В общем, пока мы с тетей Женей доехали до Москвы, я уже знал почти про всех ее одноклассников. И это было не очень интересно. Зато мне понравилось, что мама была красавица. Она и сейчас красавица, конечно. Но лишнее подтверждение от свидетеля никогда не помешает!

Мы с тетей Женей вышли из машины, и у меня закружилась голова. Чуть не упал. Видно, от долгого сидения в духоте. Тетя Женя испугалась.

— Ты чего? Ты смотри, я тебя Вере должна вернуть в целости и сохранности! Посиди, может? Тут лавочка…

Я сел на лавочку, голова действительно сильно кружилась.

Тетя Женя пока писала в телефоне кому-то — наверное, Лехе своему. Что привезла меня и что мы сейчас поднимемся и подружимся…

Голова потихоньку переставала кружиться, я смотрел на высокие деревья у подъезда и на детскую площадку напротив, с качелями-каруселями-горками, и думал: м-да. У нас такого нет, конечно. Это жаль. Зато у нас есть — поезда! И таинственный голос из громкоговорителя. И девочка на станции… Тьфу, опять я про нее думаю! Вот не идет из головы, и все тут!

— О чем опять задумался? Голова прошла? — это тетя Женя очнулась. Давно не разговаривала. Целую минуту. Рекорд прямо.

— Угу.

— Пойдем тогда потихоньку… Леха дома как раз. Даже странно. Обычно, как каникулы, весь день с Юлькой шляется. Видно, нас дождаться решил…

5

— Леша, сынок! Мы дома! — крикнула куда-то в пространство тетя Женя, когда мы, приехав в лифте на какой-то высокий этаж, вошли в квартиру.

— Угу… — раздалось откуда-то.

— Еще один «угукающий»! — обозлилась тетя Женя. — Выйди хоть поздоровайся с гостем!

— Угу…

— Да оторвись ты от своего телефона! Наговоришься еще!

— Угу…

— Да ты издеваешься, что ли?

— Угу…

— Так, Леша! Считаю до трех! Раз… два… три!

— Угу…

Наконец после десятого «угу» и отчаянных криков тети Жени из дальней комнаты выполз Леха.

Леха как Леха. Ничего особенного.

— Привет, — руку мне протягивает.

— Привет, — говорю. И руку ему пожимаю. Вообще, не люблю я руки пожимать, дурацкая какая-то традиция. Ну, надо так надо…

— Ну, слава богу, сподобился! — говорит тетя Женя. — Знакомьтесь, в общем. Это — Леша, мой сын. Это — Олег, сын Веры, одноклассницы моей… Будьте знакомы!

— Будем, — говорит Леха.

— Я пока ужин приготовлю, а ты, Леш, с Олегом побудь, пообщайтесь! — говорит тетя Женя, и на кухню уходит.

Легко сказать: «пообщайтесь!» А если я не общительный? И Леха, судя по всему, тоже не очень.

Пришли мы к нему в комнату, он в телефон уткнулся, и я тоже. Он там кому-то все пишет, и я тоже маме пишу: «Привет. Я добрался».

Но мама все не отвечает. Работа — дело такое… Ладно, может, вечером ответит.

И вот сидим мы с Лехой, каждый в своем телефоне. И надо бы заговорить. Но никто первый не решается.

Наконец Леха говорит:

— Пошли погуляем. С Юлей познакомлю.

Ну, думаю, хоть так. Гулять легче, чем сидеть в комнате. Когда гуляешь, можно делать вид, что тебя очень интересует природа вокруг, и ты типа ей любуешься, и поэтому молчишь.

— Мам, мы погуляем! — крикнул Леха.

— С Юлькой погуляете? — кричит тетя Женя из кухни.

— Ага!

— Ну что ж делать… Гуляйте, только недолго! А то скоро уже приготовлю, остынет…

— Мама Юлю не любит, — говорит мне Леха, пока мы едем в лифте.

— Почему?

— Она говорит, что я не учусь из-за нее. А я не из-за нее. Я просто не учусь. Надоело. А Юля мне, наоборот, помогает. С математикой. Я, правда, все равно ничего не понимаю. Но хоть домашку так-сяк вместе делаем. А у тебя с учебой как?

— Ну, тоже так…

— А у тебя есть кто?

— В смысле?

— Ну, вот у меня — Юля. А у тебя?

Мы вышли из подъезда и пошли по дорожке, мимо дома, мимо детской площадки. Я думал: рассказать ему или нет? Леха оказался вроде неплохим. Тоже не сильно разговорчивый. И вроде должен понять… Но мало ли. Решил пока не рассказывать: пока эта девочка на перроне — только моя. А когда хоть кому-нибудь расскажешь — уже не то будет… Ну, мне почему-то так кажется.

И я соврал:

— Не, у меня никого нет.

— Понятно… Ну, ничего… А мама Юлю не любит еще потому, что ревнует.

— Как это?

— Ну, боится, что Юля для меня важней, чем она. Но это же не так. Разве может быть кто-то важней, чем мама?

— Не может, — говорю. Вспомнил про Витю Свешникова и говорю: — А у меня друг вот, у него мать злая, орет все время, он даже от нее уехать хочет. К отцу.

— Ну да, это тоже плохо, — соглашается Леха. — Хотя кому-то к отцу, а кому-то от отца сбежать бы…

— Это ты о чем?

— Да о своем, — бурчит Леха.

— Строгий у тебя отец, да?

— Не то слово… А у тебя?

— А у меня нет отца, — говорю.

— Ушел?

— Да нет, умер.

— Ого! — Леха аж остановился. — Извини, я не знал.

— Да ничего, — говорю. — Он давно умер, я еще мелкий был. Такой мелкий, что вообще его не помню. Только на фото и видел.

— Печально, — говорит Леха. — И что, мама себе нового мужа не нашла?

— Да нет, — говорю. — Мы с ней одни. И с Лайком еще.

— С каким Лайком? — удивляется Леха.

— Ну, собаку нашу так зовут. Лайк. Вроде — и лай, и лайк — ну, то есть как это… смайлик.

— Прикольно.

— Ага.

— Сейчас, погоди, — говорит Леха. — Юле позвоню, чтоб спускалась…

Он позвонил, Юля сказала, что уже идет, и, пока мы ее ждали, Леха меня спрашивал:

— А у вас метро большое?

— Где? — не понял я.

— Ну, там, где ты живешь.

— У нас нет метро…

— Как нет?! — Леха аж глаза вытаращил. — Как же вы перемещаетесь?

— Так у нас город маленький, — говорю. — Мы с мамой даже живем прямо рядом со станцией. Поезда туда-сюда прямо под окнами ходят…

— Ого, — удивляется Леха. — Как же вы спите? Шумно же.

— Мы привыкли, — говорю. — Первое время Лайк все просыпался, когда поезд грохотал, а потом и он привык.

— Надо же, — говорит Леха. — Сколько разных городов… Даже без метро бывают.

Я не мог понять: всерьез он это или шутит так? Неужели он не знает, что метро есть далеко не везде? Но спрашивать было неловко. Тем более дверь подъезда распахнулась, и вышла Юля.

6

— Привет! — сказала она и вопросительно посмотрела на меня.

— Это Олег, — сказал Леха. — Сын маминой подруги. На каникулы к нам приехал.

Юля говорит:

— Понятно. Очень приятно. А я — Юля.

— А я Олег, — говорю.

Юля улыбнулась и говорит:

— Ну пошли?

И мы пошли. Мы шли все дальше и дальше, мимо их высокого дома — я таких высоких домов, кажется, и не видел раньше… Мы шли, и там был потом парк, и еще дальше шли… И потом там была речка. Купаться, конечно, не сезон — все-таки не летние каникулы. Но — так, просто постоять… Посмотреть на воду. На то, как в ней лягушки плещутся.

Мы стояли и смотрели, и не знали, о чем говорить.

Получается, мы все трое были молчуны.

Не очень общительные.

Леха молчал, кидал в воду камешки, смотрел, как от них круги по воде разбегаются… И поглядывал на Юлю.

Юля тоже смотрела на круги.

А я смотрел в телефон. Все ждал, что мама ответит. Но она почему-то даже не открывала еще мои сообщения… Может, что случилось?

И я опять вспомнил маму, с ее больным сердцем, наш дом, Лайка, и поезда туда-сюда, и таинственный голос, и девочку на перроне… И подумал: что я тут делаю? Зачем я тут? Что мне эти люди? Сидел бы сейчас дома, с мамой, пил чай с шоколадным сыром, а Лайк бы ластился и выпрашивал бы сыр, высовывая длинный мокрый язык… И смотрели бы по вечерам с мамой на бабочек вокруг лампы и на поезда, и однажды, может, я снова увидел бы ту девочку. Может, она бы обратно поехала как раз, и поезд бы снова сделал у нас техническую остановку, и она вышла бы на перрон, и тогда я бы точно подошел к ней, не постеснялся… И… А что «и»? Дальше я никак не мог придумать, что бы я сделал.

Не скажешь же: «Ты мне нравишься!» То есть сказать-то можно, но она ж не останется из-за этого. Да и вообще, я-то ей не понравлюсь. С чего бы? Допустим даже, она меня запомнила с того раза. Ну и что?

И я все стоял, смотрел на круги, слушал тихое журчание реки и думал: как это странно в жизни бывает. Живет где-то на другом конце света человек. И знать про тебя не знает, и не помнит даже. А ты про него думаешь и думаешь.

Мне часто такие мысли приходят, особенно когда на поезда смотрю. Думаю тогда: вот едут люди. Я их вижу в окне. Сейчас вижу — а больше не увижу никогда. И они меня тоже видят. И тоже больше никогда не увидят. И как много в мире людей, и все куда-то едут, и все смотрят друг на друга, и все больше никогда не встретятся. Интересно. И странно. И жутковато почему-то.

— А ты из какого города? — вдруг спросила Юля.

Я так задумался, что даже не сразу понял, о чем она спрашивает.

— Из какого города? — подсказал Леха.

— А-а, — говорю. — Да это у нас как бы даже не город, а такой… Поселок городского типа. Пристанционный, типа того.

— Понятно, — протянула Юля. И нам снова стало не о чем говорить.

Я смотрел на Леху и Юлю. Леха был обычный, Юля — тоже. И я, конечно, тоже самый обычный. Почему мы все такие обычные? Бывают же на свете необычные люди! Например, красивые, как тот Чесноков, мамин одноклассник. Или известные, как какой-нибудь Джонни Депп. Вот как это?