Услышал далекий жалобный крик и в последнем усилии обратился к Сердцу Пламени.

Кольцо вспыхнуло, точно маленькое багровое солнце. Неистовый жар ударил во все стороны. Золотые и алые искры закружились вокруг него. Неистовая пульсация сотрясла существо Олена до самых глубин. Он осознал, что перстень, сделанный неведомо кем в незапамятные времена, встретил достойного противника и готов обрушить на него всю мощь Первородного Огня…

Почувствовал это и бог.

Вой метели стих, высокая фигура в ожерелье из черепов исчезла. Брякнула, упав на землю, статуэтка из темного дерева, и раскололась на части. Сердце Пламени вспыхнуло еще раз и угасло.

— Вот и все, — сказал Олен, как всегда после обращения к кольцу ощущая невероятное опустошение.

Роща выглядела целой, хотя на деревьях не осталось ни единого листочка, а на некоторых стволах чернели горелые пятна. Лед, сковавший источник, таял, и журчала вырвавшаяся на свободу вода.

— А… что? Он… что это было? — Юрьяна трясло, как в лихорадке, глаза его шарили по зарослям. — О нет, не может быть… или это мне только показалось? Или… что с моим хрингистом?

— Похоже, он развалился.

Рендалл опустился на землю. Сил не было даже на то, чтобы спрятать меч.

Рыжий подошел к остаткам деревянной фигурки и принялся их обнюхивать.

Убийственный мыс — крайняя северная точка Холодного континента, и тут редко бывает тепло. Серые волны грохочут, облизывая серые скалы, и неистовые ветра несут дыхание океана. На бесплодной почве не растет ничего, кроме мха.

Но именно тут находится поселок, в котором насчитывается четыре десятка домов и почти в пять раз больше жителей. По крупным праздникам в честь Леа-Хо, а их в год случается три, тут даже бывает оживленно.

Ибо это место Владыка Севера избрал для главного храма.

Святилище, сложенное из плит гранита, высится на мысу, и на его толстых стенах вечно блестит иней. Даже посреди жаркого лета внутри царит холод, а остроконечная крыша, выкрашенная в белый цвет и похожая на айсберг, сверкает так, что глазам больно.

Сторри Бычье Копыто распоряжался в храме уже двадцать лет. За это время он видел все: и явление бога после исступленных молитв, и жуткие чудеса, творимые силой Ночного Хозяина.

И все же он сильно удивился, когда посреди ночи его разбудил испуганный послушник с белым, точно обмазанным сметаной, лицом и трясущимися губами.

— Там… это… ну… — забормотал он, всполошенно моргая и теребя священный синий балахон.

— Что? — поинтересовался Сторри, и чутье подсказало ему, что остаток ночи придется провести на ногах.

— Он… ожил… и потребовал вас… — Послушник икнул, и глаза его, маленькие и черные, как у всех сиаи, выпучились и стали напоминать сливы. — И сказал, что нас погубит…

— Ладно. — На то, чтобы натянуть балахон, верховному жрецу понадобилось несколько мгновений. Он взял жезл, кое-как пригладил непокорно торчавшие волосы. — Веди, и посмотрим, что можно сделать.

В сенях на Сторри глянула испуганная служанка, а за дверями встретил бешено ревевший ветер. Судя по тому, что был холодным, примчался он от самой грани мира, за которой, как всем известно, лежит ледяная бездна…

Звезды моргали в вышине, как замерзшие светляки, луна пряталась за одеялом из облаков.

— Ну и холодина, — пробормотал верховный жрец и вслед за послушником зашагал по тропинке, что ведет от окраины поселка к торной дороге, проложенной до самого храма.

Святилище было видно издалека, и не только благодаря размерам, а еще из-за того, что крыша его светилась неприятным голубым огнем. Это показывало, что хозяин внутри и что он очень сердит.

— Надо поторопиться, а то как бы… — Послушник обернулся, лицо его было перекошено.

— Ничего, потерпит. — За годы службы Сторри неплохо узнал нрав Владыки Севера.

Если тот не начал буйствовать сразу, все обойдется без разрушений.

Храм приблизился, стало видно кольцо на воротах из мореного дуба, украшающая их резьба. Скрипнула, открываясь, малая калитка, и верховный жрец невольно поежился, окунувшись в ледяной, пронизанный запахами снега полумрак. Изо рта повалил пар, свет торчащих из стены факелов показался слишком ярким. Послушник благоразумно остался снаружи.

Статуя Ночного Хозяина, которой полагалось сидеть у дальней стены и благостно глядеть перед собой, стояла. Искаженный лик ее источал гнев, глаза пылали белым огнем, а ожерелье из черепов слегка покачивалось.

— Сила тебе, владыка, — проговорил Сторри, опускаясь на одно колено и склоняя голову.

— Встань, — прошипела статуя, — и иди сюда.

Жрец поднялся и сделал несколько шагов вперед. С удивлением обнаружил, что Жезл Силы в деснице Леа-Хо покрывают мелкие трещины, а Раковина Мороза в шуйце — чернущая, словно ее долго коптили.

— Готов ли ты послужить мне? — спросил бог.

— Всегда.

— Тогда разбуди еще троих из братии, кто посильнее, и отправляйся в путь. И захватите с собой один из кусков Настоящего Льда…

Тут Сторри заподозрил, что происходит нечто неладное.

Да, служителям Владыки Севера доводилось покидать храм и отправляться с поручениями в разные уголки Холодного континента и даже в лежащие за морями земли. Но брать с собой Настоящий Лед, бесценное сокровище, что способно призвать Ночного Хозяина в любом месте Вейхорна?

На памяти Бычьего Копыта такого не случалось ни разу.

— Э, владыка, позволь… — проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал почтительно, но в то же время не раболепно.

— Не позволю! — голос бога Леа-Хо наполнил храм, отразился от стен. Эхо зашуршало, точно прибой. — У меня есть шанс привести к покорности этот мир, одолеть безродных выскочек, что правят прочими землями! Чтобы это удалось, ты должен не задавать мне вопросы, а исполнять приказы!

— Да, владыка. — Сторри решил, что сейчас не лишним будет поклониться.

— Так-то лучше. Смотри. — Бог повел жезлом, и в воздухе повисло облако снежинок. Из него сложилась фигура высокого, странно выглядящего существа, не похожего ни на сиаи, ни на барги: округлые уши, прямые волосы, гладкая кожа, могучие мускулы, в поднятой руке — странного вида меч, на другой — кольцо. — Это тот, кого вы должны настичь. Настичь и отобрать эти предметы. Они обладают невероятным могуществом, только Настоящий Лед способен справиться с ним. Сейчас чужак находится чуть южнее Голых холмов и двигается к границе. Куда направится дальше — узнаете с помощью вот этой вещи…

Фигура рассыпалась на снежинки, те слиплись, образовав плоскую ледышку. В ней появилось изображение — родник, и около него то же самое существо, открывающее рот и машущее руками.

— Я понял, владыка. — Жрец осторожно взял ледышку из воздуха. — Мы не подведем тебя.

— Действуйте не силой, а хитростью. — Лицо Леа-Хо исказила злобная гримаса. — В бой без меня не вступайте. Все ясно?

— Конечно.

— Я буду следить за вами. — Бог кивнул, поднял руку с раковиной, из нее вырвалось снежное облако и окутало Сторри.

Тот замер, задержал дыхание, впитывая благословение.

Холодное прикосновение пропало, и Леа-Хо исчез. Осталась только высеченная из белого камня статуя. Да, и еще небольшой кусочек льда в ладони Бычьего Копыта, теплый на ощупь.

— Вот так-так, — вздохнул он и решительно направился к изваянию. Опустился на корточки, тронул еле заметные бугорки на высоком постаменте. Монолитную поверхность рассекли трещины, с шорохом откинулась небольшая дверца, стало видно кубическое углубление с гладкими стенками. Свет факелов заиграл в гранях прозрачных кристаллов.

Всего их было четыре, один — побольше, три — чуть поменьше.

Настоящий Лед, неимоверной силы оружие, созданное Ночным Хозяином.

— Иди сюда. — Сторри взял один из маленьких кристаллов, поморщился от пронзившей руку боли. — Эх, какой же ты тяжелый и холодный… Но ничего, как-нибудь привыкнем. Не такое таскали…

Верховный жрец закрыл тайное хранилище, после чего поднялся на ноги. Настало время отыскать и разбудить трех братьев, что привычны к дальним путешествиям и умеют владеть оружием.

Таких меж сиаи, служивших Владыке Севера, имелось предостаточно.

Глава 2

Земля призраков

— Я сошел с ума, я сошел с ума… — забормотал Юрьян. — Нет, ты точно колдун, проклятый богами мерзкий колдун… — В глазах скальда проглянул страх. — Надо бежать от тебя… мне надо…

— Не колдун я, — вздохнул Олен.

— Но я видел! Твой меч пылал, словно клинок Сиги Убийцы Драконов! Ой-ёй! А перстень плевался огнем, точно вулкан!

— Да, эти вещи несколько необычные, клянусь Селитой. — Рассказывать подробности не хотелось, врать — тем более. — И именно ими хотел завладеть этот костлявый громила. Я же сам ничего особенного не умею.

— Костлявый громила?! Разорви меня крабы! — Юрьян в крайнем возбуждении вскочил на ноги, принялся заламывать руки. — Это же бог! Сам Владыка Севера, Ночной Хозяин… — голос скальда задрожал. — Он велик и могуч… О нет, что теперь будет со мной? Он видел меня рядом с тобой и решит, что я святотатец! Нет! Нет! Он погубит меня, превратит мою душу в лед!

Шустрый опустился на колени, закрыл лицо ладонями, из-под них донеслись сдавленные причитания.

— Хватит ныть, — сказал Олен, у которого начало звенеть в ушах. — Даже если так, то что меняется? Ты же собирался бежать во владения другого бога. Ведь этот тип с черепами там тебя не достанет?

— Ну… да, — неохотно согласился Юрьян.

— Тогда в чем дело? Пока ты рядом со мной, Леа-Хо не появится, а потом ты окажешься вдали от его загребущих лап.

— И всю жизнь провести вдали от родного дома? — уныло вопросил Шустрый, но тут на его лице появилось задумчивое выражение. — Хотя Эйтар Звон Весов добился славы при дворе правителя мавулаи, а Синий Тогал, чьи стихи о битве при мысе Рогов знает каждый, провел тридцать лет в Цантире. Ха, что может быть лучше, чем завоевать почет и богатство в чужих землях? Решено, мы отправляемся на юг! Выходим немедленно, до границы недалеко!

— Надо хотя бы поесть и немного поспать. — Рендалл подумал, что настрой его спутника меняется чаще, чем ветер на море.

— А, ну да… ну да… — Юрьян вскочил и зашагал туда, где валялись остатки переносного алтаря. — Эх, какой был хрингист… Какой был хрингист… Стоил мне нескольких строф про какого-то убогого младенца, что родился в семье мастера… Тьфу!

И, схватив обломки статуэтки, Шустрый безо всякого почтения швырнул их в сторону.

Со страхом перед Ночным Хозяином, судя по всему, оказалось покончено.

Поужинали тем же самым вяленым китовым мясом и твердым сыром, после чего Юрьян остался на страже, а Олен улегся спать. Успел еще удивиться, почему вылезшая из-за горизонта луна такая же полная, как вчера, и после этого провалился в темную яму без сновидений.

Скальд разбудил его, когда ночное светило забралось в зенит, и сам отправился на боковую. Рендалл, борясь с сонливостью, просидел у остатков костра до того момента, как на востоке появились первые признаки рассвета.

— Пора, — сказал он, глядя на побежавшие по небосклону розовые лучи, и отправился поднимать спутника.

Тот вскочил, словно и не спал, пошел к роднику умываться, а спустя примерно час они уже шагали на юг.

— Ха, слушай, — сказал Юрьян, когда роща с источником пропала из виду, — а что такого необычного в твоем мече и кольце?

Пришлось рассказывать, упуская ненужные подробности, местами откровенно умалчивая. Слушал скальд с открытым ртом, время от времени оторопело моргая. Про йотунов он не знал ничего. Если такой народ и обитал в Вейхорне, то только до Падения Небес.

При упоминании Верхней Стороны оживился, вспомнил, что слышал о ней из какого-то древнего сказания. А узнав о том, что перстень и клинок притягивают к себе опасность, загрустил.

— Ладно, — сказал он после недолгого молчания. — Если уж я начал тебе помогать, то и теперь не брошу, клянусь милостью Сковывателя… тьфу его! И что ты сам намерен делать, куда отправиться?

— Должны же быть в вашем мире могучие маги, что умеют ходить между мирами? Те же уттарны, хотя к ним за помощью я пойду в последнюю очередь. Я постараюсь сделать все, чтобы вернуться домой. У меня там… — Вспомнилась Саттия, пепелище на месте родного дома, лицо Харугота с темным огнем в глазах. — Дела.

— Маги? Ну, доберемся до Руани, там вроде есть какой-то колдун, расспросим его. А потом решим, что да как.

— Расскажи мне о вашем мире, — попросил Олен. — Я слишком мало о нем знаю…

Долго упрашивать Юрьяна не пришлось.

Они отмеряли милю за милей, солнце поднималось, потихоньку нагревало воздух. Шустрый говорил, не переставая, и Олен узнавал про Тысячу островов, что раскинулись в южных морях; про Трехпалый континент, почти весь покрытый горами; про царственный Цантир, первый город, возведенный на просторах Вейхорна после Падения Небес.

Материки, больше напоминающие огромные острова, отделялись друг от друга полосами узких морей. Этим земля под белым солнцем отличалась от Алиона, где был единый массив суши.

Холодный материк являлся самой настоящей окраиной, на север и запад от него простиралось только холодное, негостеприимное море.

Народы этого мира, по словам скальда, мало отличались друг от друга и большей частью походили на людей. Зато боги вели между собой жестокие войны, то затихавшие, то разгоравшиеся с новой силой.

— Чего-то вот последние лет сто все довольно тихо, — сказал напоследок Шустрый. — Наши, конечно, в набеги ходят, но это так, ерунда… Правители между собой враждуют, в тех же южных княжествах, но это мелочовка…

И тут Олен подумал, что именно он, а точнее — ледяной клинок и Сердце Пламени могут стать причиной новой войны.

— Но о последней большой сваре сохранилась отличная сага, — в голосе Юрьяна возникло нездоровое воодушевление. — Сложена она, правда, форнюрдислагом, а сейчас размер этот никто не использует. Ну, слушай: «Вскипели отважных стенаний валы, и боги склонились к мольбам…»

Сага «О Трех Алых Скалах» оказалась чрезвычайно длинной, занудной и запутанной. Рендалл, как ни старался, не смог сообразить, кто с кем и для чего воевал. Понял только, что все умерли.

— Вот так, — сказал довольный собой Шустрый, завершив бессвязный, но очень красочный рассказ. — Помню, за ее исполнение на хуторе Запруда мне подарили золотое запястье… Эх, где оно? А сейчас послушай пару моих вис.

Олен так и не смог уловить красоты в причудливом сочетании понятных вроде бы слов.

А потом в спину потянуло ледяным ветром, и ему стало не до стихов. Ощутил, что на горизонте словно появилась черная туча и неторопливо, но уверенно двинулась вслед путникам.

Меч и перстень все же привлекли к ним какие-то неприятности.

Рендалл оглянулся, но не заметил ничего — небо было чистым, толстые облака цвета сливок висели над горизонтом.

— Эй, ты чего отвлекаешься? — обиделся Юрьян. — Я только собрался произнести драпу, с которой почти выиграл состязание скальдов на прошлогоднем альтинге. Называется она Шерстяным Стихом…

— Не отвлекаюсь, — обреченно вздохнул Рендалл.

Но с этого момента напряжение не отпускало его, несмотря на беспрерывную болтовню спутника. Опасность приближалась с севера, медленно, но неотвратимо, и холодное дыхание ее ерошило волосы на затылке.

Солнце ползло по небу, свистел ветер, одна гряда поросших травой и кустарником холмов сменяла другую. Кувыркались в вышине, радуясь жизни, какие-то пташки, Рыжий заинтересованно оглядывался на каждый шорох. Уши оцилана шевелились, глаза пылали охотничьим азартом, но далеко он не отходил, давая понять, что тоже чувствует близкую угрозу.

Ближе к вечеру натянуло облаков, принялся накрапывать мелкий дождь.

К этому времени даже неугомонный Юрьян утомился и замолчал. Ноги Олена стали ныть, в бедрах появилась дергающая боль, а не совсем подходящие по размеру сапоги принялись натирать подошвы.

— Ой, пожалуй, хватит, — проговорил Шустрый, когда начало темнеть. — Погони вроде не видно, можно остановиться…

— Да, — кивнул Рендалл. — Сегодня первым посторожу я.

Он чувствовал, что опасность подобралась ближе и вот-вот настигнет их. Если это всего лишь враги болтливого скальда, то разбудить его — дело нескольких мгновений. Но если что-то иное, то лучше встретить это в одиночку, чтобы спутник окончательно не перетрусил.

Юрьян спорить не стал, и они остановились, выбрав небольшую ложбинку между двумя холмами, что защищали хотя бы от ветра. Разводить костер не стали, на это просто не нашлось сил. Поели, и Шустрый, завернувшись в одеяло, заснул. От места, где он лег, донеслось монотонное посвистывание.

Олен остался бодрствовать один под темно-серым небом, в шелестящем сыром мраке.

Устал настолько, что не хотел спать, а тело казалось чужим, каким-то мертвым и холодным, словно вырезанным из камня. Чудилось, что стоит сделать резкое движение, полог дождя отдернется, и уроженец Заячьего Скока вырвется из тягостного, унылого сна, вернется в свой мир…

Вздрогнул и сердито зашипел лежащий рядом Рыжий, глаза его вспыхнули желтым.

— Что там?.. — Рендалл взялся за меч, прислушался, но не уловил ничего, кроме шелеста падающих капель и сопения Юрьяна.

А затем во тьме возникло серебристое свечение. Из мрака выплыло туманное облако, сердито заколыхалось. Обозначились в нем очертания какого-то существа — лапы, длинные и членистые, голова с бахромой из щупалец, распахнутый рот, пустые глаза и голод в них…

— Призрак? — прошептал Олен, вытаскивая ледяной клинок. Вздрогнул, вспомнив, где видел это создание, — так выглядела одна из статуй в сожженном городе, через который они проходили вчера. Неужели совместная сила меча и перстня вызвала из посмертия давно сгинувшую тварь? — Чего тебе нужно?

Видение заколыхалось, затем поплыло вперед, вытянув лапы, глаза его вспыхнули ярче. Сомнений не осталось — полупрозрачное существо явилось, чтобы присвоить чужую жизнь и поддержать тем самым свою.

— Вот уж нет. — Рендалл вовсе не собирался становиться ужином для голодного призрака. — А ну-ка…

Лезвие, вырезанное из кости йотуна, осталось темным, и прошло через светящееся тело, не встретив сопротивления и не причинив вреда. Клинок оказался бесполезен. Такое случилось всего во второй раз, и Олен, слегка ошеломленный, даже растерялся. Ощутил прикосновение прямо к сердцу, оно вздрогнуло, по телу поползло мерзостное окаменение.

Сердце Пламени ожило само, без команды, просто почувствовав, что его хозяину грозит опасность.

Полыхнуло, Рендалл ослеп. Услышал далекий, полный невыносимой тоски вой и понял, что призрак пропал. Остались только стекающие по волосам и лицу дождинки да шорох непогоды.

— Мяу, — сказал Рыжий.

— Это уж точно, — пробормотал Олен, протирая глаза. — Меня чуть не сожрал бесплотный тип. Каково, а?

Зато ощущение угрозы, висевшее над головой целый день, рассеялось.

Возникла мысль, что не могло все обойтись вот так просто, одним-единственным существом, пусть даже опасным и неуязвимым для обычного оружия. Но ничего более не тревожило душу, и он перестал волноваться.

Остаток ночи прошел спокойно. Рендалл вовремя поднял Юрьяна, а сам улегся на нагревшееся место. Успел ощутить, что под боком оказался мохнатый и горячий оцилан, и тут же уснул. Погрузился в трясину очень красочных сновидений — сражений, походов…