Людям Рик позволил наблюдать за процессом.
— Я думал, что у вас такое колдовство не в ходу, — заметил Харальд, — хотя в том мире, где я родился, — он нахмурился, — только подобной магией и пользуются…
— Обычно не в ходу, — кивнул уттарн. — Но сегодня мне придется держать очень сложную конфигурацию, и крайне долго. Совершенно точно, что силы разума мне никак не хватит. Нужна материальная опора.
Законченный чертеж представлял собой большой круг, в который были вписаны несколько кругов поменьше. В самом центре располагался многоугольник, а у северного края рисунка — два треугольника. Внутри этих фигур остались чистые участки, все остальное покрывали надписи.
— В середку встанете вы, — сказал Рик, разминая затекшую спину. — А вон туда я поставлю сиаи с лиафри…
Жаровни он установил на западе и на востоке, в каждую набил углей и сушеной травы с резким запахом. Свечи, белые-белые, но немного кривые, расставил по границе самого большого круга и многоугольника.
— Все? — спросил Олен.
— Осталось только вдохнуть в это жизнь. Думаю, что мы начнем на закате, когда все силы мира находятся в равновесии.
Остаток времени до вечера Олен проскучал. Попытался уснуть, но ничего не вышло, слишком сильным оказалось возбуждение. Никак не мог поверить в то, что до возвращения домой осталось сделать всего лишь один, пусть даже сложный, шаг. Но отрицать того, что помешать может только ошибка уттарна или каверза одного из титанов, тоже не мог.
Нетерпение одолевало все сильнее.
Явился исчезнувший еще рано утром Рыжий, и почти сразу хлопнула внизу входная дверь. Рендалл спустился на первый этаж и обнаружил довольного, точно наевшийся кот, Юрьяна.
— Ой-ёй! — воскликнул тот, увидев друга. — Где я только не был, чего только не видел! И какие тут женщины!
— А где Хельга? — спросил Олен.
— Э, Хельга? — Скальд завертел головой, точно рассчитывал обнаружить лиафри где-то поблизости. — А, да… точно. Мы с ней расстались около главного храма. Она пошла на восток.
— И ты ее отпустил? — Из кухни вышел мрачный Харальд, упер руки в бока.
— А что, должен был хватать за волосы? — Шустрый хорохорился, но было видно, что ему не по себе.
А в сердце Харальда ожили давно забытые подозрения.
Последнее время лиафри вела себя тихо и спокойно, но странности из ее поведения не исчезли. Она по-прежнему мало разговаривала со спутниками, и чувствовалось в ней какое-то отчуждение. И это несмотря на то, что девушка испытывала явственную слабость к Рендаллу.
— Не нравится мне это, — сказал из-за двери Рик. — Как бы она кого не привела сюда. Может, запремся и начнем ритуал?
— Но она просила подождать, — возразил Олен, — не начинать без нее. И мне не хотелось бы обманывать Хельгу…
Харальд вздохнул, про себя выругался на родном языке, но спорить не стал.
Хельга появилась перед самым закатом, невозмутимая, как обычно, и немного запыхавшаяся.
— Где пропадала? — спросил у нее Рендалл.
— Гуляла.
И сказано это было таким тоном, что даже Юрьян понял — большего добиться не удастся, разве что с помощью пыток.
— Ладно, — бросил Рик. — Хорошо, что пришла вовремя. Запирайте дверь, и пошли. Время начинать.
Они прошли в большой зал. Последним внутрь проскользнул Рыжий, и глаза его в полумраке загорелись желтыми огоньками. Чуть позже запылало настоящее пламя, свечи затрещали, и вонючий дым потек от жаровен.
С воды город казался каменным чудовищем, широко раскинувшим крылья вдоль берега. Подобно трем головам торчали башни с двойными шпилями на верхушках, пастью выглядела узкая гавань.
— Вот он каков, Цантир, — сказал Сторри Бычье Копыто, испытывая необычайное чувство собственной ничтожности.
Для великого города мало что значили все умения, вся немалая сила верховного жреца Леа-Хо.
«Но это только пока», — подумал он.
— Да, помню, как-то мы гульнули в этих местах, — усмехнулся Олад Тронутый. — Три или четыре таверны разгромили. А потом явились стражники и отвели нас в тюрьму. А мы-то были настолько пьяны, что не понимали, куда идем, и орали боевые песни… Ничего, пару дней отдохнули под землей, а затем обратно — на корабль…
— Занятная история. — Хести Лис чуть заметно поморщился. — Видит Ночной Хозяин, я бы не хотел оказаться среди местных жителей.
— Они привыкли, — махнул ручищей бывший берсерк.
Драккар «Коготь орла» шел к берегу. Ветер дул прямо в нос, поэтому гребцы старались изо всех сил. Цантир приближался, все больше деталей представало взглядам — суда в гавани: галеоны, бриги, галеры и вовсе неведомые жителям Холодного материка; стражники на городской стене, толпа на берегу, телеги и лошади…
— Сейчас пристанем. — Бычье Копыто нахмурился. — Выберем постоялый двор, что почище, а затем посмотрим, где свил гнездо тот тип, которого нам нужно убить.
— А ты уверен, что он тут? — Узкое лицо Хести Лиса перекосила недоверчивая гримаса.
— Конечно.
Последний раз верховный жрец смотрел в магический кусок льда вчера ночью. И тот показывал то же самое, что и все последнее время — панораму Цантира. Хотя, честно говоря, для того, чтобы отыскать в столице хатору одного-единственного беглеца, этого было маловато.
Поэтому Сторри и надеялся на новые подсказки со стороны Ночного Хозяина.
— Эй, вон нам навстречу лоцман чешет! — Тронутый указал на баркас, что шел наперерез драккару.
— И чего он хочет? — недовольно спросил верховный жрец.
— Денег, — ухмыльнулся Олад. — И проводить нас к причалу. Без лоцмана в гавань войти нельзя, на мель сядешь или дно пропорешь. Хиторх охраняет свой город. Понятно?
— Эй, белоголовые! — завопили с баркаса, когда от него до драккара осталось не более десяти саженей. — Сбавляй ход! И готовь деньги! Будем вас в брюхо к Отцу Городов провожать!
— А как там, у него в брюхе? — шутливо спросил капитан, а гребцы немного сбавили темп.
— Как обычно, вонюче и грязно. Как еще может быть в брюхе? — И хатору, стоящий на носу баркаса, громко рассмеялся.
Крохотное суденышко развернулось, став впереди драккара, и они медленно, почти крадучись, вошли в гавань. Застроенные домами и утыканные причалами берега оказались с обеих сторон. Волнение и ветер исчезли, зато вода из зеленовато-синей сделалась серой и вонючей.
— Вон там есть свободные места! — рявкнул лоцман, и «Коготь орла» вслед за баркасом свернул к одному из причалов.
После того, как пришвартовались, в руки горластому хатору полетел кожаный мешочек с деньгами.
— Удачи! — пожелал он так, что у Сторри засвербело в ушах, и лоцманский кораблик пошел прочь.
Капитан оставил руль и через весь драккар проследовал к носовой палубе, на которой стояли жрецы.
— Что будет дальше? — поинтересовался он.
— Мы сходим на берег, вы остаетесь тут, — сказал Бычье Копыто. — Когда отплываем, я не знаю, поэтому заплати за пять дней стоянки. Но отплытие может быть внезапным, так что команду особенно не распускай.
Капитан уныло кивнул и отошел.
— Хести, отправляйся к Регаву, вытаскивайте сундук, — приказал Сторри. — Олад, ты за вещами. А я жду вас на причале.
Прошел между лавками гребцов, раздавая благословения направо и налево. Когда очутился на досках причала, удовлетворенно вздохнул — стоять на том, что не качается и не трясется, было приятно.
Бычье Копыто, хоть и родился сиаи, ходить по морю не очень любил.
Появился Тронутый с двумя здоровенными мешками за спиной, за ним — Регав и Хести, тащившие небольшой, окованный медью сундучок. Внимательный взгляд нашел бы на его поверхности сотни рун — магических символов, что даровал своему народу сам Ночной Хозяин.
Они складывались в надпись, делавшую сундук невидимым для чародейского зрения. А внутри, завернутый в несколько тюленьих шкур, прятался кусок Настоящего Льда.
— Все нормально? — Сторри глянул на сундук, определил, что все в порядке, что грозное оружие мирно дремлет. — Пошли.
Миновали пришвартованную к тому же причалу галеру. На неприязненные взгляды вилакин не обратили внимания. У самого берега разминулись с парой чиновников порта, что щеголяли в цветастых одеяниях и высоких шапках, увешанных гирьками и цепочками.
Обладатели роскошных головных уборов спешили к драккару, алчность читалась на синих лицах.
А жрецы Леа-Хо окунулись в кипящий на берегах гавани Цантира суп из тысяч разумных и словно растворились в нем. Вновь проявились спустя некоторое время на площади Тысячи Лун, у входа на постоялый двор под вывеской с изображением желтой крысы.
— Не уверен я, что место тут хорошее, — заявил, глянув на нее, Тронутый. — Это еще что за тварь?
— А тот парень поклялся своим богом, что тут отличная кухня и удобные кровати. — Сторри одарил бывшего берсерка сердитым взглядом.
— Он-то откуда может это знать? Ведь он местный, — пробурчал Олад, но себе под нос, и его никто не услышал.
Да Бычье Копыто и не стал бы слушать возражений.
Внутри сиаи встретили с распростертыми объятьями. Навстречу бросился хозяин, забегали слуги, и вскоре в распоряжении гостей оказалась большая комната на втором этаже.
Тут было чисто, на полу и стенах имелись ковры, а на каждой кровати уместилось бы по три толстяка.
— Что, убедился? — Сторри победоносно посмотрел на Тронутого. — Раскладывайте вещи, а я пока гляну, что да как…
И он полез в поясную сумочку, где носил подарок бога. Осторожно вытащил на свет кусочек самого обычного льда. Повернулся так, чтобы на его поверхность падал свет из окна, и удивленно замер…
Волшебный лед не показывал вообще ничего.
Колеса телеги визжали так гадостно, что Алинэ хотелось зажать уши. От возницы на добрую лигу разило чесноком, а устилавшие дно шкуры были настоящим рассадником блох.
Но верховная жрица терпела, и лицо ее все два дня, что они странствовали по суше, оставалось бесстрастным.
Ведь это она приказала изменить курс. По ее воле, а точнее, по воле Озерной Королевы корабль пристал к Большому материку не в Цантире, а немного южнее, в крохотном грязном порту.
Являвшиеся Алинэ в священной чаше знаки сказали о том, что в величайший город Вейхорна надлежит войти с юга, и как можно более незаметно. Именно поэтому судно, построенное в Руани, осталось в забытой всеми гавани, а два десятка барги — мужчин и женщин — присоединились к идущему на север обозу.
Жители одной из восточных областей, что на самой границе леса фахто, везли в Цантир то, что выменяли у обитателей джунглей, — шкуры зверей, птичьи перья, корни целебных растений.
От нескольких золотых сотен они не отказались.
— Долго еще? — в десятый, наверное, раз спросила Алинэ, тщательно подбирая слова на наречии хатору.
— Скоро будем, — степенно ответил седоголовый возница.
Точно так же он отвечал и вчера, и позавчера.
Но в этот раз, как оказалось чуть позже, не преувеличил. Когда солнце начало клониться к закату, на севере показались городские стены и башни. Столица хатору выплыла из-за горизонта величественно, как огромный корабль, украшенный десятком мачт.
У ворот Алинэ пережила несколько неприятных минут — стражники начали допрашивать возчиков, откуда взялись барги. Но пары золотых монет хватило, чтобы доблестные вояки утратили к чужакам всякий интерес, и обоз неторопливо въехал в пределы Цантира. Потянулись шумные улицы, забитые хатору и существами из иных народов.
— Спасибо, — проговорила верховная жрица Озерной Королевы, когда обоз вывернул на большую площадь. — Мы сойдем тут.
— Прощевайте, — кивнул возница. — Пусть ваша богиня будет с вами, да и наш Считающий Монеты вас не оставит…
Обоз укатил, а барги сбились в кучку вокруг верховной жрицы. Все выглядели ошеломленными — по сравнению с Руани Цантир казался пугающе огромным и чужим.
— Что будем делать, мудрая? — спросила одна из жриц.
Еще на корабле Алинэ приказала тем, кто сойдет на берег, переодеться в обычную одежду. Сама, скрипя зубами, оставила собственную мантию, и первые дни на суше чувствовала себя неловко.
Но сейчас ничуть не жалела о принятом решении.
Появись в Цантире дюжина служительниц Озерной Королевы — это вызовет толки, привлечет внимание. А так — всего лишь два десятка барги, мужчины с оружием, женщины без него. И чего в этом необычного? Для города, в котором сходятся все дороги Вейхорна, ничего…
— Для начала — найдем жилье, — ответила Алинэ. — Где-нибудь поближе к порту, где вид чужаков никого не удивляет…
И они направились на запад, в сторону моря.
Первый постоялый двор верховная жрица прошла, не останавливаясь, — уловила запах женских притираний. У второго ненадолго задержалась, но он показался слишком грязным. И только третий, спрятавшийся в узком и кривом переулке, понравился с первого взгляда.
Алинэ вступила во двор, покосилась на коновязь, около которой уныло помахивала хвостом пегая кобыла.
— Не очень-то тут оживленно, — заметил Тари, лысый сотник храмовой стражи.
— Тем лучше. Или ты хотел бы жить на центральной площади?
— Нет, нет, — испуганно заморгал темными глазами сотник.
Во двор встретить гостей никто не вышел, пришлось подниматься на крыльцо. За дверью обнаружился совершенно пустой зал со столами, пара тараканов на потолке и спящий уронив голову на стойку хатору.
— Эй, ты! — окликнула Алинэ.
— Что? — вскинулся хатору. — О, сколько вас? И все хотите поселиться у нас? Не может быть!
Синее лицо отражало одновременно радость и недоверие.
Названная сумма заставила верховную жрицу нахмуриться, и она принялась яростно торговаться. После долгого спора удалось сбить цену почти вдвое, и хатору, оказавшийся хозяином, отправился будить слуг и кухарку. Застучал топор на заднем дворе, донеслись оживленные голоса.
Тараканы на всякий случай попрятались.
Довольно быстро Алинэ получила в собственное распоряжение комнату, не очень большую и скудно обставленную, но зато чистую. Остальных жриц и храмовых стражей поселили по соседству. Один из слуг убежал с распоряжением растопить баню. Топор на заднем дворе застучал вновь.
— Так-так, — сказала главная слушающая волю Озерной Королевы и заперла дверь на засов. — Омовение и ужин подождут. Сначала нужно выяснить, что нас ждет впереди…
Из складок длинного платья явилась вырезанная из светлого дерева чаша на тоненькой ножке. Алинэ несколько раз провела над ней рукой, и в прозрачной воде задвигались, заплясали кольца голубого и зеленого пламени, поплыли изящные символы…
Но в этот раз они не сказали ничего осмысленного.
Чаша, до сего момента не подводившая хозяйку, словно ослепла.
А это значило, что сама Сияварош, Озерная Королева, потеряла след.
Нищих в Цантире, самом старом и самом крупном городе Вейхорна, больше, чем тараканов на кухне в грязном кабаке. Одни кормятся около ворот, другие возле храмов, третьи — в порту, и никто никогда не осмелится зайти на чужую территорию.
Нарушителя неписаных границ ждет жесточайшая трепка.
Аристократами среди побирушек были те, кто околачивался у святилищ. Портовые нищие стояли на второй ступеньке, но зато считались самыми лихими и, если можно так сказать, богатыми. Они не брезговали воровством и даже доносительством, многие жили на казенные деньги. Зоркий Судья, чиновник, надзиравший за порядком в Цантире, щедро платил за интересные сведения.
Поэтому когда в гавань вошел богато украшенный галеон, несколько попрошаек, что околачивались на берегу, насторожились. Чутье подсказало им, что с этим судном не все так просто…
— Слышь, гляди-ка, — сказал один из нищих, Ло Дылда, приятелю, Ару Две Лопаты. — Кто это приплыл?
— А кивагор, — ответил тот. — Судно большое, но сидит не очень глубоко, а значит, оно без товара.
— Верно, — кивнул Ло, и они принялись протискиваться через толпу к причалу, около которого встал галеон.
По дороге к ним пристал Ни Прыщавый, появившийся в порту всего полгода назад и не успевший еще войти в зрелый возраст. А у самой цели обнаружился Ди, хитрейший и старейший из портовых нищих.
— Приперлись, голуби? — прошамкал он, мрачно блестя единственным глазом. — Ладно, делим награду на четверых. Но не больше.
— Как скажешь, — согласился Ло, ощущая на коже зуд, тот самый, что предвещает очень большие деньги.
С галеона сбросили сходни, и по ним поднялись два портовых чиновника. Назад прошли не скоро, несколько ошарашенные, и неспешно удалились.
— Точно, товару у них нет, — сказал Ни Прыщавый, изо всех сил пытавшийся выглядеть серьезным и важным. — Иначе бы уже начали разгружать.
— Или какой хитрый товар, какой не всякому покажешь. — Ди почесал подбородок, где редкие седые волосенки образовывали пару клочков. — Вот бы заглянуть внутрь, так бы, одним глазком…
— Лодку я достану, — сказал Ар Две Лопаты. — Да только надо ночи ждать. Днем-то не подойдешь.
— Ничего, мы никуда не торопимся, — ехидно улыбнулся Ди. — Так что иди, голубь мой, и без лодки не возвращайся.
Две Лопаты удалился, и нищие остались около галеона втроем. Пока ждали, отправили восвояси нескольких припозднившихся соперников и собрали с половину серебряной сотни медяками. Посланный за едой Прыщавый как раз принес пирожки с требухой, когда из-за соседнего причала вывернула лодка.
Сидел на веслах Ар, а посудина была большой, но такой ветхой, словно ее сделали лет сто назад.
— Эта штука постарше тебя будет, — заметил Ло Дылда.
— Ровесница — точно. — Старый Ди притворно закашлялся. — Удивительно, как она вообще на воде держится.
Лодка причалила к берегу, в этом месте довольно низкому, и Две Лопаты получил свою долю пирожков.
— Когда плывем? — спросил он, жуя плохо пропеченное тесто и невероятно жесткую начинку.
— Вот как стемнеет, так и отправимся, голуби мои, — сказал Ди, и никто даже не подумал с ним спорить.
Все нищие знали: как старик решил, так и будет.
Стемнело, порт немного опустел, стих гомон на причалах, загорелись фонари около входов в таверны. Небо очень кстати затянули плотные тучи, скрывшие не только звезды, но и луну. От воды налетели комары, маленькие, но очень шустрые и кусачие, донеслось настойчивое жужжание.
— Ну что, пора? — спросил Ло Дылда.
— Можно, — кивнул Ди. — Только потихоньку.
Первым в лодку скользнул Ни Прыщавый. За ним последовал старик. Кряхтя и пыхтя, перебрался через борт и устроился на кормовой скамье рядом с юнцом. Ар Две Лопаты сел на весла, а Ло осторожно и медленно — спаси нас Страж Проливов от шума — столкнул посудину.
Сам промочил ноги, но особенного внимания на это не обратил.
— Эх, уключины-то завизжат сейчас, — проговорил Ди тихонько, — так ты их водой немного смочи…
Ар выполнил приказ, и они поплыли.
На воде звуки разносятся далеко, но Две Лопаты как-то ухитрялся грести тихо. Лишь иногда плескала вода да Прыщавый напоминал о себе громким сопением. Лодка ползла со скоростью престарелой, никуда не спешащей черепахи. Черная гора галеона приближалась.
С берега доносились пьяные вопли, на одном из кораблей кивагор, судя по всему, дрались.
— Теперь еще тише, и к корме правь, — прошептал Ди. — Правым веслом загребай…
На корабле кивагор горели два фонаря, один на носу, другой возле сходней, а корма оставалась в тени. С палубы не доносилось ни единого звука; шуршали волны, облизывая смоленые борта.