Когда поезд прибыл на конечную станцию, Сокровище уже скрылось под слоем кожи. Теперь оно напоминало большую опухоль, вздувшуюся на груди, и уже добралось до ребер, погружаясь все глубже и глубже. Оно приступило к перестройке его грудной клетки, но Джеку не было больно. Только приходилось горбиться, чтобы Сокровище внутри него не бросалось в глаза.

Пока Джек лежал в купе, он совсем не хотел есть. Только в трактире за кружкой эля и курятиной он понял, насколько сильно проголодался. Джек мог бы пяток таких курочек за один присест съесть. Сокровище перестраивало его организм, и на эту перестройку уходило много энергии. Но заказывать еще курятину он постеснялся. Станислав был в два раза больше его, и тот добавку не попросил. А вот по второй кружке эля они пропустили. Святое дело.

До Птахи Джек добрался лишь к вечеру. В отличие от Фогштиля, паромобилей в Хэмпшире было не в пример меньше. По городу люди передвигались в основном на конных экипажах. Извозчик ему попался неразговорчивый, да к тому же насквозь простуженный. Он постоянно чихал и сморкался в большой клетчатый платок.

Гарри Птаха жил на окраине города. В отличие от Джека и Стани Шмеля, ему на соревнования ездить было не нужно. Он жил в Хэмпшире.

Гарри встретил его радушно, выслушал историю о краже снаряжения, успевшую обрасти подробностями, словно подводный риф кораллами, и пообещал помочь со всем необходимым. Проситься на постой даже не пришлось. Он сам проводил Джека в комнату на втором этаже, предложил располагаться и оставил гостя наедине.

Сбросив куртку на пол, Джек растянулся на диванчике, расстегнул рубашку и положил руки на грудь.

Сокровище пульсировало.

Джек закрыл глаза.

Внезапно что-то изменилось в нем. Он забыл о том, что он Джек Мортон. Человек Джек Мортон перестал существовать. На его месте выросло великое дерево, держащее на своей кроне огромный живой мир. Он помнил это дерево. В прошлый раз он видел его и стоял рядом, когда ему выжгло солнцем глаза. Теперь же он сам был этим деревом.

«Чтобы прозреть, нужно ослепнуть,» — родилась в голове мысль.

Вокруг него простиралась бесконечность. И он жил стержнем мира, запутавшегося в его волосах.

Он понимал, что нет никакого дерева, и мир наверху его вовсе не плоский, каким ему представлялся. Новые знания и ощущения мозг обволакивал в знакомые образы и метафоры, пытаясь приспособить под себя. Новое знание исходило от Сокровища. Оно находилось внутри него, или он стал им.

Проснувшись утром, Джек долго лежал в постели, прислушиваясь к себе. В эту ночь в нем что-то изменилось. Он стал другим. За одну ночь дерево-Джек прожило несколько тысячелетий, наблюдая и питая мир, лежащий у него на плечах. Изменился облик земли, исчезали и вырастали горы, сменялись поколения живых существ, обитающих на тверди, появлялись и исчезали государства, начинались и заканчивались войны. После одной войны мир очень долгое время казался совсем безжизненным. Только в отдаленных уголках жизнь еле тлела, чтобы через несколько столетий разгореться в яростное пламя.

Джек лежал на диване, вспоминая все, что ему снилось. А снилось ли? Видения были настолько четкими и живыми, что он не мог поверить в то, что это был банальный сон.

Лежа на диванчике, он слышал дыхание просыпающегося дома. В ванной принимал душ Гарри Птаха и напевал себе под нос популярную песенку «Дверь в лето». На кухне готовила омлет из трех яиц с беконом его жена Лола. Ей не нравилось, что у них в доме остановился незнакомый ей мужчина. Но она ничего не говорила мужу про это. На чердаке разложили оловянных солдатиков Чарли и Майкл, дети Гарри и Лолы. На чердаке кипела нешуточная битва. Альбионцы Чарли сражались против лягушатников Майкла, и, как ни странно, лягушатники одерживали верх.

Джек Мортон не мог слышать и видеть всего этого, отделенный от Гарри, Лолы и детей надежными стенами, но он знал, что происходило во всем доме.

Он попробовал, не вставая с дивана, выйти на улицу, но у него ничего не получилось. За пределами дома он проваливался в пустоту и глухоту.

Джек только теперь понял, что все изменилось. Ему никогда не вернуться назад к прежней жизни. Ее больше не существовало. Мосты взорваны, а на берегах его новой жизни окопались снайпера и поливают свинцом прошлое.

Только вот что ему делать? Куда двигаться дальше, с преследователями за спиной и опасным грузом новых знаний внутри? Как жить на новом берегу?

Одно Джек знал точно. Он хотел, быть может, в последний раз подняться в воздух и совершить скольжение на доске. Пускай это будет его последнее скольжение, но он хотел насладиться любимым чувством свободного полета.

Если бы он только мог знать, к чему это может привести…

Глава 9. У цели

Отель «У погибшего охотника» находился на окраине Хэмпшира в тихом уютном районе, застроенном двухэтажными домиками с крылечками на три ступеньки и маленькими садиками, огороженными кованными черными решетками. Четырехэтажное здание отеля возвышалось над остальными домами, точно Гулливер над лилипутами, и служило приманкой, как для приезжих, так и для местных жителей. Точно мухи на вишневый сироп слетались они к трактиру «Охотничий трофей», где днями и ночами можно было выпить крепкого и закусить вкусным. Здесь околачивались местные выпивохи, просаживая последние деньги, заглядывали почтенные респектабельные джентльмены, одни и в компании дам, обедали и ужинали гости отеля.

Обычно отель пустовал. Редкие гости добирались до окраины Хэмпшира, но ныне в связи с открытием чемпионата мира по аэроскидингу во всем городе было не найти свободных мест, повсюду толклись приезжие, слышалась иностранная речь, столичный и провинциальный говор.

Заполнился и «Погибший охотник». Извозчик возил Карла с друзьями от отеля к отелю, пока они не добрались до окраины, где обнаружилось несколько свободных номеров для него, друзей и Механикуса, который после аварийной посадки возле хэмпширского кладбища надолго застрял в городе.

Воздухолет требовал ремонта после встречи с тварями из червоточины и десятком сбитых памятников и надгробий при посадке. Карл мог бы подсобить в ремонте, восстановить все поврежденное при помощи магии, если бы знал, как должны были выглядеть те или иные поврежденные детали. Зная конструкцию и разбираясь, что к чему, можно было не просто починить, но усовершенствовать аппарат, но барон не знал и не разбирался. Хотя все же попробовал. После того, как он превратил передаточный механизм, связующий крылья и мотор, в монолитную конструкцию, Механикус готов был рвать и метать, посыпать голову пеплом, вырывать волосы и стричься в монахи тут же, не отходя от воздухолета. Больше Карл своей помощи не предлагал. Обратил превращения к исходному ломаному состоянию и отстранился от воздухолета и порхающего над ним Механикуса.

Посадка прошла на редкость нервно. Воздухолет трясло, точно в приступе эпилепсии, мотало из стороны в сторону. Механикус вцепился в штурвал, как священник в крест перед нашествием нечисти, чуть не вырвал его из гнезда, но все же удержал аппарат от соскальзывания и падения. Бледная Лора сидела, вцепившись в кресло, но и взглядом не выдала свой страх. Миконя, напротив, как всегда не стеснялся бурных чувств, матерился себе под нос на чем свет стоит, да крестился истово. Хуже всех приходилось Чарльзу. Журналист трясся от страха и тихо плакал. Первый удар в днище подбросил его вверх. Он не закрепился защитными ремнями и сильно ударился головой об крышу. Сполз в кресло без сознания. От каждого нового удара его болтало и подкидывало. Карл попытался ему помочь. Потянулся, чтобы закрепить журналиста ремнями в кресле, но новый толчок заставил его передумать. А вскоре трясти начало так, что уже и не до помощи стало, самому бы в живых остаться.

Воздухолет накренился носом к земле, на большой скорости пролетел ровные ряды надгробий, исчезающие под брюхом. И точно чайка, выискивающая в воде добычу, несколько раз клюнул носом. Сшибая памятники, протаранил кладбищенскую решетку и закопался в землю, прочертив глубокую траншею от кладбища к полю, где и остановился, поцеловавшись с одиноко растущей сосной. От удара сосна наклонилась к земле, а внутри мотора закипело.

Даже сейчас, спустя несколько часов после аварийной посадки, Карл вспоминал о ней с содроганием. И как он додумался до перелета в Хэмпшир на самодельном агрегате. Только нужда могла толкнуть его на это.

До города пришлось добираться пешком, неся на себе поклажу. Нагрузили даже журналиста, который после столкновения со всеми твердыми частями воздухолета чувствовал себя, как непьющий доцент, перебравший накануне крепкого вина без меры. Только Лора шла налегке. Ее разгрузили Карл и Миконя, посчитав, что девушка не должна себя утруждать.

В городе поймали пролетку. Журналист ехать с ними отказался, сославшись, что его ждут друзья и ему есть где остановиться.

— Груз с возу, кобыле легче, — высказался Миконя, когда Чарльз отошел на достаточное расстояние, чтобы не услышать.

Лора возмутилась, а Карл вынужден был согласиться, что Миконя прав. Журналист ему не нравился. Было в нем что-то гнилое и неправильное. Избавившись от Чарльза, они избавились и от необходимости приглядывать за ним.

В отеле путешественникам удалось занять три номера, расточительная роскошь по нынешним временам. Лора наслаждалась одиночеством в одноместных апартаментах, которые по размерам превосходили два двухместных номера, вместе взятые.

Карл и Миконя остановились в двухместной крохотной комнатке, где из мебели стояли две кровати, одежный шкаф и столик с двумя креслами. Точно такой же двухместный номер занял Механикус. Когда оставленный по пути Дорван Блэк все же доберется до Хэмпшира, ему предстояло потеснить Джона.

Разместившись в отеле, Миконя съездил на вокзал и оставил на имя Дорвана Блэка письмо, с указаниями, где их искать.

Искать вора, укравшего артефакт, Карл намеревался после душа, плотного ужина в «Охотничьем трофее» и небольшого приготовления к магическому ритуалу поиска. После дороги все же стоило привести себя в норму, прежде чем отправляться в новый путь.

Они договорились встретиться в трактире и разбрелись по своим номерам.

Когда Карл спустился в «Охотничий трофей», друзей еще не было, хотя зал казался переполненным. За каждым столиком сидела компания. Одна шумнее другой. Люди наслаждались встречей. Многие виделись раз в год, когда приезжали на чемпионат, и пытались в первую встречу вместить упущенное общение. Пиво, вино и виски лились рекой.

Карл протолкался к барной стойке и, перегнувшись, попросил найти для них столик. Бармен сперва отнекивался, говоря, что мест нет, но когда узнал, что барон остановился в отеле и к нему в скором времени присоединятся друзья, тут же нашел свободный столик в соседнем зале.

По пути в другой зал Карла пару раз толкнули, попытались залить вином, отдавили ногу, и в довершении ко всему он чудом избежал столкновения с официанткой, несшей шесть кружек пива. Но все это не испортило ему настроения и не заглушило чувство голода.

Рассудив, что каждый сам за себя, Карл заказал себе куриные грудки в винном соусе с тушенной фасолью, бутылку белого вина на всех, и пироги с птицей и капустой. Вино принесли сразу и наполнили ему бокал. Не успел он его опустошить, как в зале появилась Лора в сопровождении Микони.

— Счастье есть, его не может не быть, — изрек Миконя, плюхаясь на стул. — Как же, черт побери, хочется есть. В этом вертепе привычная еда водится, или что?

Он заозирался по сторонам с хищным видом, пока не обнаружил официанта. Подождав, когда закажет Лора и сделав заказ для себя, он успокоился и затих над бокалом вина.

— Артефакт здесь. Я чувствую это, — произнес Карл. — Похититель привез его сюда. Он увлекается аэроскидингом и пропустить чемпионат, если к тому же он к нему готовился, это нереально. Открытие чемпионата завтра. Первые выступления спортсменов пройдут над Лысым полем. Будет Мортон участвовать в чемпионате или наблюдать, я не знаю. Вычленить его в толпе и задержать возможно, но сложно. Поэтому я предлагаю не откладывать дело в долгий ящик.

— Брать его тепленьким, барин, пока в ус не дует, и всего делов-то, — треснул кулаком по столу Миконя.

— Если завтра откроется чемпионат, мы должны найти его этой ночью, — согласилась Лора, играя вином в бокале.

— В таком случае после ужина мы прогуляемся. Я совершу ритуал поиска. И мы выйдем на след Мортона. Есть еще один нюанс, почему нужно действовать оперативно — не одни мы ищем артефакт. Всплеск силы в магополе земли уловили все ложи. Послали они своих агентов или нет, другой вопрос. Мы должны исходить из худшего. С одним выворотнем мы столкнулись на улице Медников. С другим странным магом я столкнулся в поезде за несколько минут до крушения.

— Расскажи! — потребовала Лора.

Карлу пришлось рассказывать о своем знакомстве с усатым магом и о коротком поединке, произошедшем между ними.

— Давайте не забывать о Дорване Блэке, — напомнил о теме разговора Миконя. — Ложа Тумана лояльна Единорогу, но в погоне за артефактом может произойти все что угодно.

— Я не знаю, что такое артефакт, но его приход в наш мир стал причиной всплеска магической волны неслыханной силы. В любых руках он станет могущественным оружием. Та ложа, которая завладеет им, возвысится и сможет диктовать свою волю другим ложам. Верховная ложа Черного Дракона потеряет свой статус. Скорее всего, Драконы уйдут на дно и станут вести партизанскую войну против артефакта. Наша задача проста, как пасхальный кулич. Мы должны завладеть артефактом раньше всех.

— Стало быть, спокойная ночь нам не предвидится, — со вздохом сказала Лора.

— Нет.

— А я так надеялась.

После плотного ужина не грех совершить короткую прогулку на сон грядущий. Поэтому нет ничего удивительного, что трое новых постояльцев отправились побродить по городу. Удивить могло другое, один из постояльцев поднялся к себе в номер и вышел с маленьким круглым кейсом, напоминающим черную болонку без головы, лап и хвоста.

Портье отметил эту странность, впрочем, тут же о ней и забыл.

Для проведения ритуала поиска Карлу требовалось тихое место, желательно на свежем воздухе. Такое место они нашли в ста метрах от отеля в старом заброшенном саду за пустующим домом. Всезнающий Миконя сообщил, что дом этот принадлежал старому Давиду Бен Ицхаку, имевшему в народе славу чернокнижника. Когда старик умер, наследники не пожелали въезжать в дом. С тех пор он и пустовал, обрастая дурной славой, словно болотное дерево мхом.

Карл всегда поражался, откуда Миконя столько всего знает. Стоит ему приехать в новое место, как через каких-то несколько часов он втирался в доверие к старожилам, а к исходу первого дня от местного жителя его можно было отличить лишь по акценту, да то и дело проскальзывающему крепкому руссийскому ругательству.

Помимо места Карл нуждался в каком-нибудь предмете, принадлежащем Джеку Мортону. В его комнате в Фогштиле таких предметов было хоть отбавляй, и он прихватил с собой перчатку для аэроскидинга. Карл извлек платок из саквояжа и положил перед собой на землю.

Карл ножом надрезал запястье и накапал крови на платок. Затем очертил вокруг платка окружность и нараспев зачитал заклинание.

Миконя и Лора стояли в стороне, ожидая дальнейшего развития событий.

Заклинание поиска связывало кровь ищущего с аурой, оставшейся на предмете разыскиваемого. Эти незримые узы позволяли ищущему чувствовать разыскиваемого на любом расстоянии и не сбиться со следа даже в условиях вселенской катастрофы.

Внешне ничего не изменилось. Карл стоял над очерченным кругом, в центре которого лежал носовой платок Джек Мортона, с воздетыми руками. Глаза его закрыты, а на лице застыло восторженно одухотворенное выражение.

Карлу и раньше доводилось пользоваться заклинанием поиска. Произнеся последнее слово, он почувствовал знакомое ощущение. Мир преобразился. Невидимая сеть поиска раскинулась в разные стороны, унося с собой память объекта. Тысячи незримых нитей раскинулись повсюду, опутывая Хэмпшир. Нити-щупы исследовали город клочок за клочком, пролистывая квартал за кварталом. Там, где поиск не давал результатов, нити возвращались назад к хозяину, принося ощущения арктического холода. Карл, точно отважный полярник, стоял неподвижно, прислушиваясь к себе. Все больше нитей приносили дурные новости, сужая объект поиска. Все больше территорий вокруг Кара превращались в ледяную пустыню. Пока наконец на другом конце Хэмпшира не вспыхнул огонь.

Поисковое заклинание нашло цель. Теперь для восприятия Карла Джек Мортон превратился в яркую звезду на черном беззвездном небе. Даже с закрытыми глазами он прошел бы через весь город и задержал бы Джека. Ничто не могло бы ему помешать.

Джек не почувствовал его присутствия, но Карл теперь улавливал, пускай и смутно, чувства Джека. Кровь барона, пролитая на платок Мортона, позволяла чувствовать ментального визави.

Джек находился в чьем-то доме, где помимо него было много народа. Он не опасался подвоха и не ждал опасности. Его мысли крутились вокруг предстоящего скольжения и новой экипировки, обещанной другом. Первый пробный спуск Джек Мортон наметил на завтра и ждал его, точно семилетний мальчишка оловянных солдатиков, обещанных родителями на день рождения. Артефакт был при нем, только у Карла возникло странное чувство, когда он пробовал пощупать артефакт поближе. Аура, потерянного мимикрейторами артефакта накладывалась на ауру похитителя, Джека Мортона, и время от времени начинало казаться, что Джек Мортон и артефакт одно и тоже.

Карл отметил эту особенность про себя, но забивать голову не стал. Мало ли что могло приключиться за время бегства из Фогштиля. Как только Джек Мортон окажется в его руках, он в этом досконально разберется. Разложит все по полочкам, сделает выводы и только после того, как сам снимет первую пробу, отдаст артефакт князю Драгомыслу.

Разорвав контакт с Джеком Мортоном, Карл продолжал чувствовать цель, точно она была великим лесным пожаром, надвигающимся на город. Такую метку даже слепой не может не увидеть.

— Миконя, — позвал он.

— Я здесь, барин.

— Ищи экипаж. Я знаю, где он.

Миконя довольно крякнул и побежал вразвалочку на улицу за экипажем.

Воспользовавшись тем, что они остались одни, Лора прильнула к Карлу. Он казался ей теперь таким неприступным и далеким, словно гора Килиманджаро.

— Скоро все закончится. Я чувствую его, — сказал Карл и приобнял её за плечи.

— Я знаю. Меня не это тревожит.

— Что тогда?

Карл заставлял себя разговаривать с Лорой. Работающее заклятье поиска непреодолимо звало его в путь. Туда, где ложился спать Джек Мортон. Он с трудом удерживал себя от того, чтобы не побежать со всех ног к заветной цели, поэтому ему тяжело было поддерживать разговор с Лорой.

— Когда мы вернемся назад в Александрию, я боюсь, что ты забудешь меня… — выговорила она сокровенное.

— Глупая, — только и смог сказать он, взъерошив ее волосы.