На следующий день Петя не выдержал и после занятий сам в приемную ректора пошел. К красавице-магине.

— Вот, это хоть не ханьские, а вполне даже местные, но тоже к чаю пригодиться могут, — сказал он, извлекая из карманов давешние кульки с засахаренными фруктами и орехами. С надеждой, что пребывание в карманах на балу на них не слишком отразилось. Они и раньше слипшимися были. Но вкусными.

— Что же вы раньше не зашли? Его превосходительство ваш рапорт в тот же день одобрил. Так что разрешения на посещение библиотеки и маготрона вас уже три дня ждут.

Говорить, что он вообще-то надеялся на вызов, Петя не стал. Рассыпался в благодарностях и даже попытался комплимент сказать. О прекрасной доброй волшебнице из сказок. Но был остановлен:

— Все. Забирайте ваши бумаги и не отвлекайте меня от работы.

Изящный пальчик указал на дверь. Но при этом магиня улыбнулась. По-доброму. Черт! У кого бы узнать, как ее зовут?

Но все равно неделя началась неплохо.

На занятиях тоже все шло без проблем. Только число предметов возросло. К магическим дисциплинам добавились и обычные. Естественные науки (математика, история, география, статистика, политэкономия), правда, в небольшом объеме — всего по два часа в неделю. Но кругозор и общее образование это все должно было кадетам расширить.

Фонлярский на зельеварении Петю принципиально игнорировал, зато в оранжерее и почему-то в зверинце он стал дорогим гостем и любимым учеником. Приходилось соответствовать, и занятия для него стали продлеваться на пару часов в день дольше, чем предполагалось расписанием.

А он еще и книгу-артефакт с начальными целительскими заклинаниями шестого разряда в библиотеке получил. Причем с собой. Так что вечерами тоже было чем заняться. Зачем только деньги за клуб внес? Чтобы не противопоставлять себя остальным старшекурсникам?

И наконец маготрон.

В первый раз Петя пришел на него после занятий, но оказался там не один. Чемпион их курса — Никита Волохов — тоже там оказался. И целитель Новиков. Тот, который в своей фамилии ударение на второй слог ставит.

— Что, Птахин, решил самым умным быть? — приветствовал Петю Никита. — Не хочу от тебя отставать. Раз уж тебе разрешили, надо тоже попробовать. Вдруг удастся еще хоть немного подрасти.

— Я как подумал, — поддержал тему Петя, — с помощью медитации мы хоть и медленно, но развиваемся. Так если медитировать в давилке, эффективность должна увеличиться? Не правда ли, Семен Семенович?

Целитель подтвердил, что в принципе такое возможно. Но эффективность давилки высокая только первые несколько месяцев ее использования. Потом организм приспосабливается (если выдерживает), и загружать дорогой артефакт делается нерентабельным.

Подобное откровение возмутило Волохова:

— То есть польза все-таки есть, просто академия деньги экономит? Так сказали бы кадетам! Наверняка многие бы захотели сами оплатить!

Но оказалось, что тут еще вопрос в загруженности артефакта, который тоже «устает». И вообще сегодня ректор разрешил использовать прибор для них двоих, а дальше придется им вместе с перваками ходить, если так сильно хотят этим заниматься. И смогут наверстывать пропущенные занятия по другим дисциплинам.

Последнее Петю не смущало. Из-за его однобокости (только магия жизни) профильных занятий у него было меньше, чем у других кадетов. Хотя они и более протяженные по времени. Но все равно учить новое приходилось по книгам. Благо доступ к ним теперь есть.

— Амулеты, накопители снимать? У меня теперь они есть.

Уточнил на всякий случай, в прошлом году за этим строго следили. Но тогда у него ничего не было. А сейчас оставлять алмаз без присмотра очень не хотелось. В то, что его изымет Новиков, он не верил, но больно вещь ценная. А вдруг?

Неожиданно последовал ответ:

— Сами решайте. Не пропадут, но, думаю, у вас самих хватит ума внутри не магичить. Достаточно опытные.

Раз так, то и сомневаться нечего. Тем более что с накопителем одну идею проверить можно. Кстати, у Никиты тоже на шее какой-то шнурок заметен был.

А само «погружение» в маготрон? Небольшое напряжение Петя почувствовал, но борьбы за жизнь больше не требовалось. Возможно, еще потому, что он с накопителем экспериментировал. Качал хранилище и ауру, периодически стараясь сбросить их запасы в алмаз. Три раза за сеанс успел это повторить. К сожалению, даже ту часть накопителя, которую ему Микулин (маг земли из Ханки) сделал, заполнить до конца не удалось. Но хотелось верить, что общее развитие шло эффективнее, чем при обычной медитации.

Оба вышли задумчивыми.

— Ну, не знаю… — подвел итог Волохов. — Надо еще продолжить.

И они продолжили на следующий день с первокурсниками. Там стояла суета, от которой Петя с прошлого года уже отвыкнуть успел. Шестерки еще не устоялись, и преподаватели формировали их по впечатлениям предыдущего захода.

— Так, Ульратачи, — говорил Глок. — Непонятен ты мне совершенно. Давай, сегодня с Тенешевым, Тирсом, Пущиным, Тормасовым и Неклюдовым пойдешь.

«С сильными, значит, — подумал Петя. — Все дворяне, все что-то уже умеют. Странно, что не со мной и Волоховым, если собирается давилку на полную мощь запускать. Или нам все-таки больше достается?»

Шестерка вошла в камеру артефакта. Двери закрылись. Дальше Петя отвлекся, так как его с Волоховым запустили в соседний маготрон. Вдвоем. Все-таки у перваков пока щадящий режим.

О том, что что-то не в порядке, Петя понял, когда они с Никитой выходили после сеанса. У соседней давилки шла нездоровая суета, причем преподавателей прибавилось.

Магаде скромно стоял сбоку от раскрытой двери, а из камеры выносили остальных кадетов. Не подававших признаков жизни. Всех пятерых. Неужели все выгорели? Они же казались одними из самых сильных на курсе…

Целитель склонился над первым из них, кажется, Гирсом. Судя по его напряженному лицу, дела обстояли очень плохо. После секундного колебания Петя стал рядом с ним, над следующим телом, Пущина. К его ужасу, жизнь не ощущалась совсем. Метнулся к следующему — Тормасову. Сердце у того тоже не билось, но аура еще окончательно не исчезла, хотя и тускнела буквально на глазах. Петя попробовал подключиться манипуляторами к затухающей ауре.

— Я же говорю, — краем сознания он услышал голос шамана, отвечавшего на вопрос кого-то из преподавателей, — там дух Абасы пришел. Черный дух. Долю свою забрал.

Глава 2 ВСЕ НЕПРОСТО

К ауре Пете подключиться все-таки удалось. Прием, в принципе им отработанный. Только вот легче от этого не стало. Ее буквально сжирала изнутри какая-то чернота, не спеша разливавшаяся по каналам. Погнать жизнь ей навстречу?

Петя попытался. Общий запас энергии с учетом накопителя у него теперь был очень приличным, но мощность выдаваемого им потока так и осталась на уровне его седьмого разряда, даже до шестого недотягивала. Распространение черноты немного замедлилось, но смыть ее из каналов и хранилища Тормасова такой струйкой было нереально.

Помог бы кто! Но среди суетившихся вокруг преподавателей, похоже, целитель один Новиков, а если и был кто с жизнью из перваков, все равно ничего не умел. Или не лез, чтобы не рисковать. Ведь есть же еще в академии жизнюки! И немало. Где же они?!

Пытаясь что-то сделать, Петя сам не заметил, как ткнул каналом-манипулятором в черный сгусток, судя по всему, на месте хранилища умирающего кадета. И вместо того чтобы смываться, эта чернота сама хлынула к нему в манипулятор, совершенно игнорируя, что тот уже был заполнен жизнью. Как будто бы тот удвоился в толщину.

Как говорится, Петя чуть не поседел. Неприятных ощущений, правда, не было. Вопрос. А должны ли они быть? Тормасова вон тоже не корчит, лежит себе спокойно, даже с застывшей улыбкой на лице.

Странно, но зелень жизни из Петиных каналов никуда при этом не делась. Разве что слегка серый оттенок стала приобретать. Как в каналах у Магаде, что ли? Тогда, может?..

Идея была рискованной, но в принципе логичной. И Петя перестал сопротивляться проникновению в его каналы черноты, а наоборот, как бы стал ее в себя всасывать. Как при медитации, только через манипуляторы.

А зелень, наоборот, обратно погнал. На замену. Только ничего не получилось. Не смешивались эти два цвета в каналах Тормасова. Зато чернота тускнела, стекаясь из уже занятых ею каналов в хранилище, а из него — в Петю. И в какой-то момент совсем исчезла.

Вот тогда жизнь стала снова проникать в очистившиеся от черноты каналы Тормасова. Неохотно, с трудом, вроде как нечего ей там больше делать. Труп же. Но тут рядом с Петиными руками на грудь кадета опустились чьи-то еще, и на тело легло какое-то мощное заклинание. Явно целительское. Потом — еще. И еще. И наконец сердце Тормасова слабо дернулось, а потом, почти без перехода, застучало с бешеной скоростью. И грудь под руками стала вздыматься.

Петя добавил еще жизни в каналы первокурсника, но, кажется, он уже и без этого ожил.

— Молодец, сумели удержать.

Рядом с ним, оказывается, был хорошо ему знакомый по оранжерее Николай Васильевич Игумнов, маг четвертого разряда.

Петя не ответил. Он судорожно оглядывал магическим зрением самого себя и прислушивался к собственным ощущением. Получается, вся чернота из Тормасова в него самого впиталась. И никаких последствий. По крайней мере, пока ничего не ощущается. Разве что жизнь в нем чуть оттенок поменяла.