Скопив силу, он ударил рукой в застывшую землю над собой.

И снова. И снова. И снова.

Кусками выламывая землю, он отодвигал ее в сторону, протискиваясь наверх. Метр за метром наверх. Он полз вперёд, уподобившись змее. И вот цель уже близка. Рука пробила последний пласт земли над головой и зачерпнула воздух. Последнее усилие, и он освободился.

Выкарабкавшись на поверхность, он отполз от могилы, и поднялся на ноги.

Стояла ночь. Накрапывал мелкий дождик, земля под ногами скользила. Он дважды грохнулся, пока выбирался на посыпанную песком дорожку, тянущуюся между ровными рядами могил.

Оказавшись в безопасном месте, он огляделся. Вокруг него простирались ровными рядами могилы с покосившимися крестами и ровными, недавно установленными обелисками. Местность незнакомая. Вряд ли ему доводилось бывать здесь ранее.

Внезапно он почувствовал сильный спазм в животе. Будто в него вкручивали винный штопор. Он хотел есть. Он дико хотел есть. Но возможно ли такое. Если он больше не нуждался в воздухе, то зачем ему нужна пища. Ни о чем другом он думать не мог. Только о свежем куске сырого мяса. Впиться в него зубами, рвать на части, захлебываясь горячей кровью. Почувствовать приятную тяжесть в желудке.

Стоило подумать о еде, как он тут же почувствовал ее запах. Еда находилась от него не так далеко. Несколько сотен шагов, и он у цели. Крепкий старичок с ружьем прогуливался вдоль ограды кладбища и явно кого-то ждал. Но все это было не важно. Главное, что он хотел есть, и еда бродила поблизости.

С медленной ходьбы он перешел на бег. На удивление тело отлично слушалось его, не смотря на то, что это было тело воскресшего мертвеца. Только не был он банальным ходячим трупом. Он чувствовал силу, спящую в теле, которую он мог разбудить в любой момент. Даже магию он не потерял. И если при жизни его нельзя было назвать сильным магом, то после смерти магическая энергия его возросла. Правда, с памятью были проблемы. Он не помнил, как управлять магией. В его руках находилась абсолютно неуправляемая стихия.

Старик прогуливался вдоль кованной ограды кладбища. Сторож, несущий дежурство и ждущий кого-то. Кто-то сегодня ночью должен был к нему прийти, но вот старику не суждено было дождаться гостя.

Увидев добычу, мертвец почувствовал нестерпимый приступ голода. Живот скрутило в жгут. Захотелось завыть от боли. Не разбирая дороги, он бросился к старику. Только им мог он утолить голод и унять нестерпимую боль.

Старик услышал шум позади себя. Обернулся и увидел серый приближающийся силуэт. В потемках было особо не разобрать, кто это. Да и зрение ни к черту. На всякий случай он поднял ружье и предупредил:

— Стой, поганец, стрелять буду.

Но на его слова не обратили внимание.

При приближении серый силуэт оказался человеком со странным бледным цветом кожи и горящими глазами. И не человек вовсе, а нежить какая-то. От нее сразу могильным хладом потянуло.

Нервы у старика не выдержали. Грянул выстрел. Пуля разворотила существу грудь, но не остановила его. На новый выстрел времени не осталось. Нежить прыгнула не него и повалила на землю. Он даже не успел напугаться, как сознание потухло.

Неупокоенный сломал старику шею, точно палочку сухого тростника, и впился зубами в брюхо.

Насытившись, он отбросил от себя растерзанное тело. Чувство голода ушло. Но появилось новое, доселе незнакомое ощущение. Он почувствовал себя ущербным, но вовсе не оттого, что некоторое время назад лежал в могиле. У него отобрали НЕЧТО, что он должен был охранять и беречь. И теперь ему нет покоя, пока он не вернет отобранное.

Но где искать утраченное. За то время, что он пролежал в могиле, его Сокровище могло покинуть пределы Фогштиля, исчезнуть, скрыться, раствориться. Мир огромен, и как в этом стогу сена отыскать иголку? Совершенно невозможно, если только эта иголка не раскалена до предела. Так что от ее жара стог вспыхнет и сгорит дотла в считанные минуты.

Он не упокоится, пока не воссоединится с тем, что принадлежит ему и только ему. Подло похищенное у него Сокровище должно вернуться назад. И пока он не вернет свою собственность, он не остановится.

Он безошибочно знал, где искать Сокровище. Чувствовал его на расстоянии.

Неупокоенный, при жизни его звали Мартин Локирд, перебрался через ограду кладбища и зашагал по улице во тьму.

ЧАСТЬ 3. МОРТОН

Глава 1. Изгнание

Лето в этом году выдалось ласковым, жарким. Солнце ранехонько утром взбиралось на небосклон и заливало землю лучами, подогревало поля, засеянные злаками. Если еще и с дождями повезет, польют землю матушку, насытят влагой, то урожай в этом году выйдет знатный. Можно будет о зимовке не беспокоиться. Солнце нагревало шапку леса, но великаны деревья не пускали жару дальше. Останавливали на воздушной границе, отгораживались от нее листвой.

Только в деревне нет спасу от солнечных лучей. Нигде не спрятаться, не скрыться. Солнце купало деревню в жаре, раздевая мужчин, женщин и ребятню. Многие не переживут это лето. У кого здоровье поплоше, да сердце пожиже, останутся навсегда в этом солнечном времени. А на божий свет народятся новые люди. Семя брошено на плодородную почву и уже дает всходы.

Старх целыми днями пропадал с Михеем возле речки или в полях. В лес ходить отцы им строго настрого запретили, да мамки вожжами запрет закрепили, но и на речке пацанве весело, да не надоедает. Каждый день новая игра, каждый день новое приключение. К тому же, таиться от Михея теперь не надо. Он теперь в главную тайну Старха посвящен и не испугался, не дрогнул. Не бросил друга. Остался с ним рядом, да к тому же стал с просьбами надоедать: «поколдуй» да «поколдуй».

А Старху не жалко. Для него колдовать, маговать в удовольствие, правда, мало что он умел, но умение оно дело то наживное. Но каждый раз когда что-то не получалось, не выходило то или иное колдовство, Старх сетовал, что нет у него учителя, некому ему науку магическую передать. Был бы у него учитель, он бы верную тропу указал, предостерег от ошибок, а так до всего самому доходить приходилось.

Конечно бабка Агриппина не оставила его на пути ученика. Чем могла, тем помогла, что умела, тому научила. Но много ли могла ему отдать слабосильная деревенская знахарка. Выше себя не прыгнешь, если, конечно, кто не поможет.

От бабки Агриппины Старх набрался целебных знаний. Где какой энергетический поток находится, какая энергия на какие органы влияет, как определить, чем человек захворал. Она научила его видеть духовную ауру человека и определять по ней, кто перед ним стоит и на что способен. Также видеть по ауре, чем болен человек. Она познакомила его с окружающим миром. Раньше Старху казалось, что он и так все знает о деревьях и травах, о воде и воздухе, о том что в земле водится и вокруг нас прячется. Но оказалось, что ничего то он не знал. А в чем уверен был, ошибался.

Научившись ауру человека видеть, Старх первым делом новые знания на друге своем Михее и опробовал. Заглянул в него по-особому, и увидел яркого светящегося изнутри зеленым человека. Зеленый цвет правильный, добрый. Такие люди преданные, на подлость не способны. Старх обрадовался, что в друге не ошибся, но тут же опечалился. Он увидел маленькую червоточину зарождающейся болезни. Что это за болезнь, рано было говорить. Хворь неопределяемая, грозившая ему лишь в будущем. И лечить ее сейчас было еще рано.

Старх слово себе дал за другом присматривать. Он не мог хворь упустить. Как только родится, тут же ее и уничтожить.

Друзья уходили подальше от деревни, и Старх показывал Михею разные фокусы. Только эти фокусы сильно отличались от тех, что можно было увидеть на сельских ярмарках.

Старх вызывал холодный бездымный огонь и давал его подержать Михею. Огонь горел в руках, но не обжигал.

Старх вызывал ветер в безветренную погоду и заставлял исполнять его приказания. Он катал на ветре старого Пирата, его они часто брали с собой. Псу такие приключения не нравились, но он терпел. Хотя и недоумевал. Виданное ли это дело, чтобы старые собаки над землей летали.

Старх лепил из речной глины человечков и заставлял их двигаться. Глиняные куклы ходили строем, приседали, танцевали, пока не рассыпались в прах. С человечками друзья придумали славную игру. Они слепили две армии по двадцать солдат в каждой, Старх их оживил и заставил сражаться между собой. Нешуточная глиняная битва развернулась на берегу реки. Человечки мутузили друг друга, лупили палками, да кололи щепками. Друзья следили за ходом битвы, подбадривая ту или иную сторону.

За этим занятием их и застал батька Старха Ипполит. Его долго интерес глодал, где мальчишки целыми днями пропадают. Он и выбрался за ними проследить, а тут такой срам. Глиняная битва. Виданное ли это дело из глины человека лепить, да оживлять его. Не по-божески это. Ведь сказано в святом писании: «не сотвори себе кумира».

За уши выволок нечестивца Ипполит, да отхлестал на дворе вожжами, но вполсилы. Помнил, как мальчонке по весне досталось от оборотня, да жалел. Вот вроде бы и грех, да только парню и так несладко пришлось в последнее время. Не стоит из гнилой палки меч ковать.

Старха отец посадил в кладовку под замок, наказал думать «суерьзно над своим поведением гадким». Мамка заступиться пыталась, вразумить разгневанного мужа. Мало ли что учудило чадо, не стоит придавать столь большое значение его поступкам, да и жалко все ж, родное дитя.

Старх сперва расстроился жутко. С трудом сдержал слезы. Обида на отцовскую несправедливость казалась непереносимой. И что он такое сделал худое. Глиняных солдатиков слепил, да маршировать заставил. Великое преступление. И на что отец так разгневался. Старх отца в таком гневе еще ни разу не видел. Даже когда они с Михеем в лесу заблудились, да на оборотня напоролись, отец так не гневался. Может, потому что потрепали их изрядно, а к тому времени как мальчишки стали больше на живых походить, чем на мертвых, гнев и поутих.

С этими мыслями Старх заснул, свернувшись на жухлом прошлогоднем сене возле кадушки с маринованными грибочками. Утро вечером мудренее, решил он. Глядишь, и отец поутру в ум придет, да простит сына. Не виноват же он в том, что сила ему такая от рождения дадена. Ведь если все мы созданы по образу и подобию божью, то, стало быть, сила волшебная в нем не спроста, а от Бога. Чтобы там отец про себя не удумал.

Проснулся он от громких криков посреди ночи. Сквозь прорехи в стенах лился лунный свет. Над деревней взошла полная луна. Пахло гарью, и брехали неистово собаки. Заливались лаем. Где-то вдалеке слышались чьи-то голоса.

Старх поднялся с соломы и подошел к запертой двери. Приник к щели между досками, выглянул на улицу, но ничего интересного не увидел. Двери выходили во двор, а на дворе было тихо и спокойно. Лунная дорожка от крыльца к будке Пирата. Слепые черные окна дома. Родичи спят. Только напряженно замерший возле будки Пират тревожно вглядывался в ночное небо, заливаемое яркими всполохами разгоревшегося пожара.

Что случилось? Что в деревне произошло? Чья изба загорелась?

По всему выходило, что бабки Агриппины. Только бы ей помогли. Только бы ее спасли. Старх прочитал короткую молитву во спасение, поцеловал нательный образ и тут же бережно упрятал его под рубаху. Но почему его родичи еще спят? Вдруг пожар перекинется на соседнюю избу и пойдет гулять по деревне, да до них доберется. А они бока пролеживают, когда такое вокруг творится. Да и соседям не грех было бы подсобить, огонь гасить.

Издалека пришел долгий заунывный вой. От этого звука кровь в жилах стыла, в лед превращалась. Старх поежился. Тут же этот вой поддержали еще несколько глоток. Волчьи пасти могли исторгнуть такой звук. Только они. Так собаки не воют, да и деревенские псы после этого воя попритихли. Даже старый и верный Пират поджал хвост и голову пригнул, но на ногах устоял, не сел как шавка последняя.

На деревню волки напали. И что в этом такого. Неужели мужики не могут взяться за ружья, да разобраться с волками.

И, словно бы прочитав мысли Старха, то тут, то там застучали ружейные выстрелы. В окнах родительского дома загорелся свет.

Ну, наконец-то они проснулись. Лежебоки ленивые.

Отец в одних портках на улицу выскочил с ружьем. За ним Макар, старший сын, да Никишка озорник. У Макара в руках тоже ружье. А Никишка топор держит. В сенях видать подхватил.

Новая волна воя накрыла деревню. Отец Макара толкнул в плечо и что-то сказал. Старх не сумел разобрать. Далеко. Макар вместе с ружьем бросился за дом. Видно помочь матери, да сестре в подпол сховаться. А отец к воротам бросился, но не успел добежать. Через забор перемахнул огромный мощный волк. Да и не волк вовсе, а какое-то чудовище с горящими глазами, да в волчьей шкуре. Такого страшилу не мудрено испугаться. От него веяло силой и холодным злом. Он сам был воплощение зла. В его пламенных глазах читалось желание убивать.

Отец отшатнулся. На миг замешкался и все же вскинул ружье. Выстрелил. Но волк уже прыгнул. Пуля ударила ему в грудь, сбивая с пути. И волк приземлился в нескольких шагах от отца. Кажется он даже не заметил ранения. Пуля лишь только больше раззадорила его.

Волк кинулся на Ипполита. Отец отмахнулся от него ружьем, отпрыгнул в сторону и в упор выстрелил волку в морду. Но чудище ушло в сторону. И пуля прошла мимо.

Сейчас эта образина сожрет его отца и не подавится. Он не мог это допустить. Но что же делать? Он один, заперт в клетке, да к тому же мальчишка супротив грозного зверя. Что он может?

Старый Пират решился первым. Видя, что хозяина вот-вот сожрет волчья образина, он рванул с цепи. Неудачно. Снова рванул, и вновь отлетел к будке. И вновь рванул вперед. На этот раз старая цепь не выдержала, и лопнула. Пират в два прыжка преодолел двор (и откуда в нем только взялись силы), кинулся на врага и попытался вцепиться ему в глотку. Волк отвлекся от человека, но ненадолго. Мотнул головой, стряхивая надоедливого пса. Пират отлетел назад к будке, но тут же вскочил на лапы и бросился на врага вновь.

В душе Старха поднялась волна возмущения. Не мог он спокойно наблюдать, как его отца рвут в клочья. Старх и сам не понял, как это получилось. Внутри него вспыхнул пожар, и он, вскинув руки, выплеснул ее на дощатую дверь. Под воздействием его воли дверь сорвало с петель и вынесло во двор.

Не задумываясь о том, что он творит, Старх вылетел во двор, где старый Пират отчаянно кидался на волка, но его словно щенка каждый раз отбрасывали прочь.

Отец Старха перезаряжал ружье и не видел освободившегося сына. Он отчаянно запихивал патрон в патронник, но руки дрожали, и он никак не мог совладать с собой.

Пират, отлетевший в очередной раз от волка, вновь на него накинулся и сумел таки дотянуться до шеи, но старые клыки лишь оцарапали серую шкуру, пахнущую мокрым лесом и падалью. Волка это разозлило. Он вцепился в Пирата, и в мгновение перегрыз ему горло.

Старха волк еще не видел, поэтому он поворотился к человеку с ружьем. Из его ощеренной пасти капала кровь, и валил густой смрадный пар. В глазах застыло желание убивать. Отец не успевал зарядить ружье. Предательски дрожащие руки подвели его. Патрон никак не хотел попасть в патронник. Волк прыгнул. Отец отмахнулся от него ружьем, словно битком для игры в мяч. Приклад ружья раскололся об морду волка, отклонив его в сторону. Но все же волк зацепил человека когтями, разорвав исподнюю рубаху. Отец упал в одну сторону. Волк в другую. На груди отца расплывались длинные красные полосы. И в этот момент Старх ударил.

Он выбрал хороший момент для того чтобы нанести удар. Волк, удивленный сопротивлением человека, поднимался с земли, когда его охватила волна жидкого пламени. Серая шуба мгновенно занялась. Волк завыл. А волна огня не ослабевала. Он катался по земле, поджигая сухую траву, дожди в последнее время не баловали землю, но сбить пламя не удавалось. Огонь был повсюду. С улицы огонь перекинулся на хлев, а оттуда на крышу избы.

Старх выдохся. Руки безвольно опали. И огонь, льющийся с его ладоней, затих. Но эти ничего не меняло. Пламя бушевало повсюду. Огонь с жадностью варвара пожирал хлев со скотиной, сеновал и их избу.

— Что ты натворил? — в ужасе закричал Ипполит.

На земле возле его ног лежала бесформенная куча горящего мяса, бывшая некогда волком.

Отец со всех ног бросился к дому. Спасать мать с детьми. Внутри же Старха что-то оборвалось. Он только сейчас понял, что, спасая отца, утратил контроль над своей силой. И тем самым, быть может, причинил большее зло. Дай Бог, чтобы отец спас матушку и сестрицу. А Никишка с Макаром ему в том подмогой будут.

Силы покинули Старха. Им завладело равнодушие. Будто его разум и чувства завернули в толстый слой болотного мха, и спрятали глубоко и далеко. На дно того же болота. На негнущихся ногах, пошатываясь, он приблизился к калитке, и распахнул ее.

Увиденная картина потрясла его.

Привычный райский мирок его деревни, еще сегодня утром, казавшийся незыблемым, пребывал в руинах. Огни пожаров, казались, горели на каждом дворе. Люди защищались от нашествия тварей как могли. Кто вилами пытался пропороть явившегося за свежим мясом хищника, кто, засев в доме, отстреливался из охотничьих ружей через окна, кто отмахивался факелами, поджигая неосторожно все вокруг себя. Их усилия сводились на нет количеством громадных волков, сновавших по деревне от двора к двору.

Сосед дед Ферул вооружился старой армейской саблей, извлеченный из-под полатей, и проворно, невзирая на свой возраст, отмахивался от седовласого, мощного волка, кружащего вокруг него по двору. Двор освещал горящий сарай соседа и в его свете ужасной выглядела морда волка, уже отведавшего человеческого мяса. Волк пытался дотянуться до человека сквозь сплошную паутину мелькающей стали, но ничего не получалось. Они танцевали вокруг друг друга, увлеченные искусством схватки, и в глазах старика Ферула сверкало счастье. Он вновь почувствовал себя молодым.

Справа от дома деда Ферула стояла большая зажиточная изба семьи Елецких. Елецкие в деревни завсегда первыми людьми были. Как никак самые богатые люди. Старшие мужики по нескольку месяцев в городе на заработках, потом возвращаются, а на их место уезжают младшие. И так круглый год. Но к богатому дому завсегда спрос больше. Да и внимания. Не будь нападение устроено животными, можно было подумать, что это шайка грабителей решила поживиться. Да к тому же знала, где улов будет богаче всего.

Вокруг дома Елецких кружилось с десяток волков, но хозяева дома заперлись в трапезной, да из окон отстреливались, не подпуская волков близко к дому. Если припасов, да патронов много они и недельную осаду выдержат. Помимо батьки и мамки Елецких в доме сейчас трое сыновей и две дочери. Есть, кому прийти на смену сторожам.

Но и волки тоже не лыком шиты. Умные твари. Жуть берет. Один обнаружил, что может взобраться на крышу сарайки, а с нее перескочить на крышу сеновала. А тот близко примыкал к дому, так что перепрыгнуть на крышу избы особого труда не составляло. Оказавшись на крыше избы, волк покружился на месте, покружился, ориентируясь, и нашел дорогу к окошку на чердак. Окошко было завешано волчьей шкурой, волк быстро разорвал ее и исчез на чердаке. Пробраться через чердак на второй этаж, а потом спустится на первый и ударить в спину обороняющимся, дело нескольких минут.