Короче говоря, результат ревизии — приемлемый. Папа, естественно, до чего-нибудь бы докопался, но в Черной Книге Андрея нет строгих правил по оформлению священных мест. Все это — надуманное, напускное, и, пожалуй, бессмысленное (как бы богохульно это ни звучало).
Андрей аккуратно извлек несколько брусков, сунул в камин и поднес к нему факел. Спустя несколько секунд пламя взялось, и комната озарилась светом. Теперь можно было осмотреть ее целиком.
Итак. Окна отсутствовали. На пыльном ковре стоял только испачканный краской стол. Никаких инструментов экзекуции и ножей с каплями крови. Значит, Андрей не попал к безумному мастеру пыточных дел.
Над камином висела самая крупная картина, и с ней было что-то не так. В центре полотна красовалась виселица, но — ни души вокруг. Как и на плахе. Что ж, мало ли, такая, видимо, задумка…
Андрей отвернулся, заметил дверь, и в тот же момент услышал крик. Женский, истерический. Словно там, по ту сторону, кого-то резали тупым кинжалом. Он подошел к двери, старинной и тяжелой, сжал Книгу покрепче, и потянул ручку вниз.
В комнату ворвался вихрь, такой сильный, что огонь в камине почти погас. Андрей с трудом устоял на ногах. Мимо него по коридору с громким криком бежал какой-то школьник. Его лицо напоминало Маколея Калкина с афиши «Один дома» — фильма, который смотрели все, кроме Андрея. Следом медленно плыла женщина в фиолетовом платье, с бледно-лунным лицом.
Андрей решил, что компания ему не помешает, и вместо того, чтобы снова запереться в комнате, выбежал в коридор и помчался вслед за школьником.
Вдоль стен стояли рыцарские доспехи и обитые грубой тканью кресла. Между ними висели уродливые картины; за окнами маячили верхушки сосен. «Я что, в замке?» — подумал Андрей. Он не был убежден, что от женщины нужно было держаться подальше. Она действительно опасна? Или с его стороны это просто стадный инстинкт? Оружия в ее руках он не заметил. То, что она не хочет идти на казнь — вполне нормально. Однако останавливаться Андрей все-таки не стал.
Оказалось, что длина коридора не менее полукилометра. Интерьер по мере продвижения не менялся: все те же картины и доспехи, но без дверей. Ощущение, что кто-то хотел построить замок, но не разбираясь в дизайне старинных строений, нахлобучил самых стереотипных предметов, и тем удовлетворился.
Когда Андрей уже начал уставать, ребята наконец добежали до конца коридора и все-таки уперлись в запертую дверь. На ней висела железная табличка с выжженной надписью:
...Чтобы выйти, закончите и расскажите историю.
Правильной истории не существует.
Интерпретируйте увиденное.
Не жульничайте.
— Твою ерепоньку! — выругался школьник, и толкнул дверь ногой. Андрей обернулся и обнаружил, что погоня прекратилась, коридор был пуст. Школьник тоже обернулся. И впервые увидел Андрея. — А!!!
Он смешно подпрыгнул, замахал руками, но почти сразу понял, что бояться нечего. Андрей, если и не «свой в доску», то точно не производил впечатление опасного человека.
— Блин, я сейчас обделаюсь, я почти обделался! — школьник схватился за волосы и, глядя в пол, выдал еще несколько экспрессивных фраз (не все про естественные нужды). — Ты кто?
— А ты?
— Я Виктор.
И уставился на Андрея. Тот замялся. Не в его правилах называть имя первому встречному. Мало ли — воспользуется. В имени кроется магия крови, и негоже разбрасываться им, как деньгами из «Банка приколов».
...Запись от 19 января
Через слово человек доносит смыслы.
Упрощенные. Фиксированные.
Кусочек коры — это не дерево. Знающий человек по структуре может распознать тип дерева, однако он никогда не увидит его целиком, не скажет, сколько в нем ветвей, как оно выглядит осенью. Так же и со словом. «Смерть» — лишь кусочек коры…
Но есть темная магия, которая на это способна.
Маг крови, услышав имя, познает его носителя.
И подчинит своей воле.
Об этом не написано в Ласкийской Пещере древнего Света. Об этом не знает отец.
Знак Противления (ниже следует изображение — три круга и пересекающий их овал) — убережет меня и мое имя. По крайней мере, смею на это надеяться.
Пристальный взгляд Виктора, его нелепый серый костюм, как на выпускном в третьем классе, и осознание, что в подобных ситуациях союзники необходимы как воздух (по крайней мере, на первых порах), все-таки заставили Андрея, заручившись защитой Книги, признаться:
— Андрей.
— Ты знаешь, где мы?
— Нет. И ты нет?
— Да.
— «Да» — в смысле, не знаешь?
— А то в каком еще смысле.
Их голоса улетали в коридор приглушенным эхом. За окном подвывал ветер, единственный, кто присоединился к их разговору.
— Я проснулся в какой-то комнате, — начал объяснять Андрей. — Связанный. Услышал, как ты бежишь по коридору. И побежал следом.
Виктор усмехнулся.
— Обычно, наоборот, я за всеми бегу. На физре, например. Ненавижу бегать. Функция ходить как-то ближе к моему персональному биологическому виду.
Андрей мысленно закатил глаза. Из всех возможных «союзников» ему попался маленький и пухлый умник.
— Кто за тобой гнался?
— Какая-то тетка.
— Ты не знаешь, кто она?
— Без понятия.
Они говорили тихо. Здесь было не лучшее место для беседы, но им нужно было передохнуть. И заодно обменяться ценной информацией.
— Почему ты убегал? Может, она не опасна.
— Ага. Поэтому она нас похитила. Офигенная неопасность. Нет уж. Мой лучший друг — инстинкт самосохранения. Я ему доверяю как никому. И тебе советую.
Андрей еще раз мысленно закатил глаза.
— Ты кого-нибудь еще видел?
— Неа. Я тоже проснулся в комнате. Вышел. Увидел тетку. И побежал.
— Она выглядела странно. Ты не показалось, что она призрак?
От этих слов ветер подул сильнее. Казалось, он нес с собой отголоски человеческого воя. Андрей переложил за спиной Книгу из одной руки в другую.
...Запись от 19 января
Все народы строили и строят догадки о том,
что происходит с усопшими.
Якутские духи Абасы, японские Икире, славянская Мара, индийские Преты, французские Анку, египетские Акх. И, конечно, попсовые голливудские «привидения», обязательно обитающие в больших домах.
Фаеризм эту тему практически не затрагивает. Сожженная плоть высвобождает Дар-Ла. Дар-Ла устремляется к Единому центру, в бесконечное вверх. На этом все.
Я чувствую себя.
Я знаю, что был всегда.
И буду всегда.
Зола — вот что мы из себя представляем.
Нас не сжигают после смерти, мы рождаемся сожженными. Смерть лишь возвращает нас к исконному состоянию.
Состоянию пожара.
А пожар — смертоносен. Он стремится обратить в себя все вокруг. Потому опасны истории о «добрых призраках».
Добрых не существует.
Добра не существует.
Андрей не стал развивать свою мысль. Напугать Виктора было заманчиво, но нецелесообразно. Да и себе лишний раз накручивать — тоже. Потом как-нибудь.
— Шутишь? — школьник как-то весь скривился, точно жука увидел. — В двадцать первом веке живем! Какие призраки? Сумасшедшая, шизофреничка, вот и все.
— Кто из нас не сумасшедший? — глубокомысленно спросил Андрей.
— Я, например.
— Понятно.
— Нет, я понимаю, критерии умственного здоровья до сих пор не до конца…
Вдруг в противоположенном конце коридора, далеко-далеко, упало что-то тяжелое. Ребята прижались к стене. Виктор проглотил свою реплику, и выдавил:
— Ты это слышал?
— Слышал.
— Надо отсюда валить.
— Куда?
Виктор вгляделся в пустой коридор, затем медленно подошел к двери и прочитал вслух:
— «Чтобы выйти, закончите и расскажите историю». Что это значит? Какую историю? Кому рассказать? Друг другу? «Правильной истории не существует»… Хм…
Виктор почесал голову.
— Ладно, слушай, — бодро сказал он, — жил-был мальчик, и однажды он умер. Ну, что?
Андрей подергал за ручку. Убедившись, что она не поддается, посмотрел на Виктора и покачал головой.
— На другое я и не рассчитывал, — сказал он.
— Тут есть еще условия: «Интерпретируйте увиденное» и «Не жульничайте».
— Да. У нас не все исходные данные. Ты, кстати, приемы рукопашного боя знаешь? Бокс какой-нибудь?
— Нет.
— Ладно. Хорошо хоть бегать мы умеем. Пойдем искать другой выход.
И они молча двинулись по коридору. Андрей рассматривал картины на стенах. Помимо людей, на картинах были изображены гигантские крысы, пауки, летучие мыши, а где-то — отвратительные помеси животных и насекомых. Андрей испытывал смешанные чувства — и отторжение и симпатию одновременно. А еще — понимание. Я, мол, тоже — ни туда, ни сюда. Разочарование всех и вся.
За окнами без ручек, до самого горизонта, простирался хвойный, затуманенный лес. Само здание находилось на невероятной высоте — возможно, на вершине холма, у обрыва. Как они сюда попали? Как их сумели перенести за пределы города беспробудными?
Так много вопросов. Так мало ответов. Когда они добрались до двери в комнату с камином, Андрей сказал:
