— Это того… ты о чем? — не понял Карл.

— Ну того… этого…

— А по-руссийски?

— Зачем нам лишний груз тащить. Рот голодный, да и дорога дальняя.

— Все-таки варвар ты, Миконя. Одно слово — варвар. Недаром руссийцев медведями прозвали, — Карл испытующе посмотрел на Джека. — Как же мы его того-этого, если артефакта при нем не оказалось. Выбросил он его, что ли, в воздухе. Кто может сказать, как не он. Так что он для нас наиглавнейший человек теперь.

Первым делом, оказавшись в отеле, барон обыскал Джека Мортона, будучи уверенным, что артефакт при нем. Иначе он никак не мог объяснить те чудесные выплески магии из абсолютно не волшебного человека. Каково же было его удивление, когда он ничего не обнаружил. При Джеке Мортоне не было ничего, что походило бы на артефакт. Сокровищница оказалась пуста. Кто-то уже пробрался в нее и выкрал все драгоценное на глазах у победителя. Чертовски обидно, но терпимо.

Первая мысль, Джек сбросил артефакт на землю во время пленения. В горячке боя, потеряв доску, он тысячу раз мог выкинуть магическую штуковину, из-за которой развязалась вся эта свистопляска. Но, успокоившись, Карл решил, что перебарщивает с домыслами. Джек бежал, сражался, чтобы сохранить артефакт, а тут вдруг взял да и выкинул, как сломанную игрушку. Быть того не может. Не вяжется одно с другим.

Подумав еще немного, Карл окончательно утвердился в мысли, что артефакт все еще при Джеке Мортоне. И если он его не нашел, значит, плохо искал.

— Карл Иеронимыч, барин, да дайте мне его минуток так на — дцать, я из него лихоманки иноземной всю душу вытрясу, — предложил Миконя поднося чашку кофе барону.

— Рановато, Миконя ты мой, душу-то вытрясать. Она нам еще пригодится, — задумчиво произнес Карл.

Он вспомнил видение, посетившее его, когда он шел по следу Мортона. Джек лежал на кровати и, точно сытый кот, наглаживал живот. И от его живота исходила чужеродная сила. Как же он мог об этом забыть? Артефакт никуда не делся. Он каким-то образом оказался внутри человека. Проглотил он его, что ли?

Карл придирчиво осмотрел Джека. Проглотить — это вряд ли. Скорее всего, артефакт врос в человека, стал его неотъемлемой частью. Таким образом, миссия выполнена, осталось только доставить Мортона в Невскую Александрию. Пусть князь Драгомысл с ним разбирается. Уж он найдет способ, как извлечь сокровище из хрупкого тела, не повредив последнее.

Карл развернулся, подошел к окну и вызвал князя Драгомысла. В пространстве перед ним открылось окошко, заполнившееся серым туманом. Князь не спешил выходить на связь.

Миконя ретировался из поля видимости окна. Нечего сильным мира сего глаза мозолить. И на всякий случай, от греха подальше, из номера вышел.

Наконец серый туман разошелся в стороны и показалось лицо князя. Драгомысл сидел в резном деревянном кресле и с прищуром смотрел на барона.

— Здравствуй, мой мальчик. Рад видеть тебя в добром здравице.

— Взаимно. Я выполнил просьбу, князь. Артефакт при мне, — доложил барон.

— Чудесно, мой мальчик. Лучше и не придумаешь. Возвращайся. Открывай портал в столицу, хотя нет… — князь на секунду задумался, — не надо в столицу, нечего мозолить глаза великосветским болванам. Давай-ка, сынок, другое место изберем. Отправляйся в Китеж-град. Город тысячи дорог как нельзя лучше подходит для того, чтобы затеряться. Оттуда можешь уйти на Близнеца. А с него и ко мне в Черную Рощу.

Карл с трудом подавил удивление. Новость ошеломительная. В резиденции Верховного мага ложи Белого Единорога есть ворота в мир Близнеца. Вот так чудо из чудес. Ничего не скажешь.

— Вижу, удивлен, — прочитал мысли барона князь, — а как ты думал. Всегда нужно держать руку на пульсе истории. Пусть и другого братского мира. Белые Единороги уже очень давно следят за миром Близнеца. Все-таки, как-никак, братская планета. Ну, об этом потом как-нибудь, на досуге.

— Вам есть, что мне рассказать.

— Будет еще время для бесед. Сейчас действовать надо. Возвращайся.

Князь разорвал связь. Окно закрылось, восстановив целостность окружающей картинки.

— Не надо… — внезапно послышался слабый холодный голос позади барона.

Карл резко обернулся.

— Сердце Мира не должно никому достаться, — сказал Джек Мортон.

— Сердце Мира? Поясни, — потребовал Карл.

— Это… не передать… словами… эти знания… нужно… прожить…

Карл увидел изменившиеся глаза Джека Мортона. На него смотрел не человек. На него смотрел мимикрейтор, другая вселенная взирала на него через человеческие глаза. И в ту же секунду барон Карл Мюнх растворился в ней, как сахар в кружке кипятка — без остатка.

* * *

Видения закончились. Контакт разорвался. Ошеломленный Карл упал на колени. Ноги не держали его. Голова превратилась в пчелиный улей. Океан новой информации плескался внутри. Такое ощущение, что информация не помещается в нем и скоро польется из ушей. А голова взорвется изнутри. Перед глазами плыли цветные круги и обрывки увиденного.

Барон перевел дух, заозирался по сторонам, точно что-то потерял и никак не может найти. Он осмотрел комнату и не узнал ее. Ему казался диким застывший постоянный мир вещей, окружавший его. После сказочных картин меняющегося мира красок и мазков, в котором он прожил, казалось, несколько тысячелетий, свыкнуться с прежней жизнью трудно.

Карл столкнулся взглядом с неземными глазами Джека Мортона. И содрогнулся. Не артефакт они искали, не камень, забитый магической энергией под завязку, а Сердце чужого Мира.

Вселенная мимикрейторов устроена причудливо. Мир живет и развивается, пока бьется его Сердце. Но Сердце Мира не может существовать само по себе. Ему нужен Хранитель. Сердце Мира аккумулирует в себе магическую энергию чудовищной мощи и питает ею все живое во Вселенной. Хранитель служит проводником между Творцом и Сердцем. Именно через него Сердце Мира получает энергию. Только живое существо способно хранить Сердце и наполнять его неисчерпаемый сосуд.

Хранители были не всегда. Когда Вселенная родилась, вместе с нею появилось и Сердце Мира. Оно было бесформенным сгустком энергии. Но с появлением жизни во Вселенной энергии для ее питания требовалось все больше и больше. Когда же в мире появились мимикрейторы, тогда еще лишенные способности менять облик, Сердце обрело форму драгоценного камня и нашло первого Хранителя.

С тех пор менялся мир, уходили одни Хранители, приходили другие, но Сердце продолжало исправно работать.

Век Хранителя длиннее жизни любого живого существа, но и он не вечен. Рано или поздно приближается смерть. И старый Хранитель отправляется на поиски преемника.

Однажды случилось страшное. Старый Хранитель не смог найти преемника в обитаемых мирах мимикрейторов, и тогда Сердце вывело его за пределы Вселенной.

На одной из диких первобытных планет в племени охотников Хранитель нашел преемника. Его звали Ааграх, и он был младшим сыном вождя племени сайбуронов. Племя почитало своим прародителем свирепого хищника сайбурона, рыжего убийцу.

Старый Хранитель принял облик юной девушки и соблазнил Ааграха. Другого пути добиться внимания дикого охотника просто не было. Когда неистовый охотник уснул, старый Хранитель передал ему артефакт, после чего обрел покой.

Сердце Мира сумело обустроить под себя дикого человека. Оно кроило и ломало его, слишком чужеродным оказалось избранное тело.

Долгие недели, слившиеся в месяцы, Ааграх пролежал в становище. Изредка он просыпался, чтобы пересохшими губами вобрать несколько капель воды и вновь погрузиться в забытье. Ему грезился чужеродный странный мир, наполненный красками и образами. В этом мире не было ничего постоянного. Все текло и изменялось. То, что было черным деревом с красной листвой, через минуту превращалось в кипящее озеро, из которого вырастала высокая синяя скала. Потом скала покрывалась розовой пеной, трескалась и рассыпалась в прах. Ни секунды без изменений. Ни минуту в постоянстве. Эти видения преследовали Ааграха, звали к себе.

Пока охотник страдал от недуга, возле его ложа дневала и ночевала Салли, дочка знахарки. Она заботилась о больном, утирала пот, кормила и поила в редкие часы просветления.

Сердцу Мира удалось справиться с чужим организмом. И когда через несколько месяцев охотник Ааграх поднялся с постели, он уже не был охотником Ааграхом, он проснулся Хранителем Сердца и поспешил вернуться в родную Вселенную. Он даже не заметил ухаживавшей все это время за ним Салли. В ту же ночь она сбросилась с высокого утеса вниз.

С тех памятных пор Хранитель Сердца Мира отправлялся на поиски нового Хранителя в другие Вселенные. Чтобы облегчить задачу и укоротить время поиска преемника, мимикрейторы разослали на обитаемые планеты в иные Вселенные своих наблюдателей. Так Наблюдатель появился на Земле. Он следил также и за Близнецом.

Наблюдатель Дремли Дрем пришел в дом Мартина Локирда из ложи Черного Дракона и позвал его к ложу умирающего Хранителя. Юного мага Сердце Мира избрало новым Хранителем, но что-то пошло не так. Артефакт выследили, или этот было просто стечение обстоятельств, но Дракон погиб, а Сердце Мира подобрал констебль Джек Мортон. Время было на исходе. Вселенная Мимикрейторов быстрыми темпами старела. Надо возвращаться, и Сердце стало перестраивать своего случайного Хранителя, Джека Мортона. Оно перестраивало его под себя, ломало и корежило, делая достойным стать новым Хранителем.

Карл с трудом поднялся с колен. Его шатало, словно он всю ночь только и делал, что дегустировал крепкое вино в шумной компании с цыганами и женщинами. Сил ни на что не осталось. Войди сейчас в дверь Неупокоенный или тот поганый Выворотень, шаривший по развалинам на месте гибели Дракона, Карлу ничего бы не осталось, как сложить руки крестом на груди да ложиться живьем в могилу.

Карл упал в кресло. Джек Мортон сидел напротив него, вжавшись в угол, и исподлобья смотрел на барона. Кто на него взирает сейчас? Сердце чужой Вселенной? Или бывший констебль Джек Мортон?

— Что же мне теперь с тобой делать?

Еще вчера все было так просто. Найти вора, отобрать у него артефакт, дать пинка под задницу похитителю, а артефакт доставить пред светлые очи князя Драгомысла, пусть разбирается с его могуществом. Да, на пути могли встретиться осложнения в виде конкурирующих лож, но тем интереснее жизнь.

Теперь он знал слишком много, чтобы позволить Джеку Мортону, недоученному, недокроенному Хранителю Сердца Мира, попасть в руки магов Земли. На одной чаше весов лежала судьба Вселенной мимикрейторов. Без Сердца Мира она исчезнет и заберет с собой своих странных детей. На другой чаше весов лежал неисполненный долг. Найти и доставить Джека Мортона князю — это дело чести. Карл не мог поступиться своим долгом, честью. Если наступить на горло своей песне, то после этого можно не жить. Но и отдать жизнь чужой Вселенной в угоду выгоды родной страны он не мог. Долг против совести. Тяжелый выбор.

— Да. Задал ты мне задачку, — произнес он вслух, обращаясь к Джеку.

Мортон сощурился, ухмыльнулся и сказал:

— Мне осталось недолго. День, быть может два. И я стану полноценным Хранителем. Я уже сейчас не могу быть прежним. Стоит глаза закрыть, и меня влечет за собой неведомая дорога. Я и так задержался здесь. Мой мир стареет. Мне пора.

— Я не могу тебя отпустить. Я пришел за Сердцем Мира. Оно нужно нам.

— Ты можешь получит его, только убив меня. Но Сердце чужого мира принесет в этот мир лишь смерть и разрушение.

Джек закрыл лицо руками.

— Сердце Мира могущественный артефакт, напитанный магической силой. Ни один земной артефакт не может сравниться с ним по мощности. Раньше вы находили Хранителей на планетах, где нет магов. Тут вы просчитались, придя к нам. Когда старый Хранитель умер, выплеск магической энергии был обнаружен в магополе Земли. И по следу могущественного артефакта бросились лучшие маги. Я не один. Есть и другие. И уверен, что скоро мы с ними столкнемся.

— Ты прав, барон. Только вот с силой артефакта вам не управиться. Сердце Мира, если его попытаться извлечь из Хранителя и использовать по-своему, просто взорвется. И сотрет этот чертов мир в мелкую пыль.

Карл поверил Джеку. Мортону незачем врать. Он открылся перед ним, показав мир мимикрейторов, доверился. Да и сам барон чувствовал, что Сердце Мира не даст себя использовать не по назначению.

— Прояви милосердие к этому миру, который когда-то был моим, и к миру мимикрейторов, который теперь стал моим, — попросил Джек.

— Мне надо подумать, — сказал Карл.

— Поторопись. Времени почти не осталось.

Времени и впрямь почти не осталось. Князь Драгомысл извещен, что миссия выполнена, и теперь ждет ученика в своей резиденции с добычей. Есть еще усатый маг из поезда — Карла не покидала уверенность, что в скором времени он с ним еще встретится. Удивляло только то, что пока барон не столкнулся с магами из других лож. Это говорило о том, что пока они не знают, где искать Сердце. И этим нужно пользоваться. Пока они не вышли на след, нужно покидать туманный остров и отправляться назад, в Руссию. По дороге будет время подумать.

Дверь комнаты распахнулась, и внутрь ураганом ворвался растрепанный Миконя.

— Батюшка барин, батюшка барин, вампирюга этот туманный нас нагнал, хочет вас видеть. Да журналист, как его там, Твист, сидит в кабаке и усиленно делает вид, что он не он и все такое.

Дорван Блэк добрался до Хэмпшира. Еще день назад это известие не могло не порадовать барона. На Блэка можно положиться. Ложа Тумана является союзником ложи Единорога. Но теперь Карл сомневался в этом. Сердце Мира слишком могучий артефакт, чтобы упустить его из рук. Слабая ложа Тумана может возвыситься при помощи Сердца. Вернее, она может рассчитывать на возвышение. Сможет ли Дорван Блэк устоять и не попытаться завладеть артефактом.

И что потребовалось этому журналюге от них…

— Миконя, понаблюдай за этим пройдохой Твистом. А Блэка зови сюда.

Держать Блэка на расстоянии значит возбудить подозрение. Лучше уж сразу пощупать, чем он дышит. Да и для Карла он не представляет особой опасности, даже в таком ослабевшем состоянии. Что может сделать против него вампир, разве что кровь высосать до капли. Но против его острых клыков у Карла есть отличная зубочистка. Он положил перед собой на стол вытащенную из ножен шпагу и прикрыл ее дождевиком. Шпага у барона особая, заговоренная, самое-то против всякой нечисти.

Глава 5. Высший вампир

Сломать ногу при крушении поезда оказалось на редкость удачной идеей. Теперь, лежа в тени дерева на неуютной земле, Дорван радовался отличной мысли. Руссийский маг и его свита слишком торопились, чтобы дождаться помощи из Фогштиля или нести на своем горбу калеку со сломанной ногой. Излечить его они не могли, не по профилю задание. Они оставили его здесь, а сами отправились вперед. У него появилось время подготовиться к новой встрече в Хэмпшире.

Руссийцы — самонадеянный чванливый народ. Привыкли никого не брать в расчет, за это и поплатятся. Белые Единороги стали слишком сильны и надменны. Они уже давно забыли о том, что такое призрачный туман, способный опутать все живое, запутать и заставить забыть обо всем. Привыкли чувствовать себя господами в любой стране, в любой точке мира. Все должны им подчиняться, все должны выполнять их требования. Тошнит прямо от подобного высокомерия.

Белые Единороги считают себя повелителями этого мира, не заботясь о том, что помимо их в мире есть другие люди и маги. Сытые, довольные жизнью привыкли повелевать, они подобны слонам, которым предстояло умереть от укуса мухи. И как горько осознавать, что многие верховные маги ложи Тумана не осознают всего этого, они готовы смотреть в рот Единорогам и подбирать объедки с их богатого пиршественного стола.

Даже Верховный магистр Тумана лорд Кентервиль лебезил перед Верховным Единорогом и вызвался оказать содействие руссийским магам в поисках магического артефакта.

Выплеск ошеломительной магической силы в магополе Земли не мог не уловить разве что школяр, тем более с такой аппаратурой, которой располагала ложа Тумана, и не воспользоваться имеющимся преимуществом? Абсурд… бред… упустить такую возможность. Это можно назвать только предательством. Пока другие маги доберутся до Альбиона, начнут поиски, они могли завладеть артефактом и попробовать подчинить его себе.

Другие ложи привыкли недооценивать силу ложи Тумана. Запутать соперников магов, заставить их блуждать в тумане, поселить их в несуществующем мире — все это было по плечу адептам тумана. Но лорд Кентервиль согласился помочь князю Драгомыслу. Разве это не предательство, разве это не малодушие…

Встретить и сопровождать повсюду руссийских магов поручили Дорвану Блэку. У Верховного Магистра ложи Тумана он состоял на особом счету, личный секретарь, наперсник, кого еще отправить для встречи почетных гостей. Старый магистр и не догадывался, что рядом с ним долгие годы находился человек, искренне и от всей души его ненавидящий. Теперь у Дорвана появился шанс исправить лизоблюдское положение дел. У него появился шанс завладеть артефактом и при его помощи изменить ложу Тумана, возвысить ее, избавиться от старика магистра, место которому на свалке истории, и самому занять его место. И тогда настанет время величия ложи Тумана. При помощи великого артефакта он изменит положение сил среди магических лож. Он раздавит проклятых Единорогов, загонит их назад в снега и тайгу. Там, где им самое место.

Дорван Блэк упивался мечтаниями, в которых он принимал посох Верховного магистра, и развязывал тайную войну с ложей Белого Единорога. Цель казалась очень достижимой. Упоенные погоней за артефактом, барон Мюнх и его компаньоны устремились в Хэмпшир. Не оставалось сомнений, что им удастся добыть артефакт, и в этот момент на сцене появится он, Дорван Блэк. От него никто не ждет ничего ужасного, и именно он нанесет смертельный удар. Зачем рисковать своей жизнью, когда можно заполучить желаемое без лишней крови. А сломанная нога — крохотная плата за мечту.

Сломать ногу не велика сложность. Залечить ее для мага с врачевательским даром — не великое достижение. На выворотнях и оборотнях так вообще все заживает очень быстро. Процесс регенерации у них проходит за несколько часов. Только серебром и осиной его можно остановить и обратить вспять. Вурдалак же ничем от обычного человека не отличается, кроме как любит кровушку попить, да под прямыми солнечными лучами чувствует себя весьма некомфортно. Люди и маги считали, что вампиры к регенерации не способны, и только дети луны знали правду. Чтобы восстановиться, им требовалась свежая человеческая кровь.

В условиях современной жизни вампир не имел право пить людей. Свободолюбивых созданий давно загнали в резервацию. Выбор был либо свободная жизнь в диком неисследованном мире с дикарями, либо исследование Кабботании, либо жить с людьми, употребляя в пищу животную кровь с биологическими добавками, разработанными магами. Добавки имитировали вкус и состав человеческой крови, но не были ею.

Дорван Блэк за всю свою жизнь лишь дважды пил чистую человеческую кровь. В первый раз ему довелось отведать кровь в поместье отца. Ему тогда исполнилось шестнадцать лет, и он с увлечением ухлестывал за двадцатилетней маминой горничной. Девушке льстило внимание юного сэра, и она не отказывалась от его знаков внимания. Подарки и льстивые речи привели к тому, что скоро юная Мэри стала приходить по ночам в комнату Дорвана и оставаться там до утра. Однажды невинное тело девушки опьянило Дорвана настолько, что ему стало мало владеть ее телом. Он потерял рассудок и сам не помнил, как выпил ее. Дело удалось замять. Родственникам девушки выдали трещащую по швам версию о ее бегстве с конюхом Джимом. Ему хорошо заплатили и отправили служить к брату старшего Блэка в другое графство. Тогда родители Дорвана узнали о его хищнической натуре и растерялись. Они ведать не ведали, как в их семье мог уродиться вурдалак, нежить жуткая. Погоревали, а со временем забыли. Дорван никак больше не проявлял свою упыриную натуру. Только с тех пор по ночам в постели он больше один не оставался. Девушки из прислуги поместья и из соседних деревень сменяли одна другую на его ложе.