В общем, пока мы с тетей Женей доехали до Москвы, я уже знал почти про всех ее одноклассников. И это было не очень интересно. Зато мне понравилось, что мама была красавица. Она и сейчас красавица, конечно. Но лишнее подтверждение от свидетеля никогда не помешает!
Мы с тетей Женей вышли из машины, и у меня закружилась голова. Чуть не упал. Видно, от долгого сидения в духоте. Тетя Женя испугалась.
— Ты чего? Ты смотри, я тебя Вере должна вернуть в целости и сохранности! Посиди, может? Тут лавочка…
Я сел на лавочку, голова действительно сильно кружилась.
Тетя Женя пока писала в телефоне кому-то — наверное, Лехе своему. Что привезла меня и что мы сейчас поднимемся и подружимся…
Голова потихоньку переставала кружиться, я смотрел на высокие деревья у подъезда и на детскую площадку напротив, с качелями-каруселями-горками, и думал: м-да. У нас такого нет, конечно. Это жаль. Зато у нас есть — поезда! И таинственный голос из громкоговорителя. И девочка на станции… Тьфу, опять я про нее думаю! Вот не идет из головы, и все тут!
— О чем опять задумался? Голова прошла? — это тетя Женя очнулась. Давно не разговаривала. Целую минуту. Рекорд прямо.
— Угу.
— Пойдем тогда потихоньку… Леха дома как раз. Даже странно. Обычно, как каникулы, весь день с Юлькой шляется. Видно, нас дождаться решил…
5
— Леша, сынок! Мы дома! — крикнула куда-то в пространство тетя Женя, когда мы, приехав в лифте на какой-то высокий этаж, вошли в квартиру.
— Угу… — раздалось откуда-то.
— Еще один «угукающий»! — обозлилась тетя Женя. — Выйди хоть поздоровайся с гостем!
— Угу…
— Да оторвись ты от своего телефона! Наговоришься еще!
— Угу…
— Да ты издеваешься, что ли?
— Угу…
— Так, Леша! Считаю до трех! Раз… два… три!
— Угу…
Наконец после десятого «угу» и отчаянных криков тети Жени из дальней комнаты выполз Леха.
Леха как Леха. Ничего особенного.
— Привет, — руку мне протягивает.
— Привет, — говорю. И руку ему пожимаю. Вообще, не люблю я руки пожимать, дурацкая какая-то традиция. Ну, надо так надо…
— Ну, слава богу, сподобился! — говорит тетя Женя. — Знакомьтесь, в общем. Это — Леша, мой сын. Это — Олег, сын Веры, одноклассницы моей… Будьте знакомы!
— Будем, — говорит Леха.
— Я пока ужин приготовлю, а ты, Леш, с Олегом побудь, пообщайтесь! — говорит тетя Женя, и на кухню уходит.
Легко сказать: «пообщайтесь!» А если я не общительный? И Леха, судя по всему, тоже не очень.
Пришли мы к нему в комнату, он в телефон уткнулся, и я тоже. Он там кому-то все пишет, и я тоже маме пишу: «Привет. Я добрался».
Но мама все не отвечает. Работа — дело такое… Ладно, может, вечером ответит.
И вот сидим мы с Лехой, каждый в своем телефоне. И надо бы заговорить. Но никто первый не решается.
Наконец Леха говорит:
— Пошли погуляем. С Юлей познакомлю.
Ну, думаю, хоть так. Гулять легче, чем сидеть в комнате. Когда гуляешь, можно делать вид, что тебя очень интересует природа вокруг, и ты типа ей любуешься, и поэтому молчишь.
— Мам, мы погуляем! — крикнул Леха.
— С Юлькой погуляете? — кричит тетя Женя из кухни.
— Ага!
— Ну что ж делать… Гуляйте, только недолго! А то скоро уже приготовлю, остынет…
— Мама Юлю не любит, — говорит мне Леха, пока мы едем в лифте.
— Почему?
— Она говорит, что я не учусь из-за нее. А я не из-за нее. Я просто не учусь. Надоело. А Юля мне, наоборот, помогает. С математикой. Я, правда, все равно ничего не понимаю. Но хоть домашку так-сяк вместе делаем. А у тебя с учебой как?
— Ну, тоже так…
— А у тебя есть кто?
— В смысле?
— Ну, вот у меня — Юля. А у тебя?
Мы вышли из подъезда и пошли по дорожке, мимо дома, мимо детской площадки. Я думал: рассказать ему или нет? Леха оказался вроде неплохим. Тоже не сильно разговорчивый. И вроде должен понять… Но мало ли. Решил пока не рассказывать: пока эта девочка на перроне — только моя. А когда хоть кому-нибудь расскажешь — уже не то будет… Ну, мне почему-то так кажется.
И я соврал:
— Не, у меня никого нет.
— Понятно… Ну, ничего… А мама Юлю не любит еще потому, что ревнует.
— Как это?
— Ну, боится, что Юля для меня важней, чем она. Но это же не так. Разве может быть кто-то важней, чем мама?
— Не может, — говорю. Вспомнил про Витю Свешникова и говорю: — А у меня друг вот, у него мать злая, орет все время, он даже от нее уехать хочет. К отцу.
— Ну да, это тоже плохо, — соглашается Леха. — Хотя кому-то к отцу, а кому-то от отца сбежать бы…
— Это ты о чем?
— Да о своем, — бурчит Леха.
— Строгий у тебя отец, да?
— Не то слово… А у тебя?
— А у меня нет отца, — говорю.
— Ушел?
— Да нет, умер.
— Ого! — Леха аж остановился. — Извини, я не знал.
— Да ничего, — говорю. — Он давно умер, я еще мелкий был. Такой мелкий, что вообще его не помню. Только на фото и видел.
— Печально, — говорит Леха. — И что, мама себе нового мужа не нашла?
— Да нет, — говорю. — Мы с ней одни. И с Лайком еще.
— С каким Лайком? — удивляется Леха.
— Ну, собаку нашу так зовут. Лайк. Вроде — и лай, и лайк — ну, то есть как это… смайлик.
— Прикольно.
— Ага.
— Сейчас, погоди, — говорит Леха. — Юле позвоню, чтоб спускалась…
Он позвонил, Юля сказала, что уже идет, и, пока мы ее ждали, Леха меня спрашивал:
— А у вас метро большое?
— Где? — не понял я.
— Ну, там, где ты живешь.
— У нас нет метро…
— Как нет?! — Леха аж глаза вытаращил. — Как же вы перемещаетесь?
— Так у нас город маленький, — говорю. — Мы с мамой даже живем прямо рядом со станцией. Поезда туда-сюда прямо под окнами ходят…
— Ого, — удивляется Леха. — Как же вы спите? Шумно же.
— Мы привыкли, — говорю. — Первое время Лайк все просыпался, когда поезд грохотал, а потом и он привык.
— Надо же, — говорит Леха. — Сколько разных городов… Даже без метро бывают.
Я не мог понять: всерьез он это или шутит так? Неужели он не знает, что метро есть далеко не везде? Но спрашивать было неловко. Тем более дверь подъезда распахнулась, и вышла Юля.
6
— Привет! — сказала она и вопросительно посмотрела на меня.
— Это Олег, — сказал Леха. — Сын маминой подруги. На каникулы к нам приехал.
Юля говорит:
— Понятно. Очень приятно. А я — Юля.
— А я Олег, — говорю.
Юля улыбнулась и говорит:
— Ну пошли?
И мы пошли. Мы шли все дальше и дальше, мимо их высокого дома — я таких высоких домов, кажется, и не видел раньше… Мы шли, и там был потом парк, и еще дальше шли… И потом там была речка. Купаться, конечно, не сезон — все-таки не летние каникулы. Но — так, просто постоять… Посмотреть на воду. На то, как в ней лягушки плещутся.
Мы стояли и смотрели, и не знали, о чем говорить.
Получается, мы все трое были молчуны.
Не очень общительные.
Леха молчал, кидал в воду камешки, смотрел, как от них круги по воде разбегаются… И поглядывал на Юлю.
Юля тоже смотрела на круги.
А я смотрел в телефон. Все ждал, что мама ответит. Но она почему-то даже не открывала еще мои сообщения… Может, что случилось?
И я опять вспомнил маму, с ее больным сердцем, наш дом, Лайка, и поезда туда-сюда, и таинственный голос, и девочку на перроне… И подумал: что я тут делаю? Зачем я тут? Что мне эти люди? Сидел бы сейчас дома, с мамой, пил чай с шоколадным сыром, а Лайк бы ластился и выпрашивал бы сыр, высовывая длинный мокрый язык… И смотрели бы по вечерам с мамой на бабочек вокруг лампы и на поезда, и однажды, может, я снова увидел бы ту девочку. Может, она бы обратно поехала как раз, и поезд бы снова сделал у нас техническую остановку, и она вышла бы на перрон, и тогда я бы точно подошел к ней, не постеснялся… И… А что «и»? Дальше я никак не мог придумать, что бы я сделал.
Не скажешь же: «Ты мне нравишься!» То есть сказать-то можно, но она ж не останется из-за этого. Да и вообще, я-то ей не понравлюсь. С чего бы? Допустим даже, она меня запомнила с того раза. Ну и что?
И я все стоял, смотрел на круги, слушал тихое журчание реки и думал: как это странно в жизни бывает. Живет где-то на другом конце света человек. И знать про тебя не знает, и не помнит даже. А ты про него думаешь и думаешь.
Мне часто такие мысли приходят, особенно когда на поезда смотрю. Думаю тогда: вот едут люди. Я их вижу в окне. Сейчас вижу — а больше не увижу никогда. И они меня тоже видят. И тоже больше никогда не увидят. И как много в мире людей, и все куда-то едут, и все смотрят друг на друга, и все больше никогда не встретятся. Интересно. И странно. И жутковато почему-то.
— А ты из какого города? — вдруг спросила Юля.
Я так задумался, что даже не сразу понял, о чем она спрашивает.
— Из какого города? — подсказал Леха.
— А-а, — говорю. — Да это у нас как бы даже не город, а такой… Поселок городского типа. Пристанционный, типа того.
— Понятно, — протянула Юля. И нам снова стало не о чем говорить.
Я смотрел на Леху и Юлю. Леха был обычный, Юля — тоже. И я, конечно, тоже самый обычный. Почему мы все такие обычные? Бывают же на свете необычные люди! Например, красивые, как тот Чесноков, мамин одноклассник. Или известные, как какой-нибудь Джонни Депп. Вот как это?