— Невежливо вступать в чужой город всем войском, — сказал он громко. — Далее со мной поедут советники, — Андиро Се-о, которому ушибленный копчик мешал сидеть в седле, тяжко вздохнул, — двое тысячников и десять воинов охраны. Остальным ждать меня тут.

— Да простит меня повелитель, — заговорил старейший из тысячников, — но это неразумно. Вдруг там…

— У тех, кто владеет сейчас Безарионом, и без нас проблем хватает, — оборвал его Ан-чи. — Ждите здесь.

Старый воин нахмурился, но покорно склонил голову.

За воротами обнаружилась большая площадь, совершенно пустая, и уходящие от нее улицы. Гномы двинулись по той, что вела прямо на запад, и через две сотни шагов наткнулись на мертвое страшилище, чья разрубленная туша погребла под собой четыре дома.

Тут суетились люди, слышались крики и причитания.

— Горестный день для Безариона, — сказал Ан-чи. — Кажется мне, что такого он не видал никогда.

Горожане, несмотря на постигшее их горе, поглядывали на чужаков с удивлением и страхом. Но за оружие никто не хватался, звать стражу не спешил — местным, скорее всего, было просто не до того. Они разбирали завалы, скрипели телеги с бочками, направляясь от Дейна туда, где полыхали пожары.

Гномы во главе с Ан-чи миновали очень длинную улицу, и оказались на площади.

— Готов прозакладывать все, что угодно, но это сделали не сегодня, — негромко сказал Андиро Се-о, разглядывая изрытую колдобинами мостовую и яму, такую черную, точно отвесные стенки вымазали углем. — А это откуда взялось?

Окружавшие площадь дома превратились в груды камней, из которых торчали изломанные обгорелые балки. Те, что стояли дальше, осели, лишились окон и крыш. Выглядело все так, словно тут, в самом центре величайшего города людей, взорвалось нечто огромное.

По развалинам лазили люди, деловито растаскивали обломки, грузили на телеги.

— Здесь все пропитано мерзейшей мощью… — голос Третьего Мага дрожал, как и он сам, но не от страха, а от возбуждения. — Тут была битва, которую мы ощутили вчера. В ней сошлись великие силы…

— Вовремя мы прибыли в Безарион, — невесело усмехнулся Ан-чи. — Если и дальше так пойдет, то вскоре все эти великие, величайшие и самые величайшие силы оставят от города пепелище.

— Ладно, если пепелище, — Третий Маг печально вздохнул. — А что если глубокий морской залив?

Они поехали дальше.

Выбрались к мостику через ручей, открылся холм, на вершине которого разместился Золотой замок. Простучали по доскам моста копыта, и дорога пошла вверх. Тут Андиро Се-о разглядел, что ворота цитадели открыты, и что около них вроде бы стоят стражники.

— Похоже, нас готовы встретить, — проговорил Третий Маг, и из ворот на самом деле вышли около дюжины воинов.

Один, шагавший впереди остальных, привлек взгляд Андиро Се-о.

Это был человек, не особенно высокий и мощный, скорее даже хрупкий на вид, довольно молодой. Светлые волосы до плеч, глаза цвета ранней листвы, кольчуга, длинный меч на поясе. И что-то странное то ли во взгляде, то ли в выражении лица…

Бывший правитель белых гномов краем глаза заметил, как вздрогнул Третий Маг, и подумал, что не ему одному зеленоглазый показался странным.

— Стойте! — сказал человек, поднимая руку. — Кто вы такие, и что ищете здесь, в Золотом замке?

Ан-чи слегка придержал лошадь, за ним остановились все. Андиро Се-о поймал брошенный через плечо взгляд хозяина Яшмового Трона, поспешно кивнул и двинулся вперед.

Не к лицу правителю разговаривать с привратником, сколь бы знатен он ни был.

— Приветствуем хозяев Безариона, — начал Андиро Се-о, — желаем им процветания и побед. Доблестный Ан-чи, владыка белых гномов, прибыл с визитом, чтобы поговорить о многих важных вещах.

Зеленоглазый нахмурился, воины за его спиной, по виду — обычные стражники, принялись нервно шептаться.

— Белые гномы? — удивленно спросил человек. — Никогда не слышал о таких, хотя это ничего не значит…

Один из тысячников удивленно кашлянул, сам Андиро Се-о с трудом сохранил невозмутимо-вежливое выражение лица. Чтобы кто-то в Алионе не знал об обитателях долины Лоцзы… как такое возможно? Из какого дремучего угла вылез это тип, и что он тут делает?

Зеленоглазый повернулся к открытым воротам:

— Где там канцлер? Ари Налн! Ты должен разбираться в этих делах…

Из ворот появился еще один человек, высокий и стройный, в роскошной одежде и тоже с мечом у пояса. Он улыбнулся так, что Андиро Се-о понял — недоразумение сейчас будет устранено, и заговорил:

— Его императорское величество правитель Безариона и земель империи Олен Рендалл рад видеть у себя в гостях повелителя белых гномов и хозяина Яшмового трона Ан-чи. Прошу следовать за мной, скромным канцлером империи Редером ари Налном.

«Олен Рендалл? — подумал Андиро Се-о. — Кто это такой? Откуда он взялся и куда исчез Харугот? Вчера консул был сильнейшим правителем Алиона, а сегодня его вообще нет! Как такое могло случиться?»

Зеленоглазый отступил в сторону, давая дорогу, и его маневр повторили стражники.

Ан-чи слегка тряхнул поводьями и двинулся вперед, свита направилась следом. Проезжая мимо зеленоглазого, Андиро Се-о ощутил холодный, ощупывающий взгляд и неожиданно понял, что до дрожи в коленях боится этого олдага, несмотря на охранников за спиной.

Во дворе замка к всадникам поспешили слуги, помогли покинуть седла и приняли поводья.

— Поскольку в крепости его императорского величества гостям ничего не может угрожать, — сказал Редер ари Налн, — стражу лучше оставить здесь. Если беседа затянется, воины будут накормлены и им найдут место для отдыха.

— Хорошо, — без раздумий согласился Ан-чи, затем повернулся к одному из тысячников и перешел на язык белых гномов: — Ренхаро, останешься с ними и проследишь, чтобы все было в порядке.

— Да, повелитель.

Канцлер повел гостей к входу в центральную башню. Его охраняли такие же недотепы-стражники в старых кольчугах. Гвардия консула, носившая черные плащи, сгинула, похоже, вместе с ним.

Андиро Се-о старался особенно не глазеть по сторонам, но все же отметил, что замок построен добротно и что тут потрудились их западные сородичи. Не зря же тот Древний, что навалился на сложенную из оборита стену, не смог причинить ей никакого вреда.

Гости поднялись по широкой лестнице, устланной алым ковром, вошли в высокие двери.

Зал был велик, большую часть правой стены занимали окна. Поддерживавшие потолок полуколонны были стройны, как деревья, пол покрывали плитки мрамора, а в центре помещения стоял большой трон. Престол охраняли статуэтки четырех золотых драконов, а в обруче вделанной в спинку короны горели три огромных рубина.

— О, Хозяин Недр… — прошептал Третий Маг, и Андиро Се-о всмотрелся в человека, который сидел на троне.

Он был молод и казался уставшим. В русых волосах блестела седина, глаза смотрели мрачно. На пальце небрежно положенной на подлокотник руки блестел перстень из алого металла, а на коленях лежал меч в коричневых кожаных ножнах, виднелся шарик противовеса.

Обычный вроде бы пвартер, заурядное кольцо, но почему то и другое притягивает взгляд?

Андиро Се-о не был магом, но он был гномом, и, как всякий представитель своего народа, хорошо чувствовал силу вещей, особенно таких, которые чем-то выделяются на общем фоне. И сейчас он чуял, что видит нечто редкостное, вот только понять не мог, что именно.

Третий Маг, похоже, вовсе онемел от удивления.

Около трона стояли несколько роданов — рыжий юноша, девушка с примесью эльфийской крови, настоящий сельтаро с не раз ломаным носом, и еще кто-то странный — мохнатый, мощный, похожий на льва, выучившегося ходить на задних лапах. Вот только в сапфировых глазах виднелся совсем не звериный разум.

— Приветствую владыку людей, — сказал Ан-чи, единственный среди гостей, сохранивший самообладание.

Сломанная рука причиняла Ларину фа-Тарину больше неудобства, чем боли.

Лекарь сделал все, что в его силах, но мгновенно залечить повреждение мог разве что Господин. Однако ему было не до того. Едва справились с гномом, как в тела начали возвращаться остальные. Лежавшие на полу роданы задергались, точно от невыносимой боли.

Фа-Тарин с изумлением увидел, как лицо одного из них покрывается ожогами.

— Что происходит? — спросил он, забыв о почтительности и страхе перед Тринадцатым.

— Все идет как надо… — прохрипел тот, совершенно безумными глазами всматриваясь куда-то вверх, сквозь крышу шатра. — Мы побеждаем…

Вокруг Господина клубилась багровая дымка, в ней мелькали тени, слишком размытые, чтобы их можно было опознать. Растекалась в стороны, по полу, и роданы переставали биться, успокаивались.

Тысячники и сотники начали открывать глаза, взгляды их были испуганными и безумными.

— Вон отсюда! — рявкнул Тринадцатый на фа-Тарина. — Не до тебя!

Гном вылетел из шатра, точно выбитое донышко бочки с пивом. Едва отскочил в сторону, как внутрь устремились служители Господина, потрясая жезлами и бормоча что-то невнятное.

— Кровь глубин, — пробормотал фа-Тарин, и зашагал к своей тысяче.

Светлое пятно солнца за облаками стояло высоко. В лагере все было спокойно — воины, пользуясь неожиданной возможностью, отдыхали. Изредка раздавался смех, иногда вжикал точильный камень, которым водили по лезвию меча.

— Докладываю, — встретил тысячника у палатки Наллиен тал-Долланд. — Все в полном порядке, происшествий нет.

Фа-Тарин перехватил взгляд альтаро, направленный на руку гнома, и подумал, что сотнику наверняка хочется узнать, что происходило в шатре Господина и каким образом тысячник заработал перелом.

— Очень хорошо, — сказал он. — Хотя какие тут могут быть происшествия — кто-то заспится до смерти?

Тал-Долланд хмуро улыбнулся.

У шатра Тринадцатого тем временем кипели события. Одного за другим выносили роданов, то ли мертвых, то ли раненых, бегали служители, раздавались сердитые крики. От того места, где стояла палатка фа-Тарина, все было хорошо видно и слышно, он даже мог разобрать отдельные слова.

— Что-то не так? — осторожно спросил тал-Долланд.

— Сам не знаю, — ответил гном, решив, что сейчас можно не кривить душой.

От ало-черного шатра тем временем расползалась тревога. Лагерь просыпался, воины вскакивали на ноги, вытягивали шеи, пытаясь разглядеть, что же там творится. Стреноженные лошади беспокоились, нервно дергали хвостами, зато «союзники» на опушке леса стояли, точно статуи, хотя обычно все время находились в движении.

Наконец, полог откинулся, и наружу вышел Господин.

— Братья, слушайте меня! — мощный голос полетел над лагерем, вынудил затихнуть разговоры. — Мы только что одержали славную победу! В неимоверной злобе враги нанесли нам кое-какой урон, пострадали тысячники и сотники! Но их раны получены не зря!

Он говорил еще что-то, столь же высокопарное, но фа-Тарин его уже не слушал. Он вспоминал собственные ощущения в теле «скакуна», ответный удар из Золотого замка, и думал, что ранее Тринадцатый не врал так нагло тем, кто верит в него. Или врал, а они не замечали?

Затем Господин отдал приказ собираться и выступать, и лагерь забурлил, точно охваченный пожаром муравейник. От его шатра пришел Сахти Носатый, с царапинами на перекошенном лице и таким ужасом в глазах, что ни у кого не хватило духу задавать ему вопросы.

— Идем на Безарион, — сказал фа-Тарин сотникам. — Надеюсь, что там нам дадут отдохнуть по-настоящему.

Ни одно войско, даже поддержанное горячей верой в предводителя, не в состоянии пройти тысячи миль. Износится одежда, прохудятся сапоги, усталость набьет мускулы опилками, а голову — туманом, и даже вера притупится и ослабеет, из яростно бьющего ключа станет мелким болотцем.

Но Тринадцатый про это, похоже, забыл.

Подобно громадному чудовищу рать выползла на дорогу и двинулась на юго-восток. Тысяча фа-Тарина оказалась в середине колонны.

Ехать верхом гному было тяжело, каждый шаг лошади отдавался екающей болью в сломанной руке. Что-то вздрагивало и хрустело внутри, будто сердце с желудком затеяли драку. По спине тек холодный пот, голова время от времени начинала кружиться, и тогда фа-Тарину казалось, что у него вновь четыре руки и крылья.

Он думал, что это незаметно со стороны, но догнавший командира тал-Долланд тихо спросил:

— Может быть, лекаря? Или в обоз?

— Что, не терпится встать над тысячей? — сквозь сжатые зубы проговорил тысячник. — Потерпи немного. И не думаю, что на прыгающей по колдобинам телеге мне будет намного лучше.

Эльф покачал головой и приотстал.

Через некоторое время фа-Тарин приспособился, и ему стало лучше. Дурнота и боль отступили, он вновь мог нормально соображать. Заметил, что вверху, в облаках, опять кружат крылатые тени «союзников». Пересчитал их и понял, что из налета на Безарион вернулось меньше половины. В числе прочих сгинул и тот, в голове которого побывал уроженец Серых гор.

И Тринадцатый объявил о победе?

Двигались до самого вечера, а на ночлег встали в полной темноте на берегу крохотной речушки с мутной водой. Фа-Тарин нашел силы на то, чтобы обойти посты, проверить, как расположились воины. Направляясь к своей палатке, он столкнулся в Ворт-Ласом.

— А, привет… — сказал тот. — Чего бродишь во тьме?

— Думаю, по той же причине, что и ты, — мрачно ответил гном.

К ночи рука вновь разболелась, по телу разлилась слабость, и он мечтал лишь о том, как бы лечь.

— Вот и не угадал, — гоблин придвинулся вплотную, глаза его во мраке блеснули. — Ты ведь тоже был сегодня с утра в шатре Господина? Был, я знаю. Тогда слушай. Я тут походил по лагерю…

Сначала фа-Тарин слушал без интереса, но потом забыл о собственной сломанной руке. Вздрогнул, узнав, что два тысячника и сотник после утреннего ритуала погибли, еще пятеро пострадали так, что не смогли вернуться к своим обязанностям, а двое — сошли с ума.

— Я еще дешево отделался, — пробормотал гном. — Но что он творит, что творит? Видимо, в Безарионе нашелся кто-то, способный противостоять Господину. Значит, надо остановиться, подтянуть свежие силы, разведать, что да как… А так нас просто может не хватить, даже с этими… — он мотнул головой в ту сторону, где прятались за завесой тьмы «союзники».

— Победы кружат голову не только роданам, но и богам. — Ворт-Лас неожиданно стал очень серьезным. — А Господин одолел не кого-нибудь, а самого Волка Бездны. Подозреваю, нас ждут тяжелые времена.

— Похоже, — вздохнул фа-Тарин. — И все, что нам остается — это молиться и верить, что Господин найдет путь к победе.

Они кивнули друг другу и разошлись.

Наутро войско опять пустилось в путь. Продвигаться вперед приходилось под непрерывным дождем, и это само по себе было неприятно, а уж когда из туч вместо воды потекло нечто красное, похожее на кровь, среди ратников начался ропот. Тринадцатый поднялся в небо, там замелькали белые молнии. Облака разошлись, на сырую землю посмотрело какое-то тусклое солнце.

Но стоило Господину вернуться на землю, как серая хмарь сомкнулась, и заморосило опять.

— Все имеют пределы сил… — пробормотал фа-Тарин так тихо, чтобы его никто не услышал.

Рука у него болела так же, как и вчера, но дурнота, к счастью, не возвращалась.

Следующие несколько дней прошли в беспрерывном марше через опустевшие села и города. Отряды фуражиров уходили в стороны, но чаще всего возвращались с пустыми руками. Жители Эньяна прятались, забирая все, что могли увезти на телегах, и никто из местных таристеров не перешел на сторону Господина.

Ходили слухи, что один из разъездов наткнулся на отряд разведчиков-альтаро, хотя фа-Тарин этому не особенно верил. И это несмотря на чьи-то взгляды, которые он ощущал порой. В солдатские котлы шли последние припасы, лошадей кормили соломой и едва вылезшей из земли травой.

Тринадцатый гнал войско вперед, норовя как можно быстрее пройти Эньян и добраться до Золотого государства, где найдется и провиант, и фураж, и враг, с которым нужно скрестить мечи.

Рука фа-Тарина понемногу срасталась, хотя пользоваться ей он пока не мог. Поправлялись и его товарищи по несчастью, те, кто пострадал после налета на Безарион. Но те, что повредились рассудком, в себя так и не приходили, и их везли в обозе, на особой телеге.

«Союзники» с каждым днем становились все более беспокойными, в звуках, которые они издавали, прибавлялось ярости. Фа-Тарин думал, что чудовища просто соскучились по убийствам, по крови роданов, и со страхом поглядывал на уродливых исполинов.

Что, если Тринадцатый решит задобрить их, пожертвовав частью тех, кто верит в него?

На пятый день войско Господина вышло к границе Золотого государства, что проходила по небольшой реке. Авангард из нескольких сотен всадников промчался по мосту и захватил пограничную заставу, над которой вился черно-золотой флаг. А еще через десяток миль показался замок, не брошенный, в отличие от цитаделей Эньяна, с закрытыми воротами.

— Ну вот, хотя бы подеремся, — заметил фа-Тарин, рассматривая цитадель, отмечая ее высокие башни и мощные стены, а также крутые склоны холма, на котором и стояло укрепление.

— Ой, вряд ли, — тал-Долланд с сомнением покачал головой. — Кажется мне, что Господин пустит в дело «союзников».

— Да, наверное, — согласился гном.

Трубы передали сигнал «стоять», армия послушно остановилась. Ходившие по земле чудовища, тяжело переваливаясь, полезли вверх по склону, летучие разразились торжествующим ревом.

Со стен начали пускать стрелы, земля под одним из «союзников» раскололась, точно распахнула черный жадный рот. Зарычавшая тварь провалилась по пояс, словно родан в болото, уперлась ручищами, пытаясь выбраться, но из ямы ударил багровый пламень, охватил исполинскую фигуру целиком.

— А у них там маг есть, — заметил фа-Тарин совершенно равнодушно, — и, судя по всему, не самый слабый…

— Только это не поможет, — так же спокойно отозвался командир первой сотни.

Охваченное огнем чудовище осталось лежать, точно груда дымящегося угля, но прочие добрались до стен. Лапы, клыки и щупальца вонзились в прочную кладку и принялись разрушать ее. В стороны полетели огромные куски. Четыре летающих твари атаковали донжон, и тот скрылся в клубах дыма.

Там что-то сверкнуло, фа-Тарин ощутил мягкий толчок колдовской силы, и замок начал разваливаться. Осела одна из башен, другая покосилась, по склонам холма поползли трещины.

— Маг погиб, — сказал фа-Тарин, — но свою смертную силу он обратил в заклинание. Пойди мы на штурм этого замка, потеряли бы многих. Наверное, нужно радоваться, что мы этого избежали, но я почему-то не хочу.

Воины его тысячи наблюдали за атакой совершенно безучастно, словно она их ничуть не касалась. Никто не кричал, не подбадривал своих, поскольку чудовища-союзники так и не стали своими для армии Господина. Никто не смог привыкнуть к таким соратникам.

Дым рассеялся, стали видны обвалившиеся стены и черный, закопченный огрызок донжона.

— Вот и все, — гном покачал головой. — И вся драка. Надеюсь, у этих здоровенных уродов хватило ума не рушить подвалы? В таком замке припасов может быть на полгода осады.

В небо взмыл один из «союзников», тот самый «сом» с крыльями, в свое время ведший переговоры с Тринадцатым. За ним показались другие, полезли из развалин, как тараканы из старого погреба.