Мертвый Бог настигал галеру неспешно, но видно было, что он просто никуда не торопится. Солнце — серый тусклый блин — почти не светило, и черная туша страшилища опускалась все ниже, прижимаясь к самой воде.

Между ней и кораблем осталось не больше полумили.

Белый Тавр открыл рот, но так и не придумал, что возразить. Он сердито рыкнул и ударил себя кулаком в грудь:

— Пробуй!

Когда Олен взошел на кормовое возвышение, сердце в груди Юрьяна подпрыгнуло и забилось еще чаще, хотя только что это казалось невозможным. Скальд нервно сглотнул и приготовился смотреть, слушать и запоминать.

Разве мог он еще в начале прошлого месяца представить, что попадет в такую переделку? Что увидит далекие земли, богов Вейхорна, даже тех, что не ходили по его земле со времен Падения Небес?

Нет, погибать никак нельзя. Нужно выжить и сочинить сагу…

— Ой-ёй, — только и смог сказать Шустрый. Стоило Рендаллу вскинуть меч, и тот вырос в десятки раз.

Пылающая синим черта пересекла серую тушу облака. Мертвый Бог остановился, многочисленные глаза его, похожие на громадных светлячков, заморгали. Явившееся из глубин моря существо оказалось немного озадачено, сбито с толку при виде оружия, принесенного из другого мира.

— Пусть он уйдет, пусть сгинет… — донесся до Юрьяна горячечный шепот Хельги. — Пусть исчезнет…

Но долго бог думать не стал. Метнулись вперед щупальца, навстречу им ударили порожденные Сердцем Пламени струи огня. Оранжевое переплелось с черным, и жуткий рев обрушился на галеру.

Мертвое тоже может испытывать боль.

Скальд на мгновение оглох, увидел, как сломалась и улетела за борт мачта, как Рик упал на четвереньки, зажимая уши. Харальд устоял на ногах и схватил за руку лиафри, не давая ей свалиться. Гребцы бросили весла и принялись заползать под лавки, барабанщик укрылся за своим инструментом.

— Ох ты, ох ты… — прошептал Шустрый, морщась от боли в голове и глазах. — Нельзя же так…

Сам себя не услышал, но не обратил на это внимания.

Олен сражался, рубил щупальца одно за другим. Лапы из черного тумана таяли, рассеивались, но вырастали новые, и опять тянулись к крохотной деревянной скорлупке. Бог надвигался ближе и ближе, он скрыл весь берег, стал выглядеть темной стеной до самого неба.

Рядом с Рендаллом замер увеличившийся в размерах Рыжий, и золотистые искры потоками летели с его шерсти. Белый Тавр медленно пятился, а могучая рука с кинжалом дрожала.

— Бей ему в сердце! — закричал Рик, когда рев затих, и Юрьяну этот вопль показался не громче комариного писка.

«Какое у тучи может быть сердце?» — подумал он.

Но Олен, похоже, услышал. Сердце Пламени выплюнуло огненный язык, чисто-белый, как лепестки ромашки. Он ударил куда-то в клубящуюся черноту и там пропал, сгинул без следа.

— Неужели зря?.. — проговорил Шустрый, чувствуя, что из глаз его бегут слезы, и понимая, что он не в силах их остановить.

Черная стена заколебалась, как грязный половик, который хозяин решил вытрясти. По ней забегали волны, возникли светлые воронки, а затем и вовсе белые дыры.

— Наша берет! — завопил Харальд, выхватывая меч. — Руби его, Олен!

Мертвый Бог отшатнулся, тело его стремительно уплотнилось, сжалось до размеров большого дома. Выросли две головы на длинных шеях, раскинулись три разлохмаченных крыла. Из пастей высунулись языки, и блеснули черные треугольные зубы.

— Нн-а! — Этот крик Олена услышали, наверное, даже в Син-Эстер.

Уроженец мира под названием Алион вскочил на фальшборт и сделал длинный выпад. Ледяной клинок вновь вырос, протянулся на добрую сотню саженей. Вошел гостю с морского дна прямо туда, где должно было биться сердце.

Юрьяна отбросило назад, и он не сразу понял, что бог вновь закричал. В голове загудело, перед глазами все завертелось. Обнаружил, что лежит, опираясь на локти, и голова бессильно мотается, точно у пьяного.

В вышине яростно извивался, дергаясь и пульсируя алым, клубок дыма. В стороны летели его ошметки, и клубок понемногу уменьшался. Олен стоял на фальшборте, качаясь туда-сюда, а Рыжий держал его зубами за одежду, изо всех сил упираясь лапами в палубу, и скользил, скользил…

Непонятно как устоявший на ногах Белый Тавр прыгнул вперед, схватил Рендалла за плечо. Колючая тишина исчезла из ушей Шустрого, и он услышал потрясенный голос Харальда:

— …невероятное, убил бога!

— Кто его убил? — спросил скальд, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. — Что вообще происходит?

— Крепко тебе досталось. — Сильные руки подхватили Юрьяна под спину, помогли встать.

Клубок дыма в вышине лопнул, что-то взвизгнуло, и солнце засияло как обычно. Вновь возникла зеленоватая полоса берега на горизонте, и на ее фоне — уходящий под воду город.

Уродливые здания погружались медленно, тонули башни, блестели покрытые металлом крыши.

— А теперь нам, похоже, предстоит еще одна заварушка, — проговорил Харальд, и только в этот момент к Шустрому вернулась способность связно соображать.

Олен лежал на палубе кормового возвышения, его обнюхивал Рыжий. Рядом стоял Белый Тавр, и нехорошая улыбка красовалась на его красной физиономии. Из-под лавок выбирались потрясенные гребцы, и с негромким шумом били в борта волны.

— Ну что, ваш друг у меня в руках, — сказал капитан. — Он бессилен, клянусь пятками Извергающей Огонь, и я могу сделать с ним все, что захочу. А без его магии вы тоже немного стоите.

— Это как сказать… — зловеще проговорил Харальд, а Юрьян подумал: «Почему бездействует оцилан, всегда защищавший хозяина?»

— Ты высоко оцениваешь себя, белобрысый. — Белый Тавр вновь улыбнулся, а в руках его воинов начали появляться мечи, кинжалы и короткие булавы со стальными навершиями. — Но я не буду проверять, насколько ты хорош. Я прекрасно понял, что сделал ваш друг, — он спас наши жизни! — Тут капитан загрохотал, точно шторм: — Кроме того, сегодня мы очень славно повеселились. Поэтому я не буду выкидывать вас за борт, как хотел с самого начала…

— И это не может не радовать, — пробормотал Юрьян, чувствуя, что державшая меч рука вспотела и клинок вот-вот выскользнет.

— Так что забирайте его. — И Белый Тавр указал на Олена. — А мы отвезем вас до Большого материка.

— Уж на это я точно не надеялся. — Харальд опустил меч и принялся убирать его в ножны.

— Но лишь до мыса Эшлин. Сам понимаешь, у вас могущественные враги, — капитан пожал широкими, как стол, плечами, — и при столкновении с ними можем пострадать и мы. Надо от вас поскорее избавиться, но и данного слова при этом не нарушить. Ясно?

— Куда уж яснее, — пробурчал Харальд, а Рик просто зашагал по проходу между скамьями туда, где лежал Рендалл.

— Тогда на весла, дети огня! — Белый Тавр махнул рукой. — Грести за вас никто не будет! А ну, нажали! И запасную мачту доставайте…

Оружие из рук шорис исчезло, как по волшебству.

Рыжий встретил уттарна жалобным мяуканьем. Тот поднял Олена на руки и понес обратно на нос. Уложил на лавку. Лицо Рендалла было бледным, без единой кровинки. Когда Юрьян попытался вытащить из руки друга ледяной меч, то не сумел разжать намертво сведенные пальцы.

Подошла Хельга, спокойная, но с тревожно блестящими глазами:

— Что с ним? Он выживет?

— Пока не знаю, — ответил Рик, — но разберусь. А для начала верну на место Плетение Тьмы.

На ставший привычным ритуал уттарн потратил не так много времени. А потом склонился над Оленом, и лицо его стало озабоченным.

Галера шорис ходко шла на северо-восток, и таял на горизонте берег Трехпалого континента.

Громадное судно входило в гавань неспешно, точно богатая женщина — в лавку. Чуть заметно пошевеливались белоснежные паруса, ветер развевал знамя — желтое, с черным кругом в центре. Блестели смоленые борта, а по реям и вантам сноровисто лазали почти голые матросы.

— Плывут, — заметил Лор-Таваи. — Куда только плывут? Чего им дома не сидится, а? Ты не знаешь?

— Откуда мне знать? — Вли-Тако в сотый раз, наверное, за утро почесался и подумал, что пора бы посетить баню.

Последний раз он там побывал где-то с год назад. Значит, как раз настал срок. Только где денег взять?

Двое приятелей, типичных син-эстерских нищих, сидели с удочками на старом прогнившем причале. Тут давно не швартовались корабли, зато меж поросших слизью опор водилась рыба — мелкие ротаны, хватавшие даже голый крючок.

— А ведь большой корабль, красивый. — На Лор-Таваи напало то настроение, которое он сам называл «размыслительным».

Когда-то он начал учиться в жреческой школе при священном зверинце, но был изгнан оттуда за воровство и леность. На улицах Вечерней Звезды наткнулся на Вли-Тако, прямо накануне собственной свадьбы удравшего из затерянного в джунглях поселка. Они подружились и с тех пор, уже много лет, держались вместе.

— Я бы предпочел большой и красивый кусок жратвы, — заметил Вли-Тако. — Хотя откуда судно? Я такого не помню…

Нищий, если он хочет жить неплохо, должен быть любопытен, как помоечный кот. Обязан вынюхивать, высматривать и все знать, дабы, не доведи такого Мастерица Зверей, не пропустить шанс поесть или урвать денег.

— Хиррон, — сказал Лор-Таваи, поднимая удочку. Блеснула на солнце выдернутая из воды рыбешка. — Ага, еще один… Где там наше ведро? А это кивагор, камнееды лысые. Чего приплыли?

Галеон тем временем осторожно подошел к одному из причалов и принялся швартоваться. По берегу к нему заспешил портовый чиновник, за ним, погромыхивая доспехами, заторопились стражники.

— Кто же их знает? — Вли-Тако опустил снятого с крючка ротана в деревянное ведро с водой. — Торговать, наверное?

— Не похоже. — Лор-Таваи почесал подбородок. — Хотя эти чужеземцы все такие тупые, просто диву даешься.

— Мы зато умные. — Уроженец джунглей был настроен более критично к собственному народу. — Были бы умные, не допустили такого, что позавчера случилось. Или ты не согласен?

Два дня назад Ее-Караи, Хранительница Полуострова, Дарующая Тень, покинула земное обиталище. И хотя это случилось впервые за последние тридцать лет, мало кто из вилакин обрадовался.

Потому что предшествовали этому события необычные и даже страшные.

Сначала стражи гавани кинулись в погоню за галерой шорис, что простояла в порту десять дней и ничем особым не запомнилась. А затем из моря появилось нечто жуткое — то ли город, то ли храм. Чудовищная туча закрыла солнце, огромная волна обрушилась на берег и даже потопила несколько судов.

И Ее-Караи шагнула в небо…

Некоторое время там что-то громыхало и полыхало, а затем покровительница вилакин вернулась, и вовсе не с победой. На следующий день по городу расползлись слухи, что богиня серьезно ранена, что схватка с морским страхом оказалась для нее непосильной.

И кое-кто в эти байки верил.

Но через некоторое время мрак все же развеялся, поднявшийся из пучин город исчез. Новые волны смыли с берега несколько десятков рыбацких домов, проникли в гавань.

Досталось почти всем находившимся в ней судам.

— При чем тут ум? — сказал Лор-Таваи, с неудовольствием поглядев на приятеля. — Это все дела богов, для нас вовсе непостижимые… Что мы могли сделать?

Вопрос поставил Вли-Тако в тупик, и он принялся яростно чесаться. Полетели клочки черных волос.

— Молиться больше? — предположил уроженец джунглей. — Жертвы всякие приносить, чтобы богиня сильнее была…

Поражение Ее-Караи сулило городу, да и всем вилакин, многочисленные беды. Болезни, уход рыбы от берегов, разрушительные ураганы или нашествие ядовитых муравьев — все может произойти, когда над тобой не простерта рука благословенной защитницы.

— Чего уж теперь об этом думать. — Лор-Таваи вновь плюнул. — Поздно. Отнесем пару рыбешек в храм, от нас не убудет… Гляди-ка, чего там завязалось!

Около галеона кивагор началась деловая суета. Чиновник, взяв портовую пошлину, удалился, за ним утопали стражники. Но им на смену явилось несколько ушлых купцов, и забегали, засуетились носильщики.

В руках их были бочонки, маленькие и лоснящиеся, а также раздутые мешки из джутовой ткани.

— Воду носят, и еду. — Вли-Тако пошевелил длинным носом. — Надо бы сходить, узнать, не падает ли что на причал?

— Обязательно падает. — Лор-Таваи облизнулся. — Иди, поговори с бригадиром, а уж я подойду, если чего…

В вышине, наблюдая за двумя нищими, галеоном и портом, кружили чайки.

Они тоже искали, где бы подцепить лакомый кусочек.

Всю центральную часть Большого континента занимают джунгли. Местами они настолько густы, что солнечный свет не падает на землю годами и под кронами царит влажная полутьма. Много здесь топей, из которых точно так же, как и из твердой почвы, растут огромные деревья.

Одно из болот, что расположено не так далеко от западной границы леса, издавна пользовалось дурной славой. Фахто, обитатели разбросанных по чаще деревень, шептали, что под коркой из зеленого мха, украшенной вышивкой из ярких цветов, сокрыто нечто зловещее и очень древнее.

Ночами над ней танцевали призрачные огни, а колдуны, слуги Джиарана, Зеленого Владыки, слышали доносившиеся из недр голоса. Рядом с трясиной исчезали дети, и даже опытные охотники старались сюда не ходить.

Но в последние десятилетия болото словно уснуло. Исчезли огни, затихли голоса, веками тянувшие одну и ту же монотонную, жуткую песню. И даже туман меж серых и бурых стволов стал более редким. Упало несколько деревьев, и в сплошной изумрудной «крыше» образовалась прореха.

После этого проклятой топи перестали бояться. На ее окраинах женщины начали собирать корни окоро, а охотники загоняли обитателей воды, росимба, на деревья и там легко убивали их.

Мясо пойманных тут животных ничем особенным не отличалось, и никто им не отравился.

Сезон охоты на росимба в этом году еще не наступил, но Фриуллагири, один из лучших охотников небольшой деревни, решил прогуляться к болоту, проверить ловушки. Вдруг в них попались съедобные жабы или черепаха отложила яйца? Дорога заняла у него половину дня, и к окраине трясины фахто вышел в сумерках.

Решил не тратить зря время и двинулся проверять ловушки.

Первая оказалась пустой, зато во второй обнаружил свернувшуюся кольцами мари-рари, ядовитую, но очень вкусную змею, что умеет прыгать. Провозился с ней довольно долго и, лишь когда начало темнеть, сумел обмануть гадину, ухватить ее сзади за шею и свернуть голову.

— Слава Хозяину, — сказал Фриуллагири, засунув змею в мешок. — Будет обед, будет шкура, и будут зубы…

И тут обратил внимание, что тьма вокруг не такая, как обычно. Сумрак сгустился не до конца, к нему примешалось странное свечение, будто засиял висящий над топью туман.

— Что такое? — Охотник решил, что ему показалось, и принялся тереть глаза, но это не помогло.

Свечение усилилось, стало ясно, что идет оно снизу, словно из-под земли.

Фахто напряг мышцы, собираясь обратиться в бегство, но любопытство удержало его на месте. Мужчина он или нет? Охотник или дрожащий калека? И как приятно будет рассказать сородичам, что видел он на заколдованном болоте. Видел, и сумел вернуться, остаться в живых…

Светящийся туман медленно тек, словно расплавленное серебро, а под его пологом трясина колыхалась и тряслась. Трещали корни, столетние деревья качались, стволы их кренились, точно на джунгли налетела невиданной силы буря. Испуганно вопили обитающие в кронах твари.

— Ого…. — сказал Фриуллагири, когда из зеленой воды высунулся кусок камня, круглый, с гладкими боками.

Фахто не знал, что эта штуковина называется колонной.

За первой явилась вторая, третья, словно топь решила вырастить зубы. Возник самый настоящий частокол, а в центре его начало подниматься нечто остроконечное и массивное.

Черная ступенчатая пирамида выдернула себя из трясины и замерла, выставив напоказ лоснящиеся бока с множеством трещин. Серебристый туман пошел волнами.

— Помилуй меня, Хозяин. — Тут охотник решил, что лучше быть живым, чем любопытным, и сделал шаг назад.

Но затем почувствовал, что тело перестало его слушаться.

С ужасом глядел, как по ступенькам пирамиды струится источаемый вершиной красный дым. Как он расползается над землей, тычется во все стороны, будто слепец, оказавшийся в незнакомом месте. Как падает замертво угодившая в него хромарагата, хищная ящерица.

Зашипело, и от трупа остались только белые кости.

Красный туман подкрался к ногам Фриуллагири, и тот почувствовал легкое жжение. Приготовился к ужасающей смерти, но неприятные ощущения исчезли, их сменили легкость и эйфория…

— Оййрааа!! — воскликнул охотник и потерял сознание.

Но тело его осталось стоять, как стояло. Красный туман собрался вокруг него, образовав плотный кокон. Возник алый смерч, вытянулся в тонкое веретено высотой до вершин деревьев и исчез. То, что еще недавно было фахто, открыло глаза, и замерцали в них синие огоньки.

Слепо глядя перед собой, тело развернулось и зашагало на запад, туда, откуда не так давно пришел Фриуллагири. Двинулось по его следам, забыв о голоде, об усталости, обо всем, что заботит живых.

К окраине родной деревни охотник вышел на рассвете, когда луна укатилась за горизонт, а солнце еще не взошло. Прошел между крайними хижинами и направился туда, где высился священный столб Джиарана.

— Ты вернулся? — спросила вышедшая на улицу толстуха Виртарилла, и в следующий миг ее вопль разбудил тех из обитателей деревни, которые еще спали.

А Фриуллагири не обратил на крик никого внимания и пошел дальше. В центре деревни столкнулся с колдуном, почтенным Окочертаном. Тот поднял дрожащие руки, воскликнул тонким голосом:

— Ты не пройдешь! Именем Зеленого Владыки заклинаю тебя!

Охотник послушно закрыл глаза и упал.

— Велика твоя сила, — проговорил вышедший на площадь старик. — Велика мощь того, кто ее дарит тебе….

— Конечно, — важно кивнул Окочертан. — Злые духи джунглей не в силах противостоять ей. Сейчас мы окурим одержимого священными травами, а затем я изгоню пакостную тварь в чащобу. И мы…

Он осекся. Над упавшим Фриуллагири начал клубиться красный туман.

— Нет! Что это такое? Я же победил его… — растерянно забормотал колдун, а в следующее мгновение потерял способность двигаться.

Багровый вихрь неспешно раскручивался, захватывая дом за домом. И ощутившие его мягкое прикосновение фахто замирали. Женщины, мужчины и дети теряли сознание, и даже не могли представить, что навсегда.

Попытавшийся удрать подросток был настигнут в чаще, в сотне шагов от селения.

Он застыл последним, и он же первым начал двигаться.

Открыл глаза, засветившиеся васильковым огнем, и зашагал обратно к деревне, где «пробуждались» его сородичи. Прошел к священному столбу и замер. Вскоре там, где на земле лежал Фриуллагири, собрались все жители поселка. А когда старый колдун встал и двинулся на запад, остальные затопали за ним.

Пять десятков фахто, слепо глядя перед собой, брели через джунгли.

А над ними, невидимый для обычного зрения, клубился багровый туман.