чтобы идти через горы, — сказал Рендалл.

— Куда деваться? Это лучше, чем море, — пробурчал Юрьян.

Хельга кивнула, а мнения Рыжего никто не спросил.

— Значит, решили. — Харальд посмотрел на уттарна. — Когда ты будешь готов создать свое Плетение?

— Да хоть сейчас. — Рик встал. — Садитесь ближе…

Юрьян пересел к Харальду, Олен подвинулся, Хельга устроилась рядом. Уттарн обошел их кругом, негромко бормоча под нос. Махнул когтистой лапой, и светлое утреннее небо начало темнеть. Тысячи тонких струй черного дыма пересекли его и образовали что-то вроде огромной сети. Она повисла, еле заметно колыхаясь, словно ткань на ветру, по ячейкам побежали золотые и белые сполохи.

Олену сдавило горло, он испытал самое настоящее удушье. Даже мелькнула мысль, что Рик все же передумал и решил их всех убить. Но в следующий момент неприятные ощущения исчезли, зато сам уттарн скорчил страшную рожу и прорычал:

— Харальд, отойди в сторону. Ты мешаешь.

Только в этот момент Олен обратил внимание, что в магической сети прямо над Харальдом виднеется отверстие. Огоньки, метавшиеся туда-сюда, обходили его стороной, и выглядело оно довольно неприятно. Вызывало чувство омерзения, словно ком слизи на чистой рубахе.

— Да, конечно… — Харальд поднялся и отошел.

Рик забормотал вновь, сеть срослась. Последовал краткий миг, когда Олену показалось, что невидимые руки сдавили гортань. Плетение Тьмы уплотнилось так, что под ним наступил самый настоящий мрак, в котором синим огнем вспыхнули глаза уттарна. А затем, после очередного его жеста все исчезло.

Небо и еще немного поднявшееся солнце обнаружились на своих местах.

— Вразуми меня Госпожа, но это все, — сказал Рик. — Плетение сейчас снято. На то, чтобы накинуть его, уйдут мгновения. Ну а ты, Харальд, даже после этого останешься видимым для богов, и я ничего сделать с этим не могу. Надеюсь только, что ты интересуешь их не больше, чем какая-нибудь полевая мышь.

Харальд мрачно улыбнулся.

— Да, боги не в силах видеть тех, кто укрыт под плетением, но в состоянии отслеживать передвижение мертвой зоны. Им достаточно всего лишь заметить ее существование. И не только отслеживать, но и предвидеть. Так что полностью скрыть нас я не в состоянии.

— И на том спасибо, — проговорил Олен. — Никто не смог бы сделать больше. Пожалуй, можно двигаться?

— Можно. Вот только еще бы знать, куда. — Юрьян изобразил кривую усмешку. — А то в этих горах дорог почему-то нет.

— Эту проблему мы решим. — Харальд заявил это настолько уверенно, что никому и не пришло в голову усомниться.

Быстро собрались и зашагали дальше на восток, в обход озера, туда, где вздымались вершины Сверкающего хребта. Сосновый лес остался позади, потянулись холмы с голыми склонами, валунами, серыми и ноздреватыми, как ржаной хлеб. Над путешественниками с воплями закружились черные крупные птицы.

— Эдак они о нас всем сообщат, — поднял голову Харальд. — Юрьян, где твой лук? Отпугни их, что ли…

Скальд, ворча, что стрелять во всякую крылатую сволочь просто стыдно, натянул тетиву. Первая же стрела заставила птиц шарахнуться в сторону, а вторая угодила одной из них в крыло.

Вниз, медленно планируя, полетели несколько черных перьев.

— Вот так-то лучше, — заметил Харальд, когда вопли стихли вдали. — А то орут, словно барги в базарный день…

Примерно через час вышли к довольно широкой реке и пошли вверх по течению. А еще через час, у излучины, наткнулись на отару. С лаем бросились навстречу псы, большие и лохматые, точно медведи, обернулся пастух-кивагор в мохнатом плаще и такой же шапке.

Собаки шарахнулись в сторону, едва увидев оскал на морде Рыжего и воинственно торчащий хвост оцилана.

— Да поразит меня камень… — удивленно проговорил пастух. — Это что за зверь такой?

— Лучше тебе не знать, — ответил Харальд. — Мир тебе, почтенный. Не скажешь ли, далеко до вашего селения?

— Да не очень. — Кивагор пожевал губами, взгляд его остановился на Хельге, стал вовсе безумным при виде Юрьяна.

Такого количества разнообразных чужаков пастух не видел никогда в жизни.

— Кгхм, ну… — Справился он с собой, надо отдать должное, на удивление быстро. — Идите дальше, только по левому берегу… и через пару лиг найдете наше селение… Три Головы называется…

— Спасибо, понятно, — кивнул Харальд. — Обильного приплода тебе, почтенный, и доброй погоды.

Кивагор, завороженно глядящий на оцилана, что вздумал пометить его сапоги, лишь судорожно кивнул.

— Как бы он от удивления не помер, — проговорил Юрьян, когда они перешли через реку. — Как в «Саге о Трех Братьях», когда их отец, узрев собственное потомство через пятнадцать лет, не вынес такого зрелища…

— Выживет, — буркнул Харальд. — Кивагор — народ крепкий, особенно дикие.

— А зачем нам поселок? — спросил Олен. — Хочешь купить припасов в дорогу?

— Не только. Еще нам пригодился бы проводник. Хотя бы по предгорьям.

Левый берег, низменный и усеянный валунами, оказался не самым удобным местом для ходьбы, и на пару лиг они потратили достаточно времени. Когда показалось селение кивагор, солнце стояло в зените, а на юго-западе клубились и громыхали чернильные облака.

Поселок мало отличался от того, что уже видел Рендалл, — отверстия в скалах, похожие на жилища ласточек, женщины в цветастых тряпках, полощущие белье на берегу, бегающие дети.

Разве что водопада тут не было.

Да и встретили чужаков куда менее дружелюбно. Несколько мужчин загородили дорогу, враждебно блеснули светлые глаза.

— Привет вам, странники, в наших землях, — сказал один из кивагор, со шрамом на правой стороне груди. — Что ищете вы здесь?

— Помощи, — сказал Харальд.

Выслушали его равнодушно, ни единый мускул не дрогнул на лице обитателей поселка. Как-то незаметно от реки исчезли все женщины, забрали с собой детей. Берег опустел.

— Увы, но помочь не можем, — сказал кивагор со шрамом. — Владычица наших жизней запретила нам продавать что-либо чужестранцам. Произошло это сегодня на утреннем молении.

— Запретила? — Харальд улыбнулся. — А спасать свою жизнь она вам ведь не запретила?

— Нет, но что…

Обладатель шрама ошеломленно моргнул, когда зеленоглазый чужак как-то быстро дернулся и пропал. Потом что-то твердое ударило его по шее, выкрутило руки и врезалось в лицо. Вождь деревни Три Головы обнаружил, что лежит, упершись носом в землю, и что кто-то сидит у него на шее.

— Так что, будешь спасать свою жизнь? — проговорили ему в самое ухо.

— Э… — отозвался вождь, содрогаясь от мучительного, словно похмелье, стыда. Как же так, дать себя повалить столь позорным образом? Что подумают воины племени? Не захотят ли сменить предводителя?