Одного зверька Винг ловким движением отправил себе на затылок, где тот моментально устроился, вцепившись в длинные волосы и повиснув вниз головой. Второго счастливый обладатель красных трусов протягивал Адамайтису.
— Что это? — осторожно принимая животное, поинтересовался Матвей. — Чего мне с этой штукой делать?
— Не что, а кто, — поправил напарник. — Это звонилка. Посади ее себе на затылок. Если кто захочет с тобой поговорить, она дернет тебя за ухо. После разговора надо ее угостить, вот, держи орешки. Пользоваться просто, сам скоро увидишь. А вы в своем мире как между собой связываетесь?
— По рации, — признался Адамайтис, слушая, как звонилка устраивается у него на затылке, с трудом цепляясь за коротко стриженные волосы. — Или по мобильнику.
— А чем их кормят? — полюбопытствовал Вингаэль. — Мобильники ваши?
— Аккумуляторами, — не стал врать Матвей и, не утерпев, напомнил: — А нас чем сегодня будут кормить?
— Извини, — спохватился Винг и стал поспешно натягивать трусы ракшаса, которые только что с удовольствием разглядывал, прямо поверх замшевых коротких штанов. — Сейчас, только бунчуги пришью…
— Хорошая альтернатива фразе «Сейчас, только шнурки поглажу», — вполголоса пробормотал Адамайтис, приготовившись к ожиданию.
Благо ждать пришлось недолго.
Через десять минут напарники, закрыв кабинет на ключ, бодро шагали к выходу из здания.
Настроение было приподнятое.
Ведь что ни говори, а обед — он и в Африке обед.
Вернее, в Эльхане.
РАДОСТЬ ПЕРВАЯ
СИЕСТА
Когда шли по улице в сторону рекомендованной Вингаэлем харчильни, Матвей вновь обратил внимание на практически пустынные улицы. За все свое короткое пребывание в Эль-Вире он видел лишь смутные силуэты обитателей домов, иногда мелькавшие в окнах, да редкие голоса, несшиеся из заросших зеленью дворов. Адамайтис отметил сию особенность еще во время путешествия по городу с Ендальцевым, но забыл спросить у него об этом социальном явлении.
— Слушай, — обратился он к Вингу с целью восполнить досадный пробел в собственных знаниях. — А где у вас весь народ? Ну, понятно, что взрослые на работе. А как же старики, дети? Никого ведь не видно, будто мор какой прошел!
— Это всегда так в это время, — пояснил напарник. — Чувствуешь, как жарко?
— Да уж, — кивнул Матвей, вытирая пот со лба. — Прямо-таки курорт! Аддис-Абеба, ёшкин козырек! Только я бы предпочел где-нибудь в тенечке сейчас прилечь. Желательно со стройной одалиской.
— Вот все сейчас и сидят в тени, — подтвердил догадку напарника Вингаэль. — Я слышал, в вашем мире тоже такой обычай есть, когда днем отдыхают. Был у меня до тебя напарник, рассказывал. Он до Эльхана в какой-то Испании работал… Забыл, как же там этот перерыв называется? Систа, вроде бы… Или сиска?
— Сиська? — удивился Адамайтис. — Обычай в Испании? Нет, я не спорю, страна, конечно, на женщин плодородная… А-а! Сиеста, наверное?
— Точно! — обрадовался Винг. — Сиеста! Вот и здесь у нас то же самое, пока жара не спадет. К вечеру будет не протолкнуться. А сейчас все по харчильням да Пьяным Лавочкам сидят, зной пережидают.
— Понятно, — кивнул Матвей. — Тоже работать не любите? Не зря, значит, параллельно России расположились? А, Вингаэль?
— Как платят, так и работаем, — пожал плечами полуэльф, выказывая изрядное знание русского лентяйского фольклора. — Нам туда.
Напарники дружно устремились к дому, над первым этажом которого висела заманчивая вывеска:
«У АДСКОЙ ГОНЧЕЙ»
Харчильня № 8
На углу здания, по местной традиции, висели одна над другой две мемориальные каменные доски, верхняя из которых гласила:
СНИМУ КВАРТИРУ В ЭТОМ ДОМЕ
Табличка, находящаяся чуть ниже, аршинными буквами извещала опоздавших доброхотов:
Я СНЯЛ КВАРТИРУ. ВСЕМ СПАСИБО
Так как сил удивляться местной службе бесплатных объявлений уже не было, Адамайтис, воздержавшись от комментариев, вошел в манящий прохладой полумрак заведения общепита.
Внутри, по сравнению с улицей, было божественно.
«Все, — решил для себя Матвей, двигаясь вслед за Вингом к свободному столику в углу. — До конца сиесты я отсюда ни ногой!»
Друзья сели на деревянные лавки друг напротив друга и принялись изучать меню.
— Слушай, — поинтересовался Адамайтис у партнера, пока они ждали заказ, — а почему ваш Упырь мне оружие не выдал? Он чего, предполагает, что в случае опасности я трусами отмахаюсь, что ли? Или хомяком этим… тьфу ты, звонилкой в бандита брошу?
— Нет, — помотал головой Вингаэль. — За оружием мы с тобой в мастерскую при нашем управлении пойдем. После того как пообедаем. Там тебе мерку с руки снимут и к завтрашнему дню фитюлину изготовят. По индивидуальному, так сказать, проекту.
— Хорошее название, — заочно оценил «фитюлину» Матвей. — Почти так же солидно звучит, как наша «фиговина». Только почему завтра? А если нам сегодня придется вступить в бой? Кстати, а твое табельное… табельная фитюлина с собой? Дай хоть посмотреть, что это за ерунда такая…
— Моя в кабинете осталась, — беззаботно махнул рукой полуэльф. — Да ты не бойся, в Эль-Вире безопасно. Оружие мужчины, конечно, носят, но так, ради приличия. И не серьезней засапожного ножа. Тут, если драки и случаются, то обычно на кулачках.
— На кулачках, это можно, — довольно пробормотал Адамайтис. — Это мы понимаем…
— А вот за городом, там да, — продолжал тем временем Винг. — Там не то что с фитюлиной — по иным дорогам и с пулюкалкой не каждый пройти отважится в одиночку.
— Но нас-то с тобой двое, — пожал плечами Матвей и тут же поинтересовался: — А что, думаешь, за городом придется работать?
— Уверен, — кивнул Вингаэль. — Потому что начальство задачу обозначило четко: найти в Демпинговом лесу банду Шлёп-Ноги, обезвредить ее и выяснить, не они ли занимаются контрабандой глюкалок в ваш мир.
— Подожди-подожди, — выставил перед собой ладони Адамайтис. — Давай по порядку. Шлёп-Нога — это кто?
— Знаменитый разбойник, живет и промышляет в Демпинговом лесу. Грабит прохожих, в основном купцов. Начальство почему-то решило проверить его на причастность к контрабанде и поручило это абсолютно бесперспективное дело нам.
— Да почему бесперспективное-то? — удивился Матвей. — Возьмем этого вашего Шлеп-Ногу, да и поспрашиваем хорошенько…
— Ага, держи карман шире, — грустно усмехнулся напарник. — Против него две весны назад целую войсковую операцию снаряжали, да все без толку. Потеряли два взвода солдат и вернулись несолоно хлебавши. А ты хочешь вдвоем… Да у Шлеп-Ноги целая армия каторжников в лесу да в осведомителях полпровинции ходит — он о нашем с тобой походе по его душу еще на дальних подступах узнает. А о том, что он с пойманными служителями закона делает, я и говорить не буду…
— Фигня, — отмахнулся от мрачных прогнозов Адамайтис. — Утро вечера мудренее. Придумаем что-нибудь. Ты лучше скажи, почему этот лес бандитский так странно называется?
— Демпинговый? Да потому что там расценки на жизнь человеческую сильно занижены. Там шкура какого-нибудь купца-толстосума и полку-тузика не стоит. Головорезы Шлеп-Ноги постарались. Да еще кроме них и нежить в последнее время часто пошаливает: нападут стаей, выпьют досуха — и дело с концом.
— Как так — выпьют? — не понял Матвей.
— Как коктейль, — хмуро обронил полуэльф. — Через трубочку.
В это время официант, называемый по-эльхански «разносильщиком», принес заказ.
— Это кто? — шепотом поинтересовался Адамайтис у напарника, кивая вслед уходящему с пустым подносом разносильщику. В труженике общепита было от силы девяносто сантиметров роста, зато имелись большие глаза, уши и покрытое густым коричневым мехом тело.
— Гремлин, — пояснил Вингаэль. — Харчильни обычно держат гремлины. Это их семейный бизнес.
— А-а, — не слишком уверенно кивнул Матвей. — Понятно. Надеюсь, что волос в супе окажется не больше обычного…
— Да ты ешь, ешь, — подбодрил товарища Винг. — Очень вкусно. И вообще, если бы они плохо готовили, то харчильни держали бы какие-нибудь другие существа. У нас, знаешь ли, здоровая конкуренция.
— Ага, — кивнул Адамайтис и, вспомнив таблички на домах, добавил: — А еще свобода слова.
Замолчав, принялись за еду.
Блюдо, значившееся в меню, как «филе меховика под нескучным соусом», принесенное пушистым недорослем, оказалось на удивление изысканным, хотя и несколько островатым на вкус.
Едва друзья успели утолить первый голод и принялись за пахучий, с легкой кислинкой напиток, напоминающий холодный компот из ревеня, к их столику подошел сам харчмейстер.
— Поздравляю господина ракшаса с повышением, — поклонился гостям пожилой гремлин с подернутой сединой шерстью, уважительно глядя на красные трусы Вингаэля. — Не желаете ли отметить свое назначение вместе с товарищем? Могу я предложить вам что-нибудь покрепче?
— Кхм, — смутился от похвалы незаконный обладатель бронзовых бунчуг. — Мы еще на работе, Ильмар.
Харчмейстер понимающе вздохнул, вновь поклонился и исчез.
Матвей, не отказавшийся бы сейчас от кружки холодного пива, усилием воли вернул себя к обсуждению насущных проблем.
— Слушай, — обратился он к Вингаэлю. — Самого главного-то ты мне так и не разъяснил. Что это за зверь такой — глюкалка? С чем ее едят? И на хрена ее с риском для жизни через переход в наш мир тащить?
— Так этот риск многократно себя окупает, — пожал плечами Винг. — За них у вас чистым золотом расплачиваются, которого здесь очень мало добывается. Потому и цены на золото в Эльхане заоблачные. А глюкалки — они одновременно и живые, и неживые… В пещерах растут, на большой глубине. Вроде как гриб, а может, и моллюск… Но если ее сжать как следует в кулаке и глаза зажмурить, то глюкалка может погрузить тебя в собственное подсознание и вытащить оттуда все твои тайные желания и помыслы. Некоторое время после этого ты будешь жить как будто в мире своей мечты, но так, словно все это происходит с тобой наяву, — Вингаэль мечтательно зажмурился.
— Ты, значит, пробовал?
— Ты что?! — испуганно заозирался полуэльф. — Это же строжайше запрещено!
— А у нас, — пожал плечами Адамайтис, — строжайше запрещено курить марихуану.
— И что? — шепотом спросил Винг.
— А я курил. Так что давай, признавайся.
— Ну ладно, — вновь оглянувшись по сторонам, кивнул Вингаэль. — Попробовал один раз, из любопытства. Но эффект потрясающий!
— И что ты увидел? — заинтересовался Матвей.
— Когда-то давно, еще будучи курсантом, я влюбился в одну лесную дриаду, — начал свой рассказ Винг. — Но она не обращала на меня ровным счетом никакого внимания. Да и неудивительно: она пользовалась покровительством самого Зеленого Дедушки. Говорят, он ее даже в своей Еловой Тележке катал…
— Есть такие, — сплюнул Адамайтис. — Они всех этих Зеленых Дедушек «папиками» называют. И в «Мерседесах» с ними разъезжают, это ты верно подметил. Ну, и что было дальше?
— Конфисковали мы однажды большую партию глюкалок и с ребятами по одной себе оставили…
— Да ладно тебе краснеть, с кем не бывает! — подбодрил рассказчика Матвей. — Дело-то житейское!
— Да я не из-за этого, — махнул рукой Вингаэль. — Просто… Ну, видимо, крепко она у меня в голове засела, дриада эта… потом я глюкалку сжал дома, закрыл глаза и… э-эх… Даже не знаю, как и сказать-то… Короче, очутился я прямо в ее объятиях и абсолютно без ничего… Вот. Потом на часы глянул — оказалось, часа два я с ней… того…
— Что, прямо в подсознании? — восхитился другом Адамайтис. — Ну ты, Виня, даешь! Мужик! Эх, мне бы такую глюкалку! На часок хотя бы… Фиг бы я Наташку Сидорову из своего подсознания выпустил! Хотя нет, лучше Таньку Березину… Или Элеонору Клюшкину… Да что это я, в самом деле? Это ж глюкалка! Всех троих! И запереться с ними на недельку в собственной голове! — Матвей мечтательно зажмурился.
— Теперь понимаешь, сколько такая вещь может стоить на вашем черном рынке?
— Да уж, — присвистнул Адамайтис, с трудом возвращаясь из сладостных грез. — Это ведь кто угодно за нее любые деньги отвалит: наркоман, чтобы представить себе Вечный Кайф, старичок ученый — чтобы увидеть себя на церемонии вручения Нобелевской премии, чокнутый миллионер — чтобы бесплатно слетать в космос, бабушка — чтобы стать дедушкой… Да мало ли что еще? Это же Клондайк!
— Но это если глюкалка будет белой, — слегка придержал полет фантазии своего напарника Вингаэль. — А вот если она окажется коричневой или, хуже того, черной — тогда…
— Что тогда?
— Такая глюкалка вытаскивает из твоего мозга все самые темные мечты и образы, накопленные в нем за всю жизнь. Такие видения в восьмидесяти процентах случаев заканчиваются реальным самоубийством. Поэтому глюкалки и запрещены нашим законодательством. А у вас — необъятный рынок сбыта. И запрета на них никакого нет. Вот и везут.
— Так в чем проблема? — удивился Матвей. — Ну, запретили бы черные глюкалки, и дело с концом! Белые-то кому мешают? Или они для организма вредны? Здоровье подрывают?
— Да нет, — вздохнул Винг. — Все сначала пользуются белыми. Только потом постепенно привыкают, и им начинает не хватать острых ощущений. Сначала в жизни, потом в белых глюкалках… Пробуют коричневые, потом черные… А конец всегда один — могила.
— Блин, — вздохнул Адамайтис. — Тогда эти штуковины поопасней всякой наркоты получаются. Что-то совсем ты меня запутал… Здесь, как говорится, без пол-литры не разобраться. Может не будем обижать почтенного хозяина заведения?
— В смысле? — не понял Вингаэль.
— А в том смысле, что не отметить ли наше знакомство чем-нибудь покрепче этого компота? Да и твое временное повышение в звании обмыть бы не мешало.
— Ну, — смешался полуэльф. — Если только по чуть-чуть… Ради укрепления боевого товарищества. На работе все-таки…
— Естественно, по чуть-чуть, — кивнул Матвей и жестом, понятным во всех мирах, подозвал харчмейстера. — И исключительно в целях укрепления.
Через минуту на столе стоял прозрачный графинчик, наполненный светло-фиолетовой жидкостью, и две пузатые рюмки из непонятного материала.
— Ну, по полтинничку! — подмигнул напарнику Адамайтис и разлил по рюмкам веселящий напиток. — Будь здоров, партнер!
— За знакомство, — серьезно кивнул полуэльф.
Выпили, закусили какими-то солеными паучками из стоящей посреди стола тарелки.
Матвей осторожно прислушался к своим ощущениям.
Фиолетовая жидкость оказалась крепкой, но вполне приятной на вкус.
Жизнь в Эльхане нравилась Адамайтису все больше и больше.
БЕДА ПЯТАЯ
ФИТЮЛИНА
— Эк забирает! — крякнул Матвей, когда второй графинчик наполовину опустел. — Вроде и пьется легко, и в то же время по мозгам бьет прилично. Из чего ее гонят-то хоть?
— Кого гонят? Ик-к… Нас? — Вингаэль, не отличавшийся богатырской комплекцией и опьяневший гораздо сильнее Адамайтиса, осоловело посмотрел по сторонам. — Кто посмел двух… ик-к… бунчужного ракшаса выгнать из этого заведения в самый разгар сиесты?! Ик-к!..
— Да не нас гонят, — терпеливо повторил свой вопрос Матвей. — А настойку эту из чего гонят?
— А-а-а, настойку… Так из этих… из шишек неудачечника. Дерево тут у нас растет такое… его чуть заденешь — на нем сразу шишка вскакивает и бродить внутри начинает… Ну, виноделы и пользуются этим: сначала палкой такое дерево поколотят, потом все шишки срежут — и в котел. Оно там побродит недельку, и все — можно Самоплясную Брагу варить или настойки делать… Но сначала нужно, чтобы верховный друид освятил… без этого — ик-к! — ни-ни… ни капли.
— Понятно, — кивнул Адамайтис. — Рецепт потом дашь?
— Дам, — легко согласился Винг. — У меня их навалом. И рецептов, и друидов… ик-к! Да что же это такое?! Икаю и икаю!
— Тебе надо что-нибудь попить, — пьяно кивнул Матвей и повернулся в сторону стойки: — Эй, хозяин! Еще один кувшинчик!
— Хватит! — сделал страшные глаза Вингаэль. — Не надо!
— Почему? — удивился Адамайтис.
— Мы же потом не расплатимся!..
— Ха, — Матвей ловко достал пачку командировочных. — Сегодня я угощаю! Гулять так гулять!
— Тогда ладно, — кивнул Винг и подпер тяжелую голову рукой. — За знакомство! И против икоты.
— Это обязательно, — солидно кивнул Адамайтис, разливая древесный напиток. — За и против. Давай.
Как ни странно, очередная выпитая порция действительно помогла Вингаэлю избавиться от икоты. Он даже попытался вспомнить, на чем они остановились, обсуждая план первоочередных оперативных мероприятий, но разговор, как это обычно бывает, плавно съехал на обсуждение женщин, мировой политики и перечисление своих многочисленных подвигов.
По мере убывания спиртного собеседники все чаще перебивали друг друга, а обрывки их странного диалога, достигавшие слуха остальных посетителей харчильни, пугали последних освещением мельчайших подробностей жизни и похождений двух бывалых бретеров, отчаянных мотов и пылких любовников.
— …а что дальше было — убей, не помню! — неслось из-за веселого столика. — Прыгнул мне кто-то на спину, как росомаха, и все! Сознание помутилось…
— …тут мы, не будь дураки, и дунули из Костяного леса во все лопатки! А я, как на грех, зацепился ногой за корень, да и полетел кувырком точнехонько к этому зверюге в логово. Ну, он прицелился и укусил меня прямо в то место, где глаз нет…
— …да что бы ты понимал в женщинах, сморчок длинноухий! У нее ж одна грудь как две твоих головы будет…
— …а я ему возьми и скажи: за такой, мол, прикуп, господин полупидр, в порядочном обществе канделябром по спине лупцуют…
— …ну и отстрелил я ему то, что обычно на Пасху красят…
— …классное махалово было! Одних зубов потом полведра намели с мостовой. Никто, правда, не помнит, за что, собственно, пинались…
— …подумаешь, тролль! Да я на медведя с одной туалетной бумагой ходил!..
— …тут он мне как брякнет по зубам! Хорошо еще, что зубы у меня большие, крупные. Я их быстро нашел…
— …делать нечего, пришлось петь. Я ведь еще в армии запевалой был…
— …ты представляешь себе сексуально неудовлетворенную дриаду? Ни хрена ты не представляешь, товарищ старший лейтенант…
— …да чтоб с зеленой девкой целоваться? Чур меня, чур! Дай-ка я тебя лучше расцелую… на брудершафт…
— …а я ему и говорю: нет, говорю, господин сюзерен, не стоит вам в этом году на выборы идти. Превратят потом в чигипугу насильственным образом…
— …подумаешь, невидаль! Я нашему бывшему президенту еще лучше сказал: Борис, говорю, ты не прав! И баста. А про чигипугу тогда и разговора никакого не было…
— …наливай! Давай выпьем за то, чтобы ваша армия стала, наконец, полностью контрактной!..
— …давай, Виня… хороший тост. И чтобы подписание этого контракта стало священной обязанностью для каждого восемнадцатилетнего юноши! Ик-к… Ну вот, теперь я начал…
— Пойдем на воздух, здесь душно.
— Пойдем. Только еще флакончик с собой прихватим… Посидим где-нибудь по дороге… Нам же еще оружие получать… Фигулины эти ваши…
— Фитюлины…
— Один хрен… идем…
Друзья, покачиваясь, поднялись из-за стола и, оставив хозяину щедрые чаевые, в обнимку поковыляли к выходу.
Старый гремлин одобрительно смотрел им вслед.
Он уже стал забывать те славные времена, когда молодежь умела веселиться.
Эти двое явно умели.
Матвей проснулся от того, что ему в глаз попал солнечный луч.
