— И что им неймётся? — пробормотала Зельда себе под нос, подумав, что за месяц это уже второй ястанский аэростат, сбитый городской ПВО у нее на глазах.

Правда предыдущий был поменьше размером, да и двигался не так быстро. Точнее он неспешно плыл по небу, выпуская струйки черного дыма, пока в один момент не превратился клубок огня, который с гулом грохнулся на окраине города. Этот же был слишком уж большой и падал необычайно быстро, но кто этих ястанцев знает, может, какая-нибудь новая модель. Женщина покачала головой.

Ястанцы упорно продолжали использовать в своих аэростатах горючий газ, и прицельное попадание в незащищённую отражателями область подъемного баллона превращало летательный аппарат в шар огня. Об этой проблеме ястанских боевых аэростатов ей рассказывал еще Серг, утверждая, что они без особого труда разгромят их воздушный флот. Возможно, так оно и случилось бы… возможно, если бы не геранцы. Увы, но в прошедшей войне Руссарии пришлось бросить весь свой воздушный флот на борьбу с геранскими аэростатами, а те, что остались у местных вояк, даже в воздух поднять было некому. Слава богу, наземные батареи ПВО заставляли наглецов держаться подальше от городов, и все же время от времени вражеские аэронавты пытались прощупать оборону городов на прочность. Зачем им это надо, Зельда не знала, да и не хотела забивать голову подобными глупостями. Это пусть молодые соседки, сидя на лавочке, обсуждают последние новости, да, читая городскую газету, рассуждают о внешней политике с умным видом, а вся ее политика ограничивалась небольшим огородом, сараем да рынком. И вообще, Зельда считала, что не женское это дело совать свой нос в подобные дела, пусть этими вопросами столичные чины занимаются, а бабское дело оно маленькое: детишек нарожать, воспитать их да за мужем и порядком в доме следить. Вот еще бы войны больше не было.

Женщина вздохнула, подумав, что все эти мысли о политике лезут молодым девушкам от недостатка мужиков, иначе те давно бы уже повыскакивали замуж и не забивали себе мозги подобными глупостями. Бросив последний взгляд в небо, по которому расползалась темная дымная полоса, оставленная упавшим аэростатом, она с удивлением заметила похожий на огромный зонтик странный оранжевый предмет, который медленно опускался в сторону леса. Пожав плечами, женщина пришпорила лошадь, думая, что надо поторапливаться, ибо солнце уже вовсю стремилось к краю горизонта.

* * *

Внутри шлюпки было темно и жарко. К счастью, температура постепенно падала, но, несмотря на все усилия Сергея, обзорные мониторы оставались темными и о положении спускаемого аппарата в пространстве можно было только догадываться. К тому же, если судить по ощущениям, шлюпка, скорее всего, уже преодолела верхние слои атмосферы и теперь неслась к земле. Утешал лишь факт, что тормозные двигатели все же работали и пытались затормозить корабль, о чем можно было судить по то и дело наваливающейся перегрузке. Меж тем возникла другая проблема. В кабине отчетливо ощущался едкий запах горелого пластика, который с каждой минутой становился все сильнее и сильнее, заставляя глаза Сергея слезиться, а его самого то и дело заходиться в приступе непроизвольного кашля. Дело явно принимало дурной оборот.

Во-первых, было неизвестно, как глубоко в атмосферу планеты вошла шлюпка, а значит, попытка воспользоваться катапультой могла окончиться для него плачевно, так как спасательного комбинезона с гермошлемом Сергей здесь не обнаружил. Во-вторых, судя по тому, что тормозные двигатели все еще продолжали свои упорные попытки замедлить падение корабля, тот по какой-то причине все еще не мог перейти в нормальный полет. Это означало как минимум жесткую посадку, если, конечно, автоматика шлюпки вообще сможет ее нормально посадить, в чем Сергей с каждой минутой сомневался все больше и больше. Словно подтверждая его мысли, по корпусу корабля пробежала странная дрожь, затем что-то громко грохнуло, заставив Ратного непроизвольно втянуть голову в плечи и мысленно выругаться. Больше медлить было нельзя, нужно было рисковать.

Молодой человек судорожно ухватился за рычаг катапультирования, расположенный сбоку кресла, и резко рванул его вверх, но тот не сдвинулся с места. Еще рывок — тот же результат. Запах гари стал просто невыносимым, и Сергей зашелся в новом приступе кашля, почувствовав, как его охватывает дикая паника. Он еще пару раз дернул рычаг на себя и неожиданно почувствовал странную пустоту в груди, словно при спуске в скоростном лифте. По спине побежали холодные мурашки дурного предчувствия.

«Так, спокойно. Рычажок предохранителя вниз, рукоять вверх до щелчка, повернуть по часовой и еще раз резко вверх…»

С глухим хлопком часть обшивки шлюпки отлетела в сторону, а кресло с пассажиром рванулось вверх и, кувыркнувшись, устремилось вниз к неожиданно близкой земле, чтобы уже через мгновение закачаться под развернувшимся над ним оранжевым куполом. Сергей этого уже не видел, он безвольно обвис в кресле, потеряв сознание от бешеной перегрузки, гранитной плитой обрушившейся на его тело.

* * *

Зельда остановила повозку и несколько минут непонимающе смотрела на огромный кусок оранжевой материи, запутавшийся в ветвях низкорослых деревьев, растущих вдоль дороги. Судя по внешнему виду, материя была вполне добротная, и женщине было непонятно, кому понадобилось ее выбрасывать, да еще развешивать на дереве. В результате она предположила, что, скорее всего, эта ткань как-то была связана с разбившимся аэростатом. Огромный оранжевый «зонтик», появившийся после пролета горящего аппарата, опускался как раз в этом направлении. Что это могло быть, женщина не знала, и это ее несколько пугало, но такое количество добротной ткани, бесхозно валяющейся в лесу, не могло оставить ее равнодушной. Локот [Локот — мера длины, равная примерно 90 см.] тканого полотна, причем не очень хорошего качества, в городе стоил почти полтора злотена, и это было очень дорого. За такую цену можно было купить молодую курочку-несушку или гусенка, а здесь на ветвях покоился не один десяток локотов прекрасного материала.

Конечно, цвет очень странный, но и такой ткани можно было найти достойное применение. Зельда нервно поерзала на облучке, чувствуя, как внутри нее страх перед неизвестным борется с жадностью. Наконец тяжело вздохнув, она спустилась с повозки, мысленно ругая себя и обзывая «старой дурой, сующей свои загребущие руки, куда не следует». Несколько минут она топталась рядом с повозкой, ожидая всего чего угодно. От выживших после падения ястанских аэронавтов, скрывающихся в разросшемся между деревьев густом кустарнике, до военного патруля, в спешке торопящегося к месту крушения, однако все было тихо. Женщина еще раз оглянулась и, мысленно наложив на себя благословенное знамение Создателя, принялась продираться сквозь кустарник. К сожалению, только подобравшись ближе, она поняла, что не сможет достать до огромного куска оранжевой ткани, что раскинулась над ее головой причудливым шатром, маня своей недоступной близостью. Со стороны дороги казалось, что та лежит практически на земле, а на самом деле, до колышущегося под легким ветерком полотнища было не менее двух десятков локотов. Конечно, будь она моложе, то ей не составило бы особого труда взобраться на такую высоту по ветвям деревьев, но в ее возрасте не стоило об этом и думать.

Зельда тяжело вздохнула и уже собиралась вернуться к повозке, как ее взгляд упал на длинные веревки, тянущиеся откуда-то из кустов дико растущей раскарии и явно имеющие отношение к висящей на деревьях ткани. Женщина, было, удивилась, но тут вспомнила про небольшой аэростат, на котором частенько катали детишек во время ярмарки. Там большой шар размещался как бы внутри огромной сетки из веревок, которые в свою очередь крепились к висящей внизу корзине, где и находились пассажиры. Так что возможно, эта ткань — остатки такого вот аэростата, который унесло ветром, а сбитый ястанец всего лишь совпадение. Эти мысли ее несколько успокоили, и она решила отыскать корзину, к которой крепились веревки, и за них попробовать стянуть остатки шара на землю. Зельда прекрасно понимала, что весь шар ей не увести, но это пока и не требовалось. Главное убрать его с дерева и спрятать от чужих глаз, а уж потом, разрезав на куски, потихоньку вывезти домой… Кстати, веревки в хозяйстве тоже пригодятся. Приободренная подобными мыслями, она решительно направилась к высоким кустам дикой раскарии и, осторожно пробравшись через их колючие ветви, замерла в растерянности. Корзины не было, вместо нее к концам веревок крепилось странное устройство, похожее на причудливый стул с высокой спинкой, лежащий сейчас на боку в гуще поломанного при его падении кустарника. Но самое ужасное для женщины заключалось в том, что к этому странному стулу широкими белыми ремнями был прикован человек в одежде необычного покроя.

Зельда замерла, во все глаза разглядывая незнакомца, который не подавал признаков жизни. Осторожно, стараясь не хрустеть ветками, подошла ближе, готовая в любой момент броситься назад, но тот даже не пошевелился. Она с опаской смотрела на молодого мужчину, у которого из уголка приоткрытого рта и носа тянулись красные кровяные дорожки, а жизнь в израненном теле выдавало только судорожное хриплое дыхание. Склонившись над ним, Зельда попыталась расстегнуть удерживающие его ремни — тщетно. Она долго не могла понять, как это сделать, возясь со странной массивной пряжкой, которая размещалась почему-то на груди незнакомца, пока не нажала на маленький выступ на ее торце. Пряжка с легким щелчком раскрылась, распавшись на четыре части и вызвав у Зельды непроизвольный вскрик испуга, так как ремни резко дернулись и, вырвавшись из ее рук, втянулись внутрь этого странного стула. Незнакомец неожиданно открыл глаза и, посмотрев на женщину мутным взглядом, полным невыносимой боли, что-то пробормотал на незнакомом языке, после чего вновь потерял сознание.