Удивляться этим ценам нельзя потому, что средняя доходность одной десятины виноградника бывает в 400–500 рублей в год. Грушевые и яблочные сады приносят в Крыму доходу по несколько тысяч в год; так, известный сад г<осподина> Алексиано на Бельбеке дает в год 10, 12 и более тысяч.
Клочок табачной плантации, 3–4 ореховых дерева делают татарина зажиточным. Правда, почва горного Крыма, при всей благодарности своей, требует необыкновенно тщательного ухода и затраты капитала. Этим объясняется, почему при такой поразительной выгодности крымского хозяйства только не более 10 процентов всей способной к обработке земли обработаны до сих пор в горной части Крыма и почему множество крымских хозяев кончают разорением. Но это же служит еще лучшим доказательством блестящей будущности Крыма. При высшем развитии народной культуры мыслимо только интенсивное хозяйство, а Крым — это именно страна, требующая самой интенсивной, сосредоточенной, глубокой разработки. Только очень дорогое хозяйство окупается в Крыму; с Крымом нельзя поступать по нашей излюбленной отечественной системе хозяйничанья на авось, да на дурничку, редко-редко на расколотый грош… Если крымская десятина требует тысячи для хозяйственного оборота, а наша русская только 5 руб., то за то же она и производит 300 ведер дорогого вина, а не 10 четвертей овса по 1 р. 50 к. за четверть.
Крым стоит хлопот, затрат, ухода! Крым настолько же дороже всякого другого края России, насколько драгоценный камень дороже булыжника. Недаром Екатерина II назвала его, тотчас после присоединения, лучшею жемчужиною своей короны.
Крым не только великий клад производства, но и самое удобное поле сбыта. Он весь окружен морями до такой степени, что только семиверстная ниточка Перекопского перешейка соединяет его с материком. Его глубокие и тихие бухты никогда не замерзают. В обширном Севастопольском рейде, на 6 верст вдавшемся в гористые берега, могут поместиться флоты целой Европы. Крым прилежит всеми берегами и гаванями своими к общей водной чаше, вокруг которой лежат богатейшие страны света, издревле бывшие полем торговли и источниками обилия. Он ближайший сосед Анатолии, Кавказа, Турции и Греции. Он — природный сторож со стороны России, Дарданелл и Суэцкого канала; он — природный торговец со Смирною, Трапезунтом, Кипром и Афинами. Недаром мимо его берегов, со времен глубокой древности, аргонавты ходили за золотом и новыми землями, ахеяне — за властью и славою. Недаром смелые торговцы древнего и средневекового мира теснились на уютных мысах и заливчиках этого крошечного полуострова, бились и спорили за него, покидая свою родину; недаром разрослась на весь мир торговая слава Сурожа и Каффы, и всесветные торговцы — евреи, караимы, армяне, греки, итальянцы издревле явились сюда на промысел и сделались туземцами Крыма еще на заре нашей русской истории.
Только новый век забыл Крым и его богатства. Призрачная слава Севастополя, — этого «знаменитого города» по переводу с греческого, — как всякая военная слава, как всякая выставка грубой и внешней силы, бесследно исчезла вместе с его бойницами, неподдержанная глубокими внутренними силами экономической жизни народа. Всё созданное искусственно не имеет корней, не имеет плодотворного будущего. Севастополь может быть тогда только могучим и грозным защитником русских берегов, когда его бухты будут кишеть бесчисленным торговым флотом, а его окрестности зацветут обилием и многолюдством главного греческого предка его — Херсонеса Таврического. Все силы и помыслы России должны быть устремлены теперь в Крым. Крым — оплот и владыка Черного моря, то есть всей торговой и политической будущности России.
Только Крым разрешит вопрос проливов. Здесь должен быть развит до громадных размеров наш торговый, а вместе с ним наш военный флот. Это будет венец радужной политики. Из Крыма Россия будет владеть всем соседним Югом, Кавказом, Арменией, Балканским полуостровом. Здесь ей удобнее всего встретить Европу успехами своей промышленной жизни и своими торговыми силами, которые вернее одержат победу, чем неповоротливые поповки. Отсюда она завалит Европу хлебом, рыбою, солью, шерстью; отсюда она отобьет от русского рынка Бургундию, Прованс и Мессину. Это во всех смыслах наш «фронт» Европе и Азии. Отсюда наши пути в Индию и Китай, в Египет и Америку.
К ним можем мы пробиться на свободу только через Дарданелы, только из Крыма.
Бесплодная серая Балтика, полгода окованная льдом, отдана судьбами истории под охрану таких соседей, с которыми никогда не справиться нам, которые всегда будут держать нас в торговом рабстве.
Дарданеллы уже на половину пройдены нами; их открывают нам, в них толкает нас вся наша прошлая и настоящая история.
Не касаясь общих предметов русского сбыта, который мог бы двинуться путем всегда доступных крымских портов, не касаясь громадного соляного производства Крыма, которое словно по заранее обдуманному плану соединяется с такими же обширными добычами по берегам Крыма красной и мелкой рыбы, осетров, сельдей, кефали, не касаясь, наконец, широко развитого тонкорунного и простого степного овцеводства и коневодства Крыма, — остановимся для примера только на той, по-видимому, мелочной промышленности, которая составляет специальность собственно горного Крыма, на продуктах его разнородного садоводства.
До какой степени серьезные убытки несет ежегодно Россия вследствие дремоты и апатии нашего южного садоводства, видно из следующих данных торговой статистики. В 1873 году через один только Одесский порт, стало быть, в ближайший район сухопутной торговли Крыма, провезено было по ведомостям таможни: оливкового масла около 242 000 пудов, на сумму до 2 000 000 рублей; оливок, изюму, миндаля, каштанов, орехов, винных ягод, чернослива и других сухих плодов и лакомств около 435 000 пудов <на сумму> около 1 615 000 рублей, а всего — около 700 000 пудов, на сумму почти в 4 миллиона рублей. При том нужно заметить, что ввоз этих продуктов в настоящее время не уменьшился, а значительно увеличился; ценность же его, то есть размер нашей потери, увеличилась еще более.
Наша, по-видимому, бедная Русь проедает ежегодно десятки миллионов рублей на так называемых «гостинцах» и «лакомствах», и потребность в этих лакомствах разрастается с поразительною быстротою. Берем на выдержку несколько цифр из IV тома сочинения г<осподина> Блиоха («Влияние железных дорог на экономическое состояние России», 1878 г.).
Общий привоз сухих фруктов из-за границы в Россию, простиравшийся в период 1860–1862 годов до 261 000 пудов (что составляло по 4,6 пудов на 1000 жителей) разрослось в 1876 году до 849 000 пудов (т. е. 11,1 пудов на 1000 жителей). В этом числе не значится турецких рожиков, ежегодный привоз которых сам по себе равнялся в 1850–1859 годах 195 000 пудам, на сумму 203 000 рублей (3,24 пуда на 1000 человек), а в 1876 году — уже 919 000 пудам, на сумму 933 000 руб. (12,04 пудов на 1000 человек). Миндалю и орехов в свою очередь привозилось ежегодно в 1851–1852 годах — 195 000 пудов (3,2 пуда на 1000 человек) а в 1876 году 641 000 пудов (8,4 <пуда на 1000 человек>). Апельсинов, лимонов и померанцев привозилось в 1869–1871 годах 773 000 пудов на сумму 1 588 000 рублей (10,7 пудов на 1000 человек) а в 1876 году дошло до 1 125 000 пудов на сумму 3 504 000 рублей (51,1 пуд <на 1000 человек>).
Конец ознакомительного фрагмента
