— Ну вот, теперь все. Удачной дороги. — Хвост Барса улыбнулся. — Окажетесь в наших краях — заходите. Может быть, тогда вы лишитесь благоволения Правителя Высот и мы развлечемся кровавой жертвой? Ха-ха.

— И тебе всего хорошего, — ответил Харальд.

Шаман проводил гостей до окраины селения. Потянулась тропа, торная, с мостиками из камней через мелкие речушки и выбитыми в скалах ступеньками на крутых подъемах.

— Настоящая дорога! — удивленно воскликнул Юрьян, обнаружив на краю пропасти оградку. — Не думал, что тут могут быть такие!

— О чужаках и чужих землях мы часто думаем хуже, чем они есть на самом деле, — изрек Харальд.

Шагали до самого вечера, а на ночь остановились на опушке маленькой рощи. Большой Суслик вытащил хрингист и принялся за жертвоприношение Сверкающему Господину. Остальным пришлось волей-неволей к нему присоединиться.

Ночь прошла спокойно, а утром отправились дальше. Дорога по ровному сменилась подъемом, и вскоре проводник остановился.

— Дальше мне пути нет, — сказал он. — Только вам. Но сбиться тут сложно. Вы идите прямо, и вас довольно скоро заметят.

— Главное, чтобы заметили шапки, — буркнул Юрьян.

— И то верно, — кивнул Рик, на котором головной убор из белой шерсти смотрелся чудно.

Прошли около мили, когда впереди донесся резкий крик. Ему ответил второй, прозвучавший справа и мало похожий на эхо. Рыжий оживился, задвигался хвост, повернулись уши.

— Вот и хозяева, — заметил Олен. — Интересно, они опять свалятся сверху?

Но на этот раз арот предпочли куда менее красочный способ появления — просто встретили гостей за поворотом тропы. Оказалось их четверо, и они ничем не отличались от Хвоста Барса и его сородичей — лохматые и маленькие, в одежде из мехов и высоких сапогах.

— Мир вам, чужеземцы, — заговорил самый высокий и мощный, с орлиными перьями в шевелюре. — Не откажитесь от нашего гостеприимства. Мое имя — Пятый Осколок, и мой род ожидает вас…

Олен вздохнул, предвкушая кувшины с чачей, горелое мясо и громкие песни.

Солнце висело высоко над Хирроном, изливая на столицу Южного принципата кивагор волны жара. Даже порт, всегда полный шума и жизни, застыл в оцепенении, пережидая самое знойное время. Мелкие волны лениво бились о борта галеонов, двое нищих сидели в тени с кувшином дешевого вина.

Когда с ведущей к порту улицы донесся топот и лязг, один из попрошаек, носивший прозвище Ушастый, от неожиданности икнул.

— Кого там несет? — недовольно спросил второй, почесывая блестевшую лысину.

— Безумцев, — уверенно ответил Ушастый, у которого вместо ушей имелись короткие обрубки.

В молодости Ушастый побывал в руках палача, но успел забыть — за что именно.

— Это верно, — кивнул второй, откликавшийся на имя Торх Рыба. — Умные существа в такое время отдыхают… Давай вино, не жмись…

Ушастый передал приятелю кувшин. Рыба с кряхтеньем вскинул его, темно-багровая мутная жидкость полилась ему в горло. Заходил кадык на жилистом тощем горле.

— О, смотри, какие безумцы… — сказал Ушастый. — Очень важные. Ха-ха. Слуги самой Владычицы…

С улицы показалось около дюжины воинов в золоченых панцирях и похожих на раковины шлемах. Засверкали щиты и наконечники копий, закачались черные накидки, какие носит храмовая стража.

— Они и есть, — скривился Торх Рыба, сдерживая отрыжку. — Куда собрались? Кальмаров ловить?

В окружении стражников вышагивали жрецы, толстые и важные, в серых рубищах и остроконечных шапках. В руках держали короткие жезлы, на лицах темнели ритуальные татуировки.

— Это вряд ли, — заметил Ушастый. — Их… раз… два… шестеро. И это из пятнадцати. Нет, такую толпу за кальмарами не пошлют. Наверняка затевается что-то серьезное. Смотри, и стражников сколько.

Шестерых служителей Варо-Вак сопровождало не менее полусотни воинов, и все они были с дорожными мешками.

— Да уж. — Торх Рыба опять взялся за кувшин. — Сейчас поглядим, на какой корабль они взойдут. Их-то собственных ни одного в гавани нет… — Раздалось длинное «буль-буль-буль». — Наверняка они наняли кого-то.

Храм имел собственный небольшой флот — несколько галеонов, десяток кораблей поменьше. Но они не стояли все время на одном месте, постоянно были при деле.

Ушастый пожал тощими плечами:

— А кого? Такая орава только на большое судно влезет. Вон, смотри, там стоит «Слава Хиррона» Эрвеля Мошны, а рядом — «Мечта рассвета» Тихого Ныни. Либо тот, либо другой. Не поплывут же слуги богини на старом корыте?

— Не поплывут. — Торх Рыба даже привстал. — Хотя вон там еще мачты «Толстого кота» виднеются. Он тоже сойдет…

Последние лет десять приятели прожили в порту и знали тут не только каждый кабак и бордель, а всех капитанов, матросов и судовладельцев.

— Да сейчас узнаем.

Процессия жрецов и храмовых стражников свернула на тот причал, у которого стояла «Мечта рассвета» — роскошный галеон, спущенный на воду только в прошлом году. По сходням торопливо сбежал сам Тихий Ныня, поклонился и поцеловал руку старшему из служителей.

А потом капитан и жрец затеяли оживленный разговор.

— И все же мне интересно, куда они собрались, — сказал Торх Рыба. — Пойдем, подберемся поближе и подслушаем…

— Можно. Сейчас, вино допью. — Ушастый вылил остатки пойла себе в глотку, крякнул и отшвырнул кувшин.

Тот с треском рассыпался на черепки.

Двое нищих поднялись и неспешно заковыляли вдоль берега гавани. Когда вышли из тени, оба невольно поежились, а Торх Рыба еще и помянул «это клятое светило». С одного из галеонов им помахал стоящий на вахте матрос, дорогу перебежала худая и облезлая собака с высунутым языком.

Пока шли до нужного причала, переговоры успели завершиться, и жрецы начали подниматься на борт.

— Куда прете? — На шаги обернулся один из стражников, молодой, с синими глазами.

— Ладно тебе, земляк, — благодушно сказал Торх Рыба, улыбаясь гнилозубо и немного вонюче. — Ты лучше скажи, что тут такое затевается?

— Не вашего ума дело, — отрезал стражник.

— Ладно тебе, земляк, — повторил фразу приятеля Ушастый. — Мы же никому не скажем, клянемся Веером и Молотом.

Такую клятву рискнул бы нарушить только кивагор, решивший быстро и очень мучительно расстаться с жизнью. Варо-Вак не любила, когда обманывают, используя ее Атрибуты.

— Да? — Стражник оглянулся. — Мы, собственно, и сами точно не знаем. Говорят, что вроде бы едем ловить того, кто разрушил деревню в предгорьях. Слышали?

— А то, — вздохнул Торх Рыба.

Весть о том, что на севере, у Диких гор, полностью уничтожено селение со всеми жителями, пришла в столицу вчера. Болтали всякое, и никто не мог сказать, кто именно сумел совершить такое. Ходили слухи о служителях Мертвых Богов, о каких-то странных существах, пришедших с Диких гор.

— Но зачем галеон? — спросил Ушастый. — Где те же предгорья, и где моря? Или тот, кого вы ловите, умеет летать?

— А я почем зна…

— Пракит, отставить болтовню! — вмешался в разговор стражник постарше, со шрамом на щеке. — А вы, оборванцы, топайте прочь отсюдова. Ишь ты, вынюхивают, точно портовые крысы!

Он замахнулся древком копья, но явно больше для вида.

— Злой какой, — отскочив, проворчал Ушастый.

— Ага, — поддержал приятеля Торх Рыба.

Они отошли к воде и принялись наблюдать, как воины из храмовой стражи грузятся на галеон. На самом корабле начали готовиться к отплытию — забегали матросы, послышался визг боцманской дудки.

— Ловить того, кто разрушил деревню, — задумчиво проговорил Ушастый. — Странно все это звучит…

— Очень. — Торх Рыба сплюнул в воду, и полюбовался, как плевок относит прочь от берега. — Ладно, пойдем. Сегодня «У четырех пескарей» будут жилы выкидывать. Нам кое-что должно перепасть.

— Точно.

И двое нищих пошли обратно. Свернули прочь от моря, потерялись в лабиринте припортовых улочек. А на «Мечте рассвета» подняли паруса, отдали швартовы. Слабый ветер понес корабль к выходу из гавани. Он прошел мимо волноломов, оставил позади мелководье.

А оказавшись в открытом море, повернул на юг.

Глава 10

Огонь недр

День за днем они шли и шли, забираясь все выше и выше. Арот принимали чужаков в белых шапках, точно близких родственников. Давали ночлег, кормили и угощали чачей. Каждый вечер в честь гостей звучали песни, вокруг костров ходили в хороводах юноши.

Лишь раз произошло недоразумение. Стрела, прилетевшая из тумана, оцарапала Олену ухо. Вторую разрубил в полете Харальд, а от третьей увернулась Хельга. Только после этого арот заметили, что на тех, в кого они стреляют, белые шапки.

Извинений хватило бы на десяток саг Юрьяна.

А потом обитаемые склоны остались позади, исчезли деревья. На смену лугам и мхам пришли голые камни и ледяной ветер. Из летнего неба повалил настоящий снег. Тут-то и пригодилась теплая одежда, захваченная у кивагор, и плащи, подаренные арот.

Несколько раз ночевали вокруг костра, но даже пламя не помогало. К утру холод становился нестерпимым. Снег то превращался в настоящую метель, то стихал совсем. Облака уползали, открывалось блеклое небо, и невыносимо сверкали под ярким солнцем шапки на таких близких горах. Тучи ползли уже не только выше, но и рядом и даже много ниже.

Разреженного воздуха не хватало, приходилось жадно глотать его, точно воду.

Сам перевал перешли по глубоким сугробам. Умотались так, что едва стояли на ногах. Но зато с высшей точки пути открылся великолепный пейзаж — мягко уходящие вниз уступами горы, зеленое одеяло джунглей и далеко на горизонте — блеск моря.

— Мне пора возвращаться, — сказал проводник-арот. — Иначе один просто не дойду обратно. Ну а вам будет легче. Скоро должны начаться пастбища сородичей, что живут на восточных склонах.

— Хорошо, спасибо, уж как-нибудь справимся, — ответил Олен хриплым из-за простуды голосом.

Болезнь настигла его вчера и пока уходить не собиралась.

— Справимся, — кивнул Харальд, когда проводник исчез из виду. — Осталось только решить, когда мы снимем Плетение Тьмы?

— Не раньше чем в дне пути до границы, — ответил Рик. — Чтобы Блистающий Господин успел разглядеть, с чем он имеет дело и куда мы направляемся, но чтобы не смог в то же время нанести удар.

И они пошли дальше, вновь заскрипел под ногами снег.

Склон с этой стороны напоминал огромную лестницу, оплывшую и сильно разрушенную. Ступени переходили друг в друга, образовывали террасы, там и сям торчали нагромождения скал, похожие на громадные кучи навоза.

— Все-таки легко тут идти, — заметила Хельга, когда пояс снегов остался позади и потянулись заросшие вереском пустоши.

— Так уж и легко? — проворчал Юрьян. — Я, заешь меня крабы, ноги стер до самого пупка.

— Я бывала в Небесных горах, — спокойно проговорила лиафри. — Они немного ниже, но зато очень обрывистые. Там бы пришлось ползти вниз на веревках, прижимаясь к скале.

К вечеру стало немного теплее, а на следующий день наткнулись на арот.

Вновь пришлось пить чачу, есть плохо прожаренную баранину и слушать длинные песни.

— Честно говоря, у меня уже болят уши, — заметил Олен, когда они устраивались на ночь в очередной гостевой башне.

— А мне начинает нравиться, — возразил Юрьян. — Хотя на безбабье и рыбу раком. Ведь так, Рыжий?

Скальд с девушками-арот вел себя осторожно, да и особых возможностей для знакомства у него не было. Молодых женщин горцы прятали, к гостям разрешалось выходить только зрелым. Поэтому Шустрый страдал без очередной влюбленности и шумно мечтал о том дне, когда найдет новый объект воздыханий.

— Мяу, — сочувственно проговорил оцилан, устроившийся спать, как всегда, около Рендалла.

На следующий день прошли мимо водопада вышиной чуть ли не в полмили. Сначала услышали грохот, позже увидели настоящее облако из водяных брызг. Только затем выбрались к каменной чаще, в которую с невероятной высоты обрушивалась пенящаяся вода.

Скала под ногами дрожала, воздух был сырым, словно во время дождя, а на коже и одежде оседали мелкие капли.

— Какая мощь, клянусь Селитой, — сказал Олен.

— Сила Правителя Высот неизмерима, — с гордостью отозвался проводник. — Мы — лишь пыль под его ногами.

Водопад остался позади, а к вечеру того же дня стала видна граница владений двух титанов. Лес подходил вплотную к каменным бастионам, торчали исполинские стволы, и над кронами кружились птицы. А двумя десятками локтей выше не росло вообще ничего, лишь блестели лысины серых и бурых валунов.

— Дальше лежат земли богопротивных вилакин, — сказал проводник, останавливаясь. — Мне там делать нечего.

— Это понятно, — кивнул Харальд. — Нам отдать шапки?

— Само собой. До границы примерно полдня пути, и я думаю, что вы пройдете их сами.

Головные уборы из белого меха, с которыми в последние дни расставались только на ночь, пришлось снять. Проводник сунул их в заплечный мешок, кивнул и затопал вверх по склону.

— Остановимся на ночлег? — предложил Харальд. — А заодно сделаем то, что должны.

— Да, сделаем. — Рик глубоко втянул носом воздух.

Для стоянки выбрали плоский участок склона сотней саженей ниже. Готовить что-либо не стали — не было воды, но костер развели. Поужинали сушеным мясом и острым сыром.

— Я готов, — заявил уттарн. — Садитесь вместе, а ты, Харальд, можешь постоять на страже.

К этому времени стемнело, горы пропали во мраке, остались лишь громадные силуэты. Небо выпучилось на землю сотнями моргающих глаз, поползли между ними черные тучи.

Человек, лиафри и сиаи сели вместе, и Рик принялся размахивать когтистыми лапами. Вновь опустилась исполинская сеть, сотканная из тьмы пополам с желтоватыми огоньками. Олен испытал удушье, но оно на этот раз прошло так быстро, что почти не причинило неудобств.

А потом он почувствовал себя голым, точно лишился защиты, незримой, но очень надежной.

— Как неуютно, — сказала Хельга, и в голосе ее прозвучало напряжение.

— Точно кто-то пялится со всех сторон, — пробурчал Юрьян. — Глядит и сверху, и снизу, и даже с боков.

— Теперь мы открыты для взглядов Савалко. — Рик устало повел плечами. — И боюсь, как бы он сам не заявился к нам.

— А я этого как раз не боюсь… — Олен осекся на полуслове, когда сверху, из темного неба, прозвучал резкий крик хищной птицы.

— Похоже, у нас гости. — Харальд вскочил и выхватил меч, а Рыжий, до сего момента дремавший, поднял голову.

Глаза кота вспыхнули желтым огнем.

От вершин донесся могучий рокот, словно колыхнулась каменная грудь размером с гору. Во тьме обозначилось движение чего-то слишком огромного, чтобы его можно было охватить одним взглядом.

Олен поднялся, рука сама потянулась к мечу. Мгновением позже это движение повторили Хельга и Юрьян. Рик остался на месте, но как-то сгорбился, опустил плечи и стал донельзя похож на готовящегося к прыжку льва.

— Проклятье, ничего не видно! — Харальд выхватил ветку из костра, поднял ее повыше.

Точно отвечая этому крику, Сердце Пламени задрожало, выплюнуло столб огня высотой локтей в двадцать. Багровый свет упал на груды валунов, осветил колонну из серого камня. Она поднялась и опустилась, горы вздрогнули, и Рендалл понял, что это огромная нога.

— Не зря его прозвали Держащим Небо! — выкрикнул Юрьян, меч в руках которого дрожал, как лист на ветру.

— Пусть лучше держит собственную задницу! — рявкнул Харальд.

Пламя исчезло без следа, но зато засветился сам исполин, слабым, еле видимым сиянием, что напомнило Олену о мертвом городе на Холодном материке. Разглядел очертания головы, могучее тело и два копья в руках. Качнулись за спиной колоссальные крылья.

Ледяной клинок вспыхнул, вокруг него закружились белые искорки, и исполин остановился. Задумчиво качнул головой, увенчанной короной из облаков, замахнулся копьем.

Удар оказался столь быстр, что Олен его не увидел. Тело дернулось в сторону само, меч взлетел вверх. Сияющее бело-голубым лезвие столкнулось с чем-то черным и остроконечным. Удар болезненной дрожью отозвался в руках, колени ослабели и немного подогнулись.

Но в следующий миг слабость исчезла, Рендалл обнаружил, что жив и невредим.

Остальные пострадали куда сильнее.

Харальд лежал на спине и силился встать, по лицу его текла кровь, хотя ран видно не было. Хельга пошатывалась, вместо меча из ее кулака торчала рукоять с обломком лезвия не длиннее ладони. Оцилан пропал, Юрьян ругался за пределами круга света от костра.

— Где он? — спросил Олен, вглядываясь туда, где мигом ранее виднелся силуэт Правителя Высот.

— Прямо перед тобой, — ответил Рик и, проявившись из окутавшего его мрака, резко махнул лапами.

Холодное дуновение коснулось щеки Рендалла, зрение на мгновение померкло. Словно черную пелену сорвало с фигуры Савалко, замершего всего в нескольких шагах. Титан уменьшился и теперь ростом немногим превосходил эльфа, но выглядеть менее опасным от этого не стал.

— Отдай сам, — сказал он, и протянул правую руку, из которой исчезло копье. Открылась серая бугристая ладонь с белыми, точно снег на вершинах гор, прожилками. — Я щедро вознагражу тебя.

— И чем же? — спросил Олен.

— Ты станешь правителем всех смертных Вейхорна, когда я буду владеть этим миром. — Голос титана звучал безо всякого выражения, но зато глаза горели алчностью, злобой и завистью.

Теми чувствами, что одинаково свойственны людям и гномам, богам и эльфам.

— Сомневаюсь.

— Зря. Я…

Рыжий прыгнул на Блистающего Господина точно так же, как бросался на любого врага — целясь в шею. Но острейшие когти, способные распороть сталь, точно холстину, лишь бессильно соскользнули с серой гладкой кожи, и оцилан с изумленным мяуканьем свалился наземь.

Брошенная Хельгой рукоять меча ударила Савалко в лоб, и он отступил — не от боли или силы удара, а от удивления.

— Еще добавить? — Олен атаковал, целясь в глаз, но зацепил лишь воздух.

— Ты еще пожалеешь об этом! — прогремело сверху, и из вышины донесся шорох орлиных крыльев.

— Неужели ушел? — Харальд наконец смог подняться, стало видно, что кусок кожи на голове у него сорван прямо с волосами. Кровь немного подсохла, образовав багровую дорожку через лоб и бровь.

— Боги так легко не отступают. — Из тьмы, держась за бок, приковылял скальд. — Чем он нас приложил? Всех сразу, и как быстро… Рик, а ты почему не пострадал?

— Укрыл себя щитом из Тьмы. — Уттарн презрительно оскалился. — Его не под силу пробить даже богу…

Олен вспомнил, как в подземелье под чудовищным храмом сумел прорезать такой вот щит. Подумал, что не зря хозяева Вейхорна так хотят завладеть оружием, попавшим в руки гостя из другого мира.

— Что…

Что хотел сказать Харальд, так и осталось неясным. Горы снова вздрогнули, и ближайшая вершина просто разорвалась! Лопнула, в стороны полетели камни и целые скалы.

Вверх ударил столб алого свечения.

— Вулкан, — слабым голосом прошептал Юрьян. — Лава. Нас сейчас зальет! Нас зажарит насмерть! Ой-ёй, надо поскорее бежать отсюда!

Скальд, вопреки обыкновению, не преувеличивал. Пышущее жаром варево лилось из жерла новорожденного вулкана и с обманчивой неторопливостью стекало по склону, по дороге разделяясь на языки. Над ними взлетали оранжевые искры, пепел сыпался с черного неба.