«Да уж, первое для него намного важнее, — понял я его скрытый намёк, — какой бы роднёй мы ни были, дело для него всегда на первом месте».

— Граф приедет сюда или к моему дому? — задал я последний вопрос.

— Сюда, я решил не выгонять тебя на ночь глядя, но в последующие дни жить будешь у себя, к тому же они обещали присмотреть за тобой сами.

— Обложили со всех сторон.

— Максимильян, это ты пришёл к ним за помощью, а не они к тебе.

— Что верно, то верно, — покачал я головой и решил, что пора прощаться. — Спокойной ночи, ваша светлость, спасибо ещё раз за гостеприимство.

— Надеюсь, утром ты составишь нам компанию за завтраком. — Герцог наклонил голову.

— Если граф не приедет раньше, то конечно, ваша светлость, — заверил я его.

* * *

Позавтракать мне не удалось, точнее, не получилось нормально, за столом, в окружении семьи герцога. Граф приехал так рано, что слуги собрали мне снедь с собой в дорожный мешок, и я, вышагивая за лошадью паладина, перекусывал на ходу, доставая из мешка сыр, колбасу и ещё тёплые лепёшки.

Насытившись, я заметил, что граф и его отряд, численностью в пять человек, одеты по-походному и имеют седельные сумки.

— Граф, мы куда-то едем?

— Да. — Он потянул за поводья и поравнялся со мной, когда его лошадь сбавила ход. — Меня с утра разбудил посыльный и передал приказ главы ордена.

— Если за мной вы приехали так рано, во сколько же разбудили вас? — удивился я.

Он философски пожал плечами:

— Мы на службе, так что ничего странного, к тому же я сам собирался посетить эту деревню, просто вышло на неделю раньше.

— Хотя бы расскажите, куда и зачем мы едем? — поинтересовался я.

— Разоблачать ведьму, — будничным тоном ответил он. — Поступило десять жалоб из деревеньки виконта Глосса на падёж скота, побитие градом урожая.

— А естественные причины не рассматриваются? — хмыкнул я, вспоминая свой мир и ту травлю, которую устраивала инквизиция красивым молодым девушкам и женщинам, причём чаще всего по надуманным поводам.

— Максимильян, ты никогда не встречался с ведьмами. — Судя по утвердительной интонации, это был вовсе не вопрос.

— А они существуют? — Я был полон скепсиса. За всё время своего пребывания в этом мире я не то что с ведьмами, я вообще не встречал магически одарённых людей, ну кроме магов, конечно. Так что слышать заявление одного из паладинов, по совместительству и инквизиторов, о том, что они, дескать, чистят мир от ведьм, было смешно.

— Ты в Единого веришь? — задал вопрос граф, да так неожиданно, что я замешкался.

Я сделал знак Единого перед собой.

— Это ничего не значит, — нахмурился он. — Так ты веришь в него или нет?

— Верю, конечно. — На такой вопрос, да ещё и в присутствии инквизитора, всегда должен быть только один ответ.

— Ты думаешь, это всё шутки, — тяжело вздохнул он, непонятно почему сделав совершенно иной вывод из моих слов. — Ну что же, тем лучше для дела.

Граф тронул поводья и догнал своих товарищей, я остался в одиноком недоумении, а судя по тому, что ко мне вскоре стали оборачиваться его спутники, наш разговор он им передал. Сердце кольнуло.

«Что-то ты распустил себя Макс, нужно быть очень осторожным, да ещё и в присутствии служителей веры, — укорил я себя. — Если они начнут молиться, тебе тоже нужно будет это делать».

Мы вскоре выехали из города и неторопливо поехали по северной дороге, причём, к моему удивлению, голоса графа совершенно не было слышно. Куда делся тот балагур и весельчак, у которого не закрывался всё время рот? Я его совершенно не узнавал: молчаливый, суровый, да к тому же истинно верующий, судя по его речам. У меня в голове всё перепуталось, ну не похож он был на человека, с которым мы посетили столько борделей и таверн в своё время.

Я недоумевал, но старался копировать поведение паладинов, чтобы моя чужеродность не бросалась им в глаза. Я привык к свободным нравам, а у них существовала жёсткая иерархия, да такая, что со мной вообще, кроме графа, никто не заговаривал. Паладины изредка переговаривались между собой, не обращая на меня никакого внимания. Даже на привале, когда я хотел поделиться своей едой с ними, меня коротко поблагодарил граф, он же и ел со мной рядом, остальные даже не притронулись к предложенной пище. Они достали свои очень скромные запасы: сыр, хлеб и вино, этим и пообедали.

Когда они после еды сели молиться, я также сделал вид, что занят общением с Богом, правда, когда молитва закончилась, ко мне подошёл граф и попросил не делать того, что мне не хочется, потому что я мешаю им. Этим меня он снова удивил, но я, не поняв, продолжал повторять за паладинами, правда, чуть короче: благодарил Единого за пищу и уделял молитвам не более пяти минут.

* * *

— У тебя новое копьё? — Вечером, когда мы остановились на ночлег, я расчехлил своё оружие и стал тренироваться, чтобы разогреть связки и размяться. За моими движениями пристально следили все, и едва я закончил свой виртуальный бой, ко мне подошёл старший паладин.

— Да, — не стал скрывать я, — я помню, как вы смотрели на моё прошлое оружие, так что решил не брать его с собой.

— Молодец, — граф похвалил меня, не сводя глаз с матово-серебристого металлического древка, а также чёрного четырёхгранного навершия с плечами-стопорами.

— Можно? — Неожиданно он протянул руку. — Как ты легко с ним обращаешься, если оно целиком из металла?

Я нехотя протянул ему копьё, он приготовился принять тяжесть, но когда ощутил вес, его брови взлетели вверх. Он поражённо сделал пару выпадов, мельницу, показывая, что знаком с этим видом оружия, и вернул мне его назад.

— Что это за металл? Из чего сделано древко?

— Титан. — Я был уверен, что название ничего ему не даст, поэтому ответил правду: — Титан с молибденово-силикатными примесями.

Граф поражённо смотрел на копьё и покачал головой.

— Твои знания здорово пригодились бы нашему ордену, Максимильян. Ты первый человек, чьи творения озадачивают меня. После твоего предыдущего оружия, а точнее, слухов, которые про него ходят, я думал, что меня уже ничем не удивить…

— Граф, всё, что я сейчас хочу, всё, что заставляет меня действовать, — это тревога за жену. — Я угрюмо посмотрел на него. — Так что если она будет в безопасности, то, возможно, что-то и покажу вам, но не ранее.

— Максимильян, — он подошёл ко мне вплотную и заговорил тихо, чтобы не слышали его товарищи, — ты сейчас не веришь нам, не веришь в Бога, не веришь никому и ничему. Твои пустые и бездушные молитвы, обращённые к Нему, для нашего отряда кощунство и кинжал в сердце, но все терпят и не делают тебе замечаний, хотя у некоторых моих спутников нервы отнюдь не железные, да и не привыкли они видеть такое откровенное попустительство по отношению к вере. Так что давай ты не будешь напоминать о своих проблемах каждый раз, когда я тебя о чём-то прошу или спрашиваю.

У меня отнялась речь, а под его взглядом я ещё больше смутился, я не привык его видеть таким.

— Вы чувствуете, что я лишь делаю вид, будто молюсь? — с вызовом посмотрел я на него, крепче сжимая копьё в руках.

— Да, поэтому и просил тебя не делать того, что тебе не нравится, так ты хотя бы не оскорбляешь всех нас своим поведением.

— Хорошо. — Я не стал извиняться и решил вести себя так, словно не еду рядом с паладинами. — Учту вашу просьбу.

Он лишь кивнул и отошёл от меня. Весь путь до места назначения я больше не притворялся, что молюсь или отдаю уважение их Богу, а еще — покупал еду и ел в одиночестве. Граф лишь изредка подходил ко мне и заговаривал, остальные вели себя так же, как я, делая вид, что не замечают меня.