Ретроспекция 1

Денис Колесников

Новосибирск. 12 октября 2003 г.

Денис вышел из школы и поежился. Конечно, от октября в Новосибирске трудно было ожидать какой-то другой погоды, но в этом году она стояла какая-то особенно поганая. Постоянные холодные ветры приносили частые дожди, а солнце показывалось только по большим праздникам. Мальчик с тоской подумал о том, что до дома тащиться почти четыре квартала. С общественным транспортом в этом районе было туго, а пешком добираться больше получаса. За это время можно совершенно окоченеть, да и дождь в любой момент может пойти.

Но самое обидное не в этом: Колесниковы жили в собственном двухэтажном коттедже, в гараже которого квартировало две машины, так что либо отец, либо мать вполне могли бы в такую погоду забирать его из школы. Так нет же — Колесников-старший скорее удавится, чем будет гонять новенький «форд» из-за четырех кварталов. Ну а про «БМВ» даже заикаться не стоило. «Вот скупердяй! — думал порой про отца Денис. — Ведь денег навалом, но экономит даже на спичках!» У того, правда, было иное объяснение данной ситуации. «Не хочу, чтобы деньги испортили парня, — сказал он однажды матери. — Пусть учится быть самостоятельным, а не изнеженным папенькиным сынком! Потом сам мне спасибо скажет!» Видимо, это «потом» еще не наступило, потому что благодарить отца у Дениса пока не возникало ни малейшего желания. Вот и сегодня, когда очередной, особо ретивый порыв ветра пробрал его насквозь, мальчика в который раз охватило раздражение. «Самого бы тебя заставить по такому ветру четыре квартала переться! Интересно, кому бы ты сказал спасибо?!»

Весь погруженный в свои невеселые мысли, Денис совершенно не обращал внимания на окружающих, а потому не заметил, как из-за угла навстречу ему вывернули трое парней, которые за последний год сумели превратить его жизнь в постоянный кошмар. В свои тринадцать он ничего не мог противопоставить этим шестнадцатилетним садистам, выглядевшим к тому же как двадцатилетние.

Неизвестно, чем он привлек их внимание — тем, что хорошо одевался, или своей замкнутостью, — но они начали его преследовать. Поджидали после школы на улице и отбирали карманные деньги, часто с издевательствами и побоями. Через некоторое время мальчик приспособился к их «графику» и манере действий и, внимательно наблюдая за улицей, научился от них ускользать. Иногда он менял маршрут и уходил переулками. Так или иначе, но в последние два месяца Денис попадался им намного реже. Но в этот злосчастный день отвратительная погода и не менее плохое настроение заставили его забыть об обычных мерах предосторожности и привели прямо к ним в руки.

— А вот и наш юный друг! — глумливо усмехаясь, проговорил Вадим Бродкин, идейный вдохновитель этой мерзкой троицы. — Если честно, мы по тебе уже соскучились.

Денис остановился, словно налетел на стену. Он сразу понял, что влип капитально: его охватили с трех сторон, так что сбежать вряд ли получится. Помощи тоже было ждать неоткуда: холодный ветер и скапливающиеся в небе грозные тучи вымели с улицы прохожих. Лучше всего в данных обстоятельствах было не дергаться, а покорно отдать деньги, надеясь, что этим все и ограничится. Однако именно сегодня этот вариант Денису категорически не подходил. То ли раздражение копилось в нем слишком давно, то ли устал он быть вечной жертвой и его забитое самолюбие вдруг решило упереться рогом, но у него вырвалось:

— Отстаньте, наконец! Ничего я вам не дам!

То, что замышлялось как твердый и уверенный отказ, прозвучало полуистерическим фальцетом.

— Правда? — Бродкина, казалось, позабавил этот жалкий намек на сопротивление. — Ну мы не гордые — сами возьмем. Толян!

Анатолий Скаченко, самый здоровый из троих, схватил Дениса за воротник куртки, но тот рванулся и ударил его по руке. Это не было храбростью. Скорее — отчаянной яростью крысы, загнанной в угол тремя матерыми котами.

— Ого, да он трепыхается! — слегка удивился Бродкин. — Ну-ка врежь ему!

Денис метнулся было прочь, но Алексей Колупаев — третий из этой мини-банды — поймал его за левый рукав и саданул по почке. От боли у мальчика перехватило дух, а Колупаев развернул его лицом к Бродкину, который впечатал свой кулак ему в челюсть. Скаченко подсечкой опрокинул Дениса навзничь, уселся на него верхом и еще раз от души ударил по лицу, пустив ему кровь из носу.

— Бабки! — напомнил Бродкин.

Скаченко рванул полы куртки в разные стороны и, сломав пластиковую молнию, сноровисто обыскал мальчика. Единственной добычей его стали двести рублей, извлеченные из нагрудного кармана пиджака, которые он тут же протянул Бродкину.

— Маловато будет! — буркнул тот. — Ну да ладно — на пиво хватит.

Внезапно его губы скривились в гнусной ухмылке — видно, в голову пришла очередная идея.

— Ну-ка окуни этого горячего парня, — посоветовал он Скаченко. — Пусть охладится.

Тот подхватил Дениса, уже совершенно неспособного к какому бы то ни было сопротивлению, подтащил к ближайшей луже и окунул лицом в грязную и холодную воду. Подержал пару секунд и вытащил, а затем повторил процедуру.

— Бог троицу любит! — Бродкин откровенно наслаждался происходящим.

Окунув Дениса в третий раз, Скаченко на этом не успокоился и, выпрямившись, напоследок ударил его ногой по ребрам.

— Все, хватит с него! — Издевательства над практически безвольным уже телом наскучили главарю шайки. — Пошли пиво пить.

— Приятно было пообщаться, сопляк! — внес свою лепту Колупаев. — В следующий раз прихвати с собой побольше денег!

И троица, гогоча, удалилась.

Стоит ли говорить, что в тот день Денис вернулся домой в наипаршивейшем настроении? Оно усугублялось тем, что рассчитывать там на сочувствие не следовало: отец был холодным и равнодушным домостроевцем, а мать во всем ему подчинялась. Безрадостные ожидания Дениса оправдались на все сто процентов: увидев его, всего мокрого, грязного и с разбитым носом, глава семьи только холодно приказал ему убираться в свою комнату.

Отец ушел в гостиную, закрыв за собой дверь, а мальчик остался в прихожей — снимать мокрую одежду. Он глянул в зеркало: кровь уже не шла, однако нос здорово распух. Все тело болело от побоев. Немудрено: кулаки у Бродкина и K° — о-го-го какие тяжелые! Дверь оказалась закрыта неплотно, и из-за нее слышались голоса родителей. Денис на цыпочках подкрался к двери и прислушался.

— Я должна посмотреть, что с ним, Гена!

— Ничего ему не сделается: в первый раз, что ли? Только куртку новую покупать придется. Кстати, подберем что-нибудь подешевле.

— И все же…

— Не стоит цацкаться с этим оболтусом, Лариса! Тебе дай волю — ты с него пылинки сдувать будешь. Не может постоять за себя — так ему и надо!

Денис не стал дослушивать, ибо прекрасно знал содержание дальнейшего разговора: подобные беседы уже не раз проходили в этом доме. Он, сжав зубы, тихо отступил к лестнице на второй этаж. Мальчик не плакал — у него скулы сводило от ярости, быстро переходящей в бешеную ненависть. Он ненавидел шайку Бродкина, травившую его без всякого повода, отца, который проявлял свою родительскую заботу лишь сдержанными похвалами за успехи в учебе и плевать хотел на его проблемы.

— Клянусь, я отыграюсь! — тихо шептал мальчик, поднимаясь к себе. — За все отыграюсь. Чего бы мне это ни стоило!

И в тот же миг, как эти слова сорвались с его языка, он почувствовал на себе внимательный взгляд, словно только что произнесенная клятва привлекла чье-то внимание. Денис испуганно огляделся. Вокруг никого. Да и откуда бы? Слова эти не предназначались для посторонних ушей и произносились столь тихо, что услышать их никто не мог. Мальчик поежился от пробежавшего по спине озноба, который с равным успехом мог быть как признаком страха, так и предвестником надвигающейся простуды.

У себя в комнате он задерживаться не стал. Только переоделся в сухое и тихо скользнул на чердак — свое любимое место в доме. Там было полно старых книг, вещей, одежды, оставшихся от предыдущих поколений семьи Колесниковых. Денис обожал рыться в этом старье, которое для него было собранием сокровищ, и уже не одну интересную вещь откопал в чердачных завалах. Каждую такую находку он тайком оттаскивал в свою комнату и ночами изучал.

Любое активное движение в этом затхлом царстве заброшенных и забытых атрибутов чужой жизни поднимало клубы пыли. Но они не могли отпугнуть страстного исследователя: постоянно бывая тут, Денис уже выработал в себе иммунитет к ней. Этим вечером он решил взяться за самый дальний угол чердака, до которого до сих пор не доходили руки. Помимо всего прочего, раньше мальчика останавливало то, что туда пришлось бы пробираться через груды рухляди, на которых запросто можно было заработать травму — от вывиха до перелома, в зависимости от степени «везения». Сегодня же Дениса почему-то тянуло именно туда, словно чей-то голос нашептывал ему, что в этом углу находится нечто ну совершенно необыкновенное.

И вновь в ожиданиях он не обманулся. Уже через пятнадцать минут поисков ему под руку попался свернутый большой кусок шелковой ткани. Когда мальчик решил переложить его в сторону, чтоб не мешался, тот оказался неожиданно тяжелым. Денис не слишком отреагировал на это и уже примеривался, как бы закинуть сверток на верхнюю открытую полку стоявшего рядом старого серванта, но тут из слоев свернутой ткани выскользнула довольно толстая книга в черном переплете с золотым тиснением. Ткань была тотчас же просто отброшена в сторону, и мальчик, словно ястреб на добычу, устремился к очередной находке.

Книга была довольно-таки потертой, но надпись на обложке — «Грем гримуар» — читалась достаточно четко. У Дениса перехватило дыхание: он сразу же понял, что на сей раз в его руках оказалось подлинное сокровище, без всяких скидок на его подростковый романтизм. Дальнейшие поиски на сегодня утратили для него всякий смысл: ничего круче этой книги ему точно не найти. До Дениса доходили слухи о том, будто его бабушка по материнской линии была настоящей ведьмой и практиковала черную магию. Очевидно, этот увесистый том — ее наследие.

Мальчик сунул драгоценную находку под мышку и осторожно двинулся к выходу, стараясь не запнуться и не упасть, чтобы не привлечь грохотом внимания родителей. Он нимало не сомневался, что если они застанут его здесь с черной книгой в руках, то ее немедленно заберут и позаботятся о том, чтобы он никогда больше не смог попасть на чердак.

Между тем за окном ощутимо потемнело. Тяжелые тучи так зримо меняли свою конфигурацию и расположение друг относительно друга, что создавалось ощущение, будто там, наверху, ворочается кто-то большой и сердитый, недовольный тем, что его потревожили. Казалось, вот-вот разразится мощная гроза, хотя для нее сейчас явно не сезон. Короче, обстановка как нельзя лучше соответствовала и занятию, которому Денис собирался посвятить ближайшую пару часов, и его настроению в целом.

Когда мальчик преодолевал последнюю перед выходом с чердака гору рухляди, книга будто живая вдруг выскользнула у него из-под мышки и с глухим стуком упала, раскрывшись при этом примерно на середине. Денис наклонился, собираясь закрыть ее и продолжить свой путь, но тут же оцепенел, ибо взгляд его словно сам собой уперся в заголовок вверху одной из страниц: «Ритуал вызова демона мщения».

Вот когда он в полной мере понял фразу «душа ушла в пятки», потому что более точного определения тому, что он ощутил в этот момент, не существовало.

Кромешник уже с огромным трудом сохранял концентрацию: все-таки довольно длительное пребывание в неблагоприятной энергетической атмосфере Базового мира сказывалось на нем очень плохо. Ему сейчас была жизненно необходима телесная оболочка, но так сложились обстоятельства, что обзавестись ею он до сих пор так и не сумел. Этот мальчишка был его последним шансом. Причем просто войти в его тело и вытеснить оттуда собственную сущность парня кромешник уже не мог — на данное действие у него элементарно не хватило бы сил.

Однако телепатические способности пришельца из Пустоты позволили изобрести тактику, благодаря которой мальчишка сам впустил бы его в себя. Такой шанс давала зацикленность парня на идее мести и суевериях Базового мира. Сюжетную линию для внушения предоставил сам мозг мальчика — благо он в изобилии смотрел фильмы ужасов и читал мистику. Нужная легенда состряпалась сама собой. Кромешнику оставалось лишь не выпускать сознание парня из тисков гипнотического внушения и непрерывно заставлять видеть то, что вело к желанной цели. Причем всякие проволочки были не только нежелательны, но и опасны, так как существо понимало: на еще одну попытку его уже не хватит. Все должно было состояться сегодня и сейчас.

Внезапно периферийным зрением кромешник отметил изменение обстановки, способное нарушить все его планы: по лестнице на второй этаж поднималась мать мальчишки. Охватившая пришельца из Пустоты ярость едва не сбила ему концентрацию. Теперь придется толику внимания и сил уделить еще и этой проблеме, а ведь их и так может не хватить!

Но права на отступление у него на сей раз не было, так что кромешник отделил часть своей психоэнергетической матрицы и направил навстречу приближающейся женщине.

«Гена, наверное, разозлится, — с тоской думала Лариса Колесникова, поднимаясь по ступенькам, — но как же можно не проведать сына после такого?» Все-таки сердцу матери не указ ни самые замечательные воспитательные схемы, ни какие бы то ни было понятия о целесообразности. Оно просто болит, когда ее чаду плохо. А Денису сегодня, похоже, было особенно паршиво. Мокрый, грязный, избитый и несчастный — таким он давно не возвращался домой. А Геннадий только и твердит свое — что сын должен расти мужиком. В чем-то он прав, конечно, но не во всем, нет, не во всем. Впервые за очень долгое время в душе Ларисы зародилось робкое чувство протеста против тирании мужа. Точнее, против той ее части, которая касалась Дениса. По отношению к себе женщина готова была безропотно снести все, но сын — другое дело.

Именно поэтому она решилась сегодня вечером на этот маленький бунт — по-тихому сбежать от мужа, увлеченного просмотром футбольной телетрансляции, и пойти проведать Дениса. В ближайшее время Геннадий ее точно не хватится — как раз начался второй тайм, а в такие минуты для него весь мир сжимается до размеров телевизионного экрана. Футбол, пожалуй, единственное в этой жизни, что еще могло пробудить остатки страстности в его почти высохшей душе. В общем, минут сорок форы у нее имелось, и Лариса рассчитывала за это время управиться. Так что бунт ее был весьма условным, ибо об открытом выступлении против воли мужа речь пока не шла. А может быть, и не зайдет никогда.

Дойдя до двери в комнату Дениса, женщина на несколько секунд замерла в нерешительности: недостаток родительской любви не мог не повлиять негативно на характер мальчика. Он рос замкнутым, неразговорчивым, а в последнее время все чаще ощетинивался иголками, словно еж. И если в такие минуты не попытаться преодолеть его отчуждение, она попросту может потерять сына.

Решившись, Лариса постучала:

— Денис, как ты?

Ответа не было. Выждав еще какое-то время, женщина толкнула дверь и вошла в комнату. Та оказалась пуста.

— Денис! — позвала Лариса.

Она уже не опасалась, что муж услышит: телевизор у него орал на полную катушку, да и гроза начиналась. Однако сын ей вновь не ответил. Уже слегка беспокоясь, Лариса решила отправиться на поиски, но в этот момент за окном как-то уж особенно громко и близко шарахнул громовой раскат, а дверь комнаты тут же со стуком захлопнулась. Женщина подошла к ней, повернула ручку, подергала дверь — безрезультатно. Похоже, замок заклинило.

«Этого мне только не хватало!» — с досадой подумала Лариса. Ситуация представлялась не слишком хорошей: дверь была прочная, да и открывалась вовнутрь, так что выбить ее не представлялось возможным. Тем более для нее, никогда не блиставшей особыми физическими кондициями. Вот если кто-то снаружи поможет… Но в таком случае требовалось звать на помощь. Помимо того что ей самой это казалось достаточно глупым, еще и муж придет в ярость. Лучше бы услышал Денис, но даже если так, справится ли он с дверью? Однако с такими сомнениями можно тут целую вечность проторчать.

— Выпустите меня кто-нибудь! — закричала Лариса, одновременно барабаня в дверь. — Я в комнате Дениса! Дверь захлопнулась!

Но ее крики заглушил очередной удар грома, а вся комната озарилась призрачным синеватым светом сверкнувшей совсем рядом молнии.

Денис пребывал во власти жуткого нетерпения. По описанию ритуал был достаточно простым, и мальчику почему-то казалось, что, если не провести его немедленно, он навсегда упустит этот шанс. Ему и в голову не могло прийти, что это желание было внушено ему со стороны.

Все благоприятствовало воплощению замысла в жизнь: вечер, гроза, отец внизу смотрит телевизор, так что никто ему не помешает. В средней части чердака имелось свободное от вещей место, которого вполне могло хватить для пентаграммы. То, что сам магический чертеж, равно как и каббалистические знаки вокруг него, в точности совпадали с тем, что он видел в последнем ужастике, нисколько не насторожило мальчика: он считал это само собой разумеющимся. Да и бешеный напор на его сознание подстегиваемого отчаянием кромешника не позволял ему усомниться. У Дениса даже голова заболела.

Для ритуала не хватало только мела. Но стоило ему лишь подумать об этом, как его взгляд сам наткнулся на ровный белый брусок данного материала, точь-в-точь такой, каким они пользовались в школе. Теперь Денису уже ничто не мешало, и он ретиво взялся за дело.

На вычерчивание пентаграммы ушло минут десять. Еще примерно столько же — на каббалистические знаки. Все это время гроза, как нанятая, висела над домом, регулярно выдавая на-гора все более впечатляющие залпы небесной артиллерии. Далее требовалось несколько капель его крови. Такая мелочь неспособна была остановить мальчика. В качестве иглы он использовал застежку от своего значка. Одна капля, две, три, четыре, пять, шесть… Готово!

Наконец дошла очередь до заклинания. Откашлявшись, Денис принялся нараспев читать его, водя пальцем по строкам. Полная погруженность в этот процесс привела к тому, что ум мальчика, обычно пытливый, не отметил ни одной странности в том, что с ним сейчас происходило. Его не удивило даже то, что само заклинание, якобы взятое из древнего манускрипта, было написано русскими буквами.

Едва он закончил, как из центра пентаграммы повалил черный дым, клубы которого через некоторое время сформировались в жуткую тварь, напоминающую большую ящерицу с пастью как у крокодила. Глаза «демона» полыхали багровым огнем.

— Зачем ты вызвал меня? — прорычал кромешник, изо всех сил подражая адским созданиям из просмотренных мальчишкой мистических триллеров.

В душе Дениса торжество и ликование боролись с жутким страхом. Монстр ждал.

— Месть, — наконец произнес мальчик дрожащим голосом. — Я очень хочу отомстить. И ты должен помочь мне в этом.

С каждым словом его голос креп.

— Да будет так! Кто твои враги?

— Бродкин, Скаченко и Колупаев из 10-го «А». Я хочу, чтобы ты убил их.