— Смотри да не засматривайся. Завтра утром жду, — говорит он и отключается.

Я кладу трубку и размышляю над тем, что причинно-следственные и всякие другие связи в этом мире причудливы и часто непредсказуемы, и в этот момент раздаётся звонок в дверь.

— Ир, открыть? Ты ждёшь кого-нибудь?

— Никого не жду, сама открою.

Ирина выскакивает в прихожую, и я с удивлением замечаю, что она уже в платье и с высушенными уложенными волосами. Она открывает дверь и я слышу знакомый и неприятный мужской голос:

— Ира, я всё обдумал и осознал. Прости, это никогда не повторится.

Охренеть! Опять этот козлина припёрся. Эх, жалко, не я дверь открыл.

— Что тебе нужно! — нервно восклицает Ирина. — Я же сказала больше не приходить!

— Послушай, — раздражается мужчина, — я ведь говорю тебе, я был не прав, а теперь…

Он замолкает на полуслове, потому что я выхожу в прихожую и наши взгляды пересекаются.

— Авиация, — говорю я, выходя вперёд и передвигая Ирину за себя. — Ты поговорить пришёл? Но собеседников для тебя здесь нет. Тебе не рады. Ещё раз появишься и уже сам не выйдешь. Ясно?

— Вы только гляньте! — восклицает он нарочито громко, буквально на весь подъезд, и лицо его становится злым и жёстким. — Я только за порог, как она опять с малолетним хулиганом связалась! Нет вы посмотрите! Милиция! Надо милицию вызывать!

— Как же ты меня бесишь, — тихонько говорю я. — Ну, заходи, раз пришёл. Заходи-заходи.

— Прекращай, Егор, — раздражённо шепчет Ирина. — Слышишь? Прекращай, я сказала.

3. Моя бабушка сказала надвое

Как прекращать? Я ведь ещё даже и не начинал ничего. Прекращай. Хорошенький совет.

— Иди сюда, Арсенчик, не дрейфь, — спокойно предлагаю я. — Поговорим просто.

Но он не дурак, понимает, что это спокойствие обманчивое, и второй раз получать от меня по ушам не желает.

— За аморальное поведение нужно наказывать по всей строгости! — продолжает ораторствовать Арсений, находясь на некотором расстоянии и рассчитывая успеть выскочить во двор, реши я напасть.

Вот же хитрая мразь.

— Егор, уйди в комнату, — требует Ирина. — Пожалуйста. Я его выставлю. Скорей давай, пока он весь подъезд на уши не поставил.

Дался ей этот подъезд! Хотя, наверное, компактное проживание коллег накладывает определённые ограничения. Все друг у друга на виду, а стук-постук никто не отменял пока. Ладно. Делай, как знаешь, раз так уверена…

Я отхожу. Но в комнату, разумеется, не иду, просто выхожу из коридора и стою рядом. Ирина что-то быстро и тихо говорит. Что именно, мне не слышно. Этот хорёк прекращает орать и, судя по всему, внимательно слушает.

— Да ты… — восклицает он.

Она опять тихо, но настойчиво что-то ему втолковывает.

— Лживая сука! — зло и громко бросает он.

Просто подойти и влепить основанием ладони в нос. Очень хочется. Козлина.

— Да я тебя!

Я не выдерживаю и снова захожу в коридор. И очень даже вовремя, как раз в момент, когда этот хрен замахивается. Ирина непроизвольно сжимается, а я дёргаю её на себя, когда его рука уже мчится вперёд. Не попав по лицу его кулак несётся дальше и я чуть-чуть подталкиваю его, чтобы помочь ему влететь в стену.

Бьёт он не со всей силы да и амплитуда вон какая большая, так что удар получается не очень мощным. Но он поднимает вой на весь дом. Я дёргаюсь ему навстречу, чтобы заткнуть, но он быстро реагирует и отскочив назад, сбегает по лестнице.

— Я этого так не оставлю! — кричит он. — Ты у меня партбилет на стол положишь!

— Нет! — хватает меня за рукав Ирина. — Нет, Егор. Не влезай в это. Я сама всё улажу.

Ну да, уладишь, я вижу, как у тебя получается это уладить. Вот козёл дешёвый. Я привлекаю её к себе и обнимаю.

— Ничего, Ириш, не расстраивайся. Я тебе помогу.

— Нет, я сказала.

— Ну, нет, значит нет, — соглашаюсь я. — Ну-ка повернись, дай посмотреть на тебя хорошенько. Какая же ты красавица, честное слово.

Действительно ведь. Явно дорогое коктейльное платье, причёска, жемчужины в ушках. Скромная, почти аристократическая элегантность. Просто Грейс Келли.

— Ириш, ну, ты даёшь.

— Чего я даю? — хмурится она, всё ещё находясь под впечатлением от визита Арсения.

— Потому что нельзя быть красивой такой, — улыбаюсь я. — Главное, хозяйку бала не затмить.

— Да ну тебя, Егор, — машет она на меня рукой. — Русский язык выучи. Пошли давай. Кто тут опоздать боялся? Я-то готова, а ты?

— Почти, — серьёзно отвечаю я. — Тушь только подправлю.

Она улыбается, а я подмигиваю:

— Забудь ты этого мудилу, ладно? Я всё устрою.

— Не вздумай, — тычет она кулачком мне в бок и улыбка исчезает с её лица. — Уголовщины мне только не хватало. Ты понял?

— Да, моя госпожа. Всегда догадывался о твоей склонности к доминированию.

— Че-е-го?!

Мы подъезжаем к бетонному бункеру Дома кино на Васильевской улице, но останавливаемся не у «сундука», а у старого здания. Рядом толпится народ. Мы выходим из машины и смело направляемся ко входу, и на нас обращают внимание.

Нет, ощущения, что я иду по красной каннской дорожке нет, но взгляды и шепотки нас сопровождают. То, что я, как раз, не люблю. Мы с Пашей выглядим вполне обычно, в костюмах и рубашках без галстуков.

Наши костюмы хорошо сидят и это единственное наше отличие от среднестатистического человека в пиджаке и брюках. А вот Ирка действительно выглядит, как принцесса Монако. Есть в ней особый шик, заставляющий повернуть голову вслед.

— К Усову, на «Сицилианскую защиту», — на ходу сообщаю я дежурному и смело шагаю вперёд.

Ира и Паша идут за мной. Я следую инструкциям, полученным от Платоныча и без проблем нахожу запрятанный в недрах ресторан.

Здесь стоит шум и царит веселье. Народу много. В дальней части толпятся люди. Судя по всему, это и есть «Сицилианская защита». Фильм на экраны ещё не вышел, но они уже что-то празднуют — завершение монтажа или предварительный показ, а может просмотр, шут их знает.

Рядом с ними находится ещё одна весёлая и бесшабашная группа. Это, как раз, «наши». Но, честно говоря, я не вполне уверен, две ли разные это группы или одна целая. Люди сидят за столиками, стоят в обнимку, склоняются над теми, кто сидит. Всё пребывает в движении.

Мы подходим ближе и останавливаемся. Молодой Абдулов читает стихи. Это, похоже, пародия, потому что его постоянно перебивают взрывы смеха. Он пережидает эти взрывы с невозмутимым видом, точно таким же, с каким через несколько лет будет петь «Уно, уно, уно, уно моменто».

Его партнёр по фильму Николай Волков хранит серьёзность, но глаза смеются. Время от времени он хлопает Абдулова по плечу и прыскает в кулак.

В самом центре всего этого движения находится столик Галины. Рядом с ней сидит парень лет тридцати пяти. На нём яркий кардиган и чёрная шёлковая сорочка, расстёгнутая на несколько пуговиц, и от обнажённой таким способом груди идёт сияние золота.

Толстые цепи и большой, в духе девяностых, крест с драгоценными камнями выглядят довольно экстравагантно. Как и перстни, унизывающие пальцы этого человека.

Я его знаю. Вернее, я знаю кто это — друг Галины Борис Буряце, черноволосый цыган из Большого. Обилием украшений он затмевает свою подругу, а уж она-то в этом деле толк знает.

— Нет-нет-нет, — подбегает к нам официантка, — здесь мест совсем нет. Пройдите вон туда, если тоже нет, придётся подождать.

— Зоя! — окликает её Галина, обратившая на нас внимание. — Зоинька, это ко мне. Идите сюда, ребята.

Галина дружелюбно улыбается и машет нам рукой:

— Идите, садитесь со мной! Витя, дай стул, пожалуйста.

От соседнего столика нам передают стул, и мы, потеснившись, присаживаемся.

— Добрый вечер, — улыбаюсь я. — Это Ирина, моя подруга, а это Павел, мой друг.

Галина выглядит очень хорошо. Ей немного за пятьдесят, но былая красота ещё не превратилась в перестроечные ужас и отчаяние. Она яркая и жизнерадостная, совсем не старая и довольно красивая женщина, хоть и поднабравшая лишних килограммов.

— Рада, что вы пришли, — говорит она и указывает на своего спутника. — Это мой друг, Боря.

Мы пожимаем руки.

— Очень приятно, — кивает Борис.

Вокруг него сложено немало сказок и легенд, но, несмотря на видимую экстравагантность, выглядит он вполне нормальным парнем, улыбается добродушно.

— А я, значит, — глядя на Ирину, кивает на меня Галина, — не единственная, кто понимает толк в мужчинах.

Она явно намекает на нашу разницу в возрасте, хотя у них с Борей разница несомненно побольше нашей будет. Новицкая тушуется и даже чуть краснеет, и я смотрю на неё с большим удивлением. Первый раз такое вижу.

— А ты, значит, игрок, — кивает наша хозяйка. — Так, Егор?

— Я? Что вы, Галина Леонидовна. Скорее организатор.

— За организацию больше дают, — улыбается Боря.

Шутник, самому-то пять или семь лет вскоре нарисуют.

— Давай без Леонидовны, ладно? — улыбается Галя. — А подружка твоя? Борь, скажи, на Грейс Келли похожа, да? Стеснительная только.

Боря внимательно всматривается, а я не могу удержать улыбку.

— Чего? — спрашивает Галина. — Чего смеёшься?

— Да насчёт стеснительной. Вот, открытие сделал.