Ло скорее даже не увидел, а угадал, что перед ними — якорная цепь.

— Стой, — шепнул он, и Ар перестал работать веслами. Лодка прошла еще немного, и цепь выплыла из мрака, точно вырастающая из воды толстая лиана. — Давай ты, малый…

Дылда прихватил цепь, а привычный к таким делам Прыщавый перебрался на нос и полез вверх. Мелькнули и пропали босые пятки, тощая фигурка скрылась в клюзе.

— Так… — начал Ди, но тут над палубой что-то неярко сверкнуло.

Нищие насторожились, но сделать ничего не успели. Через борт перевесился кивагор, стала видна остроконечная шапка. Поднялась рука, в которой была зажата короткая палка. Ло попытался оттолкнуться от цепи, но лиловая молния вспыхнула, ударила прямо в лицо, вынудила зажмуриться…

А когда она исчезла, Дылда осознал, что не понимает, где именно находится и что тут делает.

— Эй? Кто тут? — завертел он головой.

— Я… — несколько неуверенно отозвались из мрака, и по голосу Ло узнал приятеля — Ара Две Лопаты.

Но как они очутились в этой лодчонке?

— Что за бред? — второй голос принадлежал старому Ди. — Зачем вы, голуби придурочные, меня напоили и в море вывезли?

— А мы пили? — спросил Ло.

В голове чего-то не хватало. Он помнил, как проснулся сегодня утром на старом складе, а потом…

Потом все терялось в тумане.

— Похоже на то, — сказал Ди. — Да какая разница? Гребите отсюда побыстрее. У меня от сырости кости ломит.

Две Лопаты заработал веслами, и лодка с нищими пошла обратно к берегу. Жрец Варо-Вак, стоящий у борта, удовлетворенно кивнул. Немногим позже матросы выкинули в воду труп Ни Прыщавого. Если он всплывет, никто не побеспокоится — даже молодые попрошайки порой умирают…

И галеон «Мечта рассвета» вновь погрузился во тьму и безмолвие.

Дверь каюты, в которой Ячий Нос жил во время плавания, негромко скрипнула, и внутрь заглянул матрос.

— Э, ну… — сказал он, испуганно моргая. — Мы прибыли. Можно сходить на берег. Цантир.

Команда странного пассажира боялась. Мало того что он был чужаком, да еще как-то уговорил капитана взять его на борт.

— Да. — Шаман поднялся с лежака. — Иду.

На корабле ему не нравилось — слишком тесно, очень много дерева, невероятно сыро, и все время качает. Он частенько выходил на палубу, но даже там было не лучше. Даже солнце тут, на море, светило не так, как в горах, и ветер пах по-иному, странно и тревожаще…

— Ага. — Матрос икнул и исчез.

Ячий Нос не спеша собрался и вышел из каюты в узкий коридор, где пахло гнилью. По трапу, чьи перекладины были жирными от грязи, выбрался наверх и зашагал к сходням. Капитан кивнул пассажиру, изобразил вежливую улыбку и даже пожелал счастливого пути.

Арот не ответил.

Порт в Цантире оказался еще более шумным, чем в Ран-Весторе. Причалов тут было не меньше, и около каждого стояло по нескольку кораблей. Берег заполняла голосистая и разноплеменная толпа. Пихались, смеялись и обделывали дела уроженцы всех уголков Вейхорна.

Поэтому на Ячьего Носа никто не обратил внимания.

Он спокойно добрался до относительно тихой улицы и тут задумался, что делать дальше.

«Надо бы посоветоваться, — сказал он сам себе. — Но где тут можно тихонько воззвать к богу?»

Он огляделся, затем двинулся наугад, не выбирая дороги, а доверяя тому чутью, которое горные шаманы почитали голосом Блистающего Господина. Миновал круглую площадь и оказался в квартале, где на одно целое здание приходилось два разрушенных.

— Вот это-то мне и надо, — улыбнулся арот.

Убедившись, что на него никто не смотрит, проник в одну из развалюх через окно. Возмущенно запищали крысы, протестуя против незваного гостя, заклубилась поднятая с пола пыль.

— Ничего, долго я вам мешать не буду. — Ячий Нос развязал мешок, вытащил погремушку и жезл. Подумав, решил, что сегодня обойдется без накидки. — Только чуть пошумлю…

Раскинув в стороны руки, он запел, а точнее — завыл, тихо и монотонно. Удар жезлом о погремушку заставил испуганно замереть крыс, породил в углах заброшенного дома странное эхо. Оно не затихло, даже когда шаман замолчал и замер в неподвижности. Да и гудение продолжило звучать — снизу, будто из-под земли.

Ячий Нос открыл полные удивления глаза. Ритуал, испытанный сотнями повторений, не сработал, Блистающий Господин не ответил. Но почему случилось подобное? Местный бог помешал? Вряд ли. Он не стал бы делать этого тихо, проявился бы во всей мощи.

Его служители? Вполне возможно, но им тоже ни к чему таиться.

Тогда кто или что?

— Ладно, — сказал арот. — Попробуем еще раз. Немного по-другому. Заодно проверим, кто следит за мной…

Примерно через полчаса шаман выбрался из полуразрушенного дома и неспешно зашагал в сторону гавани. Обряды дали странный результат. Выяснилось, что Ячий Нос не привлек ничьего внимания, ни богов, ни смертных, но Савалко так и не ответил на призыв.

Либо не мог, либо не хотел. И то и другое было одинаково неприятно.

И значило, что шаман должен, как-то обойдясь без подсказок, найти в огромном городе того, ради кого сюда и прибыл. А для начала — добыть местных денег, не умереть с голоду и отыскать ночлег.

Выбравшись на оживленную улицу, Ячий Нос принюхался. Сразу уловил тонкий, сладковатый аромат, каким всегда дает знать о себе золото, когда его много и оно лежит в одном месте. Хозяин ювелирной лавки встретил темнокожего чужака без особой радости, но, увидев принесенные тем алмазы, мгновенно переменился.

Из лавки арот вышел с деньгами и парой бокалов отличного вина в животе.

— И почему они так ценят эти камушки? — спросил он. — Ну, красивые, ну твердые, но ведь самые обычные…

И, пожав плечами, отправился искать еду и ночлег.

Шаман знал, что есть такое заведение — постоялый двор, где путников кормят и дают место для сна. Но он совершенно не представлял, как эти дворы выглядят и где нужно их искать.

Пришлось обращаться к местным.

Мальчишка-хатору, непонятно почему ежась и вздрагивая, отвел чужеземца к ближайшему постоялому двору. А потом удивленно замер, уставившись на золотую сотню в собственной ладони.

— Ты кто такой? — недовольно прорычал похожий на бритого медведя вышибала, когда Ячий Нос вошел внутрь. — Побирушек сегодня не пуск…

Он поперхнулся, когда в руке темнокожего гостя блеснула золотая монета, и сделал попытку стать маленьким и незаметным.

— Добро пожаловать, — ожил за стойкой хозяин заведения, и его взгляд пообещал вышибале кое-какие неприятности. — Проходите, ха-ха… Мы всегда рады видеть новых существ, ха-ха…

Под смешки и шуточки арот проводили в отдельную комнату, а вскоре принесли и ужин. Покончив с ним, шаман отдал тарелки слуге, а сам запер засов и уселся на кровати, поджав под себя ноги.

Дыхание его сделалось размеренным и ровным, как у спящего, но глаза остались открытыми.

Он не собирался спать, он надеялся дождаться знака от бога.

Примерно в лиге от порта Цантира находится крохотный островок. Песчаный и низменный, лишенный даже травы, он не интересен никому, кроме морских птиц. Лишь камни, серые и угрюмые, заляпанные белым пометом крачек и бакланов, украшают его плоский лик.

Моряки с проходящих мимо кораблей редко удостаивают безымянный клочок земли даже взглядом.

Может быть, и зря.

Посмотри кто на остров внимательно, он бы заметил, что камни имеют странно правильную форму и лежат так, что образуют квадрат. А в его центре расположился самый большой, чьи гладкие бока источены сотнями канавок и покрыты пятнами, напоминающими засохшую кровь.

Когда-то, очень давно, еще до Падения Небес, здесь приносили жертвы.

Кому — неизвестно, ведь даже имена тех богов, что правили тогда Вейхорном, оказались забыты.

Остались лишь призраки и тени.

И поэтому когда однажды в ночной темноте вода рядом с островком забурлила и из нее явилось нечто, камни, некогда бывшие частью храма, вспомнили. Вспыхнуло над ними серебристое свечение, вознеслись сотканные из света стены и своды, колонна багрового огня поднялась над алтарем.

Бог с телом кузнечика и головой каракатицы вошел в святилище одного из родичей.

В тот же миг сияние погасло, словно его утянуло в песок. Остались только камни, серые и безгласные, да волны, осторожно лижущие песчаные берега. И еще белый блик, непонятно откуда взявшийся на воде. Если взглянуть сверху, его можно было принять за искаженное гневом лицо.

Тот, кто восстал от векового сна в мертвом городе, сегодня потерял след.

Смертный, в чьих руках была Сила, способная вернуть бывшему хозяину Вейхорна настоящую жизнь, словно пропал вовсе. Осталось только эхо его шагов, слишком слабое, чтобы идти на него.

Мертвый Бог давно забыл, что такое огорчаться и испытывать разочарование.

Его вело бешеное, неистовое желание, не знающее сомнений и колебаний.

Поэтому он не начал гневаться, а стал искать место, где можно будет подождать, пока смертный вновь не проявит себя.

И довольно быстро нашел.

Светлый блик полежал на волнах, кривясь и раскачиваясь, а с приближением рассвета и вовсе пропал. Рыбаки, чьи баркасы проходили мимо островка под первыми лучами солнца, не заметили ничего необычного.

Глава 15

Удар в небо

Свечи затрещали, вонючий дым потек от жаровен.

Хельга закашлялась, а Юрьян скорчил такую рожу, что ею вполне можно было пугать детей.

— Идите вон туда, — Рик указал на западный треугольник внутри магического чертежа. — Аккуратно, вдоль стенки, чтобы ничего не стереть. Отсутствие черточки в одном из символов может стоить жизни нам всем. Я встану рядом. А вы, — он поглядел на Олена и Харальда, — топайте в центр. Я оставил проход…

От северного края рисунка к его центру шла узкая дорожка свободного пола. Ее пересекали внутренние круги и несколько линий, но их вполне можно было переступить.

— Что дальше? — Сердце Рендалла колотилось как бешеное, губы пересыхали, хотелось, чтобы все закончилось как можно быстрее.

Харальд выглядел спокойным, Хельга — мрачной, Юрьян — оживленным.

— Дальше вам нужно стоять спокойно и не дергаться. — Уттарн сердито оскалился: — Тебе, мохнатый, нужно особое приглашение?

Поджавший хвост Рыжий шмыгнул внутрь многоугольника, где уже стояли два человека.

— Вперед! — Рик поднял лапы и закрыл глаза.

Пламя свечей стало багровым, дым от жаровен перестал расползаться в стороны. Обрел вид серых колонн, подпирающих потолок. А по линиям и кругам рисунка забегали белые и желтые искры. Одна взлетела вверх, ударила Олена в щеку. Он вздрогнул, ощутив жжение.

— Тихо, — проговорил уттарн. — Спокойно…

Искры забегали быстрее, круги из черных сделались огненными, а ломаные линии стали напоминать молнии. Рыжий сжался в мохнатый комок у самых ног Олена, впервые за долгое время оцилан выглядел по-настоящему напуганным.

— Теперь я сниму Плетения Тьмы, — сказал Рик, — первым — большое, а за ним — малое. Так, за дело.

Вернулось давно забытое, казалось бы, удушье. Грудь Рендалла сдавило, перед глазами потемнело. Он ощутил, что теряет равновесие, и до крови укусил себя за губу. Это помогло, дурнота отступила, а вскоре вернулась и возможность нормально дышать. С плеч словно упала невидимая тяжесть.

— Сейчас нас увидят, — пробормотал Харальд, глядя вверх, на покрытый копотью потолок. — Ты бы приготовился…

Второе удушье, на этот раз более короткое, и Олен почувствовал себя голым. Даже вздрогнул от холодного дуновения в спину, с трудом удержался от того, чтобы поглядеть назад.

— Не трогай меч, — сурово проговорил уттарн, когда Рендалл взялся за эфес. — Если кто-то из них прорвется внутрь круга, все пойдет прахом.

Чужие взгляды ударили со всех сторон, точно копья из расплавленного металла. Сердце Пламени начало светиться, от него заструился опаловый туман.

— Утихомирь его! — прорычал Рик.

— Я пытаюсь! — Олен постарался успокоиться, подумал, что рядом нет никакой опасности, никто ему не угрожает. Сердце вроде бы стало колотиться пореже, дыхание сделалось не таким частым.

Туман исчез, Сердце Пламени опять стало толстым кольцом из красного металла.

Чудовищной силы удар обрушился на дом сверху. Треснуло, загрохотало, по стенам побежали трещины. Одна из них обрушилась, погребая под обломками старую мебель, камни покатились по полу. Из конюшни, где остались лошади, донеслось испуганное ржание.

— Не дергайтесь! — завопил Рик так, что перекрыл чудовищный грохот.

Куски каменной кладки полетели и покатились в сторону магического круга. Но все остановились на его границе. Те, что были в воздухе, рухнули и замерли. Взвилась пыль, сквозь ее облака свечи стали казаться тусклыми злыми глазами, сияние рисунка померкло.

Новый удар, и потолок отбросило в сторону.

Олен увидел темное небо, покрытое редкими облаками, разноцветные звезды и на их фоне — громадную фигуру с двумя головами.

— Первый. — Ненависть прозвучала в голосе Харальда, давняя и крепкая, как выдержанное вино. — Хиторх…

У Стража Проливов помимо двух голов имелась чуть ли не дюжина рук. Они торчали по бокам округлого туловища и беспокойно шевелились. В некоторых были разные инструменты — топор, лопата, шило, еще что-то, что Рендалл не разглядел или не узнал.

Брюхо размером с холм поддерживал искусно вышитый пояс.

— Мое! — заревел титан так, что эхо отдалось от самого горизонта, и обрушил громадную ладонь.

Так человек прихлопывает комара.

Олен невольно присел, сжал зубы. Услышал вскрик Юрьяна, сердитое шипение Рыжего. Но ручища, способная поднимать корабли, замерла над самыми их головами, не дойдя какой-то сажени. А уттарн рассмеялся счастливо, пусть даже немного безумно, и воскликнул:

— Оно работает! Мое заклинание! Да!

Свечи, несмотря ни на что, не погасли. А линии чертежа загорелись еще ярче, только вместо белого света в них теперь пульсировал зеленый.

«Как кровь в жилах у человека», — подумал Рендалл.

— Хррр… — донеслось сверху, закрывавшая обзор ладонь убралась, и вновь стал виден хозяин Цантира.

Он выглядел озадаченным, на обоих лицах красовалось недоумение.

Бог нагнулся, засветились короны на его головах, составленные из перьев, белых, синих и зеленых.

— Ну у него и взгляд, — сказал Юрьян, и голос Шустрого почти не дрожал. — Словно игла толщиной с бревно…

— Ты еще в штаны не наложил? — спросил Харальд.

Ответить скальд не успел — титан нанес второй удар. Волна воздуха, напоенного запахом моря, обрушилась сверху. Вспышка сине-зеленого света ослепила Олена, и он вскинул руку, защищая глаза.

— Еще! Еще! Колоти! — донесся крик Рика. — Чем больше ты бьешь, тем больше твоей силы я забираю!

Уттарн выглядел жутковато. Волосы на его голове стояли дыбом, глаза пылали, как и кончики когтей на передних лапах. Вокруг головы клубилось облако дыма, а за спиной виднелось что-то похожее на плащ, сотканный из абсолютной, совершенно непроглядной темноты.

Взглянув на него, Олен вспомнил Харугота из Лексгольма и схватку в тронном зале Золотого замка.

— А где остальные? — спросил Харальд, с презрением глядя на нависшего над ними титана. — Что-то хозяева Вейхорна медленно думают.

Рендалл чувствовал внимание других богов, ощущал, что они встревожены и даже разозлены.

— Ничего, появятся, — сказал Юрьян и удивленно воскликнул: — Эй, ты куда?

Олен повернулся на шум и увидел, что Хельга пытается выйти из треугольника, а скальд — ее удержать.

— Стой, безумная! — завопил Рик, но лиафри вытащила кинжал и ударила сиаи снизу вверх, под подбородок.

Острейшее лезвие с хрустом пропороло плоть, и глаза Шустрого погасли. Юрьян, любитель женщин, выпивки и стихов, раздолбай и непоседа, рухнул на пол. Мертвым. И кровь ручейками потекла по мраморным плиткам, грозя нарушить целостность рисунка, ближе и ближе подбираясь к одной из линий.

Олен почувствовал, что ему врезали бревном между глаз, на миг почудилось, что попал в жуткий сон.

— Нет… — только и смог прошептать он. — Как же так… Хельга, но почему?..

Лиафри, лицо которой было спокойным и решительным, а глаза лихорадочно блестели, сделала шаг. Харальд повернулся, что-то сверкнуло в его руках, и клинок, не предназначенный для метания, отправился в стремительный полет. Вонзился девушке в бок, чуть ниже сердца.

Хлынула кровь, Хельга пошатнулась.

— Нет… — повторил Олен, испытывая невероятно сильное желание ущипнуть себя и проснуться.

Его спутники, друзья, убивают друг друга, а он…

— Сдохни! — прорычал Харальд. — Я давно знал, что с тобой не все ладно!

— Не мне, так никому, — прошептала лиафри, горящий взгляд ее остановился на Рендалле. — Приди же, господин мой…

Пальцы ее левой руки разжались, из них вывалился комок серовато-бурой земли.

— Нет! — прокричал Рик. — Немедленно уберите это!

Олен не слышал его, он во все глаза смотрел на медленно оседающую Хельгу, на ее бледнеющее лицо. В душе уроженца Заячьего Скока кипело ядовитое варево из горечи и боли. Сердце билось редко и глухо, а сил хватало только на то, чтобы стоять прямо и не падать.

Вперед метнулся Рыжий. Почти не касаясь пола и перескакивая через горящие круги, он подскочил к комочку земли и наподдал его лапой. Тот выкатился за пределы магического рисунка, а мгновением позже начал расти, надуваться, как большой серый пузырь.

Уттарн застонал сквозь сжатые зубы, лапы его задрожали.

— Олен, очнись! — крикнул Харальд прямо в ухо Рендаллу. — Она давно хотела нас предать! Не стоит ее жалеть!

— Стоит… — тихо прошептал уроженец Заячьего Скока. Оцепенение прошло, осталась только боль в сердце, саднящая, точно засевшая очень глубоко заноза. — Стоит…

Пузырь цвета пыли лопнул, из него поднялся к небесам двутелый великан. Качнулись ветвистые оленьи рога на бородатых головах, сверкнул топор в одной из рук, четыре ноги переступили, сокрушая здания на соседних улицах. Донеслись испуганные крики.

Теперь два титана возвышались над Цантиром, и вряд ли кто-то взялся бы определить, какой из них больше.

— У первого было две головы, а у этого — всего по два, — недружелюбно сказал Харальд. — Кто это такой?

— Лошф, Царь Земель, покровитель народа лиафри, — ответил Рик сквозь крепко сжатые зубы. — Она вызвала его через кусочек священной почвы. А тот взяла в храме, куда и ходила сегодня…

Настала очередь Олена скрипеть зубами. Ведь именно он настоял на том, чтобы отпустить Хельгу в город. Если бы он тогда запретил, девушка осталась тут, с ними…

— На его визит я, честно говоря, не рассчитывал, — проговорил уттарн мрачно. — Ладно, посмотрим, что будет…

Хиторх отреагировал на появление соперника бешеным ревом. Перья в коронах на его головах затрепетали. Замахнувшись, Страж Проливов нанес удар несколькими руками. Но Лошф отбил его играючи, а огромный топор метнулся к земле, прямо туда, где внутри магического круга замерли двое людей.

От звона Олен едва не оглох, лезвие размером с парус большого корабля отлетело в сторону.

— Пока держимся, — сказал Рик, плащ из Тьмы за его спиной трясся и колыхался. — Все идет как надо…

Огонь, что напитывал круги, из изумрудного стал желто-зеленым, значки вокруг многоугольника запульсировали белым пламенем.