Норманн. Дмитрий Светлов

Право на власть

Глава 1

Изгнание шведов

Казалась бы, пустячное ранение, наконечник стрелы вошел в ногу всего-то на сантиметр, не более. А по жизни получилось слишком много хлопот и неудобств: на следующий день рана опухла и начала гноиться. Норманн испугался, а вдруг заражение крови или еще какая гадость типа гангрены. Утром Флейен и Бригген осмотрели рану и успокоили:

— Ерунда! Через неделю из раны выйдут черви, после чего все быстро заживет.

— Какие еще черви! — нервно воскликнул Норманн.

— Белые и совсем маленькие, — спокойно ответила Флейен.

Воображение тут же нарисовало жуткую картину, как внутри организма множатся и расползаются черви, а зуд в ране не что иное, как поедание его плоти.

— Боярин! — В спальню без стука вошел Неяд. — К тебе гость, из Сердоболя воевода приехал.

— Не могу встать, нога распухла! — жалобно простонал Норманн.

— Ну-ка покажи!

Бывший сотник, а теперь воевода, бесцеремонно откинул одеяло.

— Полежи чуток, сейчас вернусь с мазью. Через неделю сможешь танцевать вприсядку.

Норманн не успел додумать мысль о своей несчастной жизни в этом злобном мире, как вернулся Неяд с маленьким глиняным горшочком.

— Что это? По запаху похоже на селедку.

— Какая там еще селедка! Березовый деготь с соком одуванчика и маслом подорожника.

— У аптекаря купил?

— Забавляешь меня? — улыбнулся сотник. — В Любеке травы продают за безумные деньги.

— Где же взял?

— Подобные снадобья любой воин умеет делать. Не бегать же к травницам по каждому пустяку.

Неяд резко сдавил пальцами корешок припухлого места, тонкая кожица лопнула, и из раны потек гной вперемешку с черными сгустками крови. Норманну стало дурно, и он потерял сознание. Очнулся от восклицания:

— Все, боярин, хватит спать, я закончил! На-ко, выпей отвара и собирайся, а я пойду гостя развлекать. Его величают Яков Овинов.

Норманн покосился на повязку и сел. Он боялся врачей и уколов, простенькая процедура взятия крови из пальца бросала в нервную дрожь, заставляла отвернуться и сжаться в ожидании неминуемой боли.

— Что это ты мне налил?

— Солодка с мелиссой, — удивленно ответил сотник, — неужто по вкусу не признал?

— Вообще впервые слышу. А зачем пить?

— Чудная у тебя была жизнь, простых вещей не знаешь. Организм укрепит, рана быстро затянется. Через четыре дня пойдем в баню.

— С открытой раной? В баню? Не, это без меня!

— Ты крепкий, вишь, за ночь кожица наросла. Иной неделю с открытой раной мается.

— И сразу распариться, чтобы снова загноилась?

— Брось, зарастет. После баньки повязочку целебную наложу. Два дня — и здоров, про болячку свою забудешь.

— Снова деготь?

— Да нет, сок мать-и-мачехи с семенами крапивы и репейника на меду. Для заживления ран нет лучшего средства.

Норманн осторожно встал, прислушался к своим ощущениям. Нормально, рана не зудела, нога не болела, вздохнул и принялся одеваться. Собираясь бить шведов, он прихватил с собой только два комплекта белья да комплект одежды на всякий случай. Вдруг нужда погонит по бурелому, где по запарке можно легко изорвать и штаны и куртку. Кто же знал, что придется встречать гостей в трофейной крепости. Если говорить серьезно, штурмовать вражеские твердыни он не собирался. Отправляясь наказывать наглых шведов, Норманн полагал найти их в обычных деревнях, по типу поселений вепсов или карелов, дальше его фантазия не шла. А тут, оказывается, пращуры Карла XII понастроили настоящие военные укрепления и занялись форменным рэкетом. Ну, погодите! По весне запланирован торговый вояж в Персию, а затем он им покажет, будут знать, как лезть на исконно русские земли.

Осторожно, стараясь не потревожить раненую ногу, спустился по лестнице в горницу, где Нерль оживленно беседовал с сердобольским воеводой.

— Благодарю тебя, боярин, от всей новгородской земли! — заметив хозяина, торжественно произнес гость.

— Да не за что. Позарились на мои селения и были наказаны.

— Хорошее наказание! — усмехнулся Яков Овинов. — До нас дошла молва, что свеи ушли от твоей деревни несолоно хлебавши.

— Копейщиков моих побили.

— Да никого не убили, а своих половину положили. Дружина у тебя хороша, прям завидки берут.

— Здесь ты неправ, войско еще учить и учить. Ни строя, ни организации, десятники норовят впереди всех бежать.

— А сам? Вон хромаешь. Или с лошади упал?

— Это стрела, я стою позади всех да у Нерля учусь.

— Другой князь так станет, что не достать в два полета стрелы. А Нерль хороший воин, я его хотел к себе забрать.

— Что же не взял?

— Так посадский боярин не разрешил, боится ссоры с князьями.

— Чего там опасаться? Ради такого пустячного дела войной не пойдут.

— Им только дай повод для свары, сразу начнут устраивать каверзы нашим купцам.

— Всему виной деньги, — заметил Нерль. — Князья живут набегами, а на продажу только подати да собранная дань.

— Как появится прибыток, так сразу новиков в дружину набирают, — добавил Яков Овинов.

— Получается замкнутый круг: увеличил войско — и хочешь не хочешь, а снова надо идти в набег. — Норманн поудобнее устроился в кресле и выпрямил раненую ногу.

— Зато в Новгороде и Пскове обратная беда. — Сердобольский воевода начал нервно теребить окладистую бороду.

— Слыхивал, — откликнулся Нерль. — Вече противится расходам на войско. Бояре да купцы каждую копейку норовят пустить в оборот.

— А войско втихаря отпускают в набеги, — засмеялся Яков Овинов.

— И себя не забывают? — поинтересовался Норманн.

— А то! Две трети с добычи идет в городскую казну.

— Неплохо! Куда уходите? На свеев или датчан?

— По-разному. Чаще всего на Васа, Оулу, Пори или Сундсвалль. Бывает и Висбю ограбим, если купцы сговорятся с мурманами.

— Не боитесь сдачи получить? Свеи могут организовать ответный набег на Новгород.

— Слабаки! Меж собой дворнягами грызутся, на карельские земли бегут от церковной десятины. Не до нас им.

— На Або не пытались ходить?

— Боязно, живым не уйти, Эрнст-Отцеубийца держит там большую дружину.

— Это земли годара?

— Да нет, готландские купцы правят. Избранные правители их боятся пуще огня. Мало убьют, так еще семью голой по миру пустят.

— Сурово!

— Не то слово! Ярл Хорнстрем попытался силой взять рудники Иори, так готландцы весь его род посадили на цепь.

— Мурманы, однако ж, грабят, и успешно.

— Удача каждый год кому-то улыбается, да большинство отправляется на корм треске.

— Я наобум лазаря не пойду, только вот не знаю, как туда пробраться да своими глазами на крепости и склады посмотреть.

— Иди и смотри. Купцам дозволено медь-серебро покупать прям у плавилен.

— В чем резон чужих людей к рудникам подпускать?

— Купцу выгодно на месте брать, так дешевле. И хозяевам хорошо, на охрану не надо тратиться.

— Смысла не вижу. Я заплатил и ушел с серебром или медью. А купец следом отправил мои деньги с той же охраной.

— Э нет! Ты платишь в Або, после чего с купчей идешь к рудникам.

— Интересно, надо подумать да посмотреть.

— Вот что, княже, надо свеев с последней крепости согнать. Не возьмешь на себя сей труд?

— Это какую?

— Денсгольм, что перекрыл дорогу на Приозерск и Выборг. Уж сорок лет под свеями, а когда-то был под Новгородом и звался Марь Гора.

— Почему отдали?

— Так и Сердоболь заберут без твоей помощи. У меня-то всего две неполные сотни. Не устоять, если ярлы скопом навалятся.

— Неужели посадский боярин этого не знает.

— Ненадобна наша крепость, не помощница она торговле. Иноземцев здесь не бывает.

— Польза не видна, пока на этом берегу стоит новгородская нога. Свеи заберут и погонят русских купцов от Северной Ладоги.

— В любом случае то не нам решать, помоги согнать врага, и Денсгольм забирай себе.

— Сколько там воинов?

— Под рукой ярла Хутинга стоит пять сотен.

— Сколько?! — Норманн даже привстал. — Да у меня и половины не наберется! Новиков на крепость я не поведу!

— Стены невысоки, дальше до самого Выборга нет ни одного укрепления.

— При чем здесь дорога на Выборг! У меня воинов нет!

— Придумай что. Вон сколько свеев побил да крепости забрал.

— Нашел о чем говорить! Мы пьяных перебили, затем пустые укрепления голыми руками взяли.

— Я тебе помогу.

— Чем? Сотню дашь? Да я полсотни прибавлю. Полагаешь, что враг от смеха помрет?

— Тебе Любек сотню копейщиков дал.

— Они все раненые. И какой смысл с копьями на стены бросаться?

— Подумай, княже. Люди хвалят тебя, говорят, на выдумки богат.

— Оставайся погостить, на войско мое погляди, сам поймешь мои проблемы.

Вечером не спалось. Флейен тихо посапывала в подушку, а Норманн задумался над давешним предложением сердобольского воеводы. О штурме крепости не могло быть и речи. Штурм стен требует со стороны атакующих значительного перевеса сил. И хитрости никакой не придумать. Пушек нет, и неизвестно, когда будут. Всякие катапульты-баллисты в одночасье не сделать. И вообще нет смысла ломать голову над невыполнимой задачей. Противник выйдет из крепости и сметет нахалов, не дав приблизиться на полет стрелы. А что? Вот и возможность!

Лица тевтонских баронов сияли как медные самовары. К Норманну приехала вся троица вместе со своими женами. Первым делом Николаус фон Кюстров официально вручил рапорт с полным отчетом о проведенном сражении, а также о последующем преследовании отступающего противника.

— По весне в ваш замок приедут старосты карельских селений и присягнут на верность как правителю этих земель.

— Кто вам это сказал? — удивился Норманн.

— Десятники обходили близлежащие деревни, везде согласны пойти под вашу власть.

— Зачем понадобился обход?

— Новобранцы нужны. Вы сами в письме писали, что после ледохода заберете свою сотню копейщиков.

— Скольких набрали?

— Остановились на трех сотнях, но все будут ваши, мы пока не в состоянии выплачивать жалованье и снабжать одеждой.

Вот оно что! Выходит, слух о красных камзолах и синих штанах докатился и до карелов! Впрочем, неудивительно, они же все время крутятся в строящейся крепости. Одни работают под руководством Антонио, другие привозят руду, рубят лес, машут кувалдой на каменоломне, ворочают бревна на лесопилке, помогают в кузницах или плавильнях, на подхвате у ткачей и прядильщиков. Медная монетка в зарождающемся городе стала выгодней жизни в лесной глухомани. Только вепсы сохранили прежний уклад, правда, стали высокомерны. Оно и понятно, Норманн считался своим, он на их земле и как бы вепс. Ладно, это лирика, зато желание карелов встать в строй не могло не порадовать. Тевтонцы, новгородцы или воины Центральной России очень даже хорошие солдаты. Но гарнизоны из представителей местных народов намного лучше, ибо они защитники своего дома. Патрулирование и разведка станут намного надежней за счет помощи аборигенов.

Решение изменить свой статус и позиционировать себя как защитника местных племен повлекло за собой длинную цепь рутины. Для начала следовало официально ввести во власть немецких баронов и сделать это торжественно и прилюдно. Дальше — больше. Засев за титульные грамоты, решил написать их по-русски, сиречь на старославянском. А закончив первую, решил устранить несправедливость и присвоить баронский титул всем своим помощникам. Из Медвежьего замка привезли сверкающие полировкой мечи и массивные золотые цепи. Немного повозившись, Норманн вставил переливающиеся яркими искрами китайские стекляшки. Мечи сделал именными, нанеся с одной стороны ставшую уже традиционной надпись «Аз есмь законъ», а с другой стороны — «Божьей милостью баронъ Захаръ Дидыкъ». К золотым цепям добавил яркие голубые призмы в обрамлении венка, а ниже вывел свое настоящее имя «Руслан Артурович Нормашов».

Хороша кухарка в бывшей шведской крепости! Норманн с удовольствием уплетал свиные колбаски с тушеной квашеной капустой. Объедение! Легкая кислинка придавала блюду неповторимый вкус, а запах будоражил напоминанием о деревенском детстве.

— Приятного аппетита, боярин! — В комнату вошел Нерль. — Угомони Тутника, он у меня всех новобранцев уведет!

— Садись за стол, угощайся, в воинской столовой такого не подают.

— Спасибо, сыт. Про нашу столовую напраслину не говори. Карельские девки отлично готовят.

— И вам колбаски давали?

— Зачем? Свиные шкварки с тушеной репой и брюквой да тертая редька на сметане. Воины от стола с трудом вставали.

— А хлеба вдоволь?

— Белых хлебов нет, а ржаной муки вдосталь.

— Откуда?

— Местная, карелы сажают между озерами Янис и Сайма, да урожаями хорошими хвастают.

— Вот еще одна причина крепко вцепиться в здешние земли.

— Не отдадим! Обратно в Выборг загоним!

— Поживем — увидим. Что там у тебя стряслось с Антанасом?

— Совсем меру потерял, половину новиков себе в лучники увел.

— Сколько твоих в крепости?

— Новобранцев-то? Четвертую сотню добираю.

— А Тутник сколько набрал?

— Сегодня третьего сотника назначил.

— Так это что? Если добавить новиков, что у немцев, то получается полная тысяча?

— Ну да. С мурманами да пришлыми за зиму под твоей рукой более двух тысяч будет.

— Ни хрена себе! Что мне делать с такой армией?

— Кто намедни у сердобольского воеводы про серебряные рудники выспрашивал? — лукаво спросил Нерль.

— Чем воинов кормить? Это ж надо войну затевать да Европу до Франции ограбить!

— Про Францию ничего не знаю. По слухам, в Денсгольме запасы большие, они каждый год корабельщикам рожь продают.

— Крепость еще взять надо.

— С тысячей и твоей хитростью? Да запросто!

— Вот что, ты с Антанасом не спорь, лучники нам очень нужны. Свою дружину добери до шестисот, и хватит.

— Как хватит! В Денсгольме пятьсот воинов, да здесь было четыре сотни! А ты мне только шестьсот даешь!

— Свеи блокировали Сердоболь с двух сторон, а тебе следует опасаться нападения только по выборгской дороге.

— Вдруг с севера придут?

— Говорил уже, по весне заложи крепость на берегу Сайменского озера. Отрежешь врагу последний путь.

— Тогда уж Выборг возьми, все земли одной крепостью защитишь.

Здесь Нерль абсолютно прав, Выборг никак не обойти. Сайменские озера и болота защищают лучше любых укреплений. Речной путь позволяет плавать на север, на восток вообще дороги нет, если только через трясину по пояс в иле. Хороша идея захватить эту крепость, да без пушек и думать нечего. Даже в таком варианте тысячу у стен положишь. Оно ему надо — затевать игрульки в Наполеона? Вот Денсгольм совсем другое дело. Локальный микроклимат позволяет заниматься земледелием с хорошими урожаями. Пшеница не растет, то не беда, он белого хлеба с булками не видел до учебы в Кириллове, и ничего, здоровье на зависть многим. С лучниками Антанас Тутник абсолютно прав: первые плавания показали чрезвычайную агрессивность всех встречных-поперечных. В то же время тактика боев по своей примитивности уступала даже древним финикийцам. Всего-то залп из арбалетов и абордаж, в котором побеждает количество человек. В одночасье не сделать и простейших баллист или катапульт, не говоря о пушках. К тому же артиллерия имеет одно паскудное свойство, не стреляет без орудийного расчета, а пушкарей даже в двадцать первом веке готовят не менее года.

Наконец настал день вручения титульных грамот. Зал для пиршеств оказался переполнен гостями, где вместе с волнующимися баронами собралась внушительная толпа карельских старост. Теснотища — не продохнуть! Но более удобного места в крепости просто не было. Во избежание никчемных обид, кандидатов заранее предупредили, что очередность церемонии будет проводиться согласно с русским алфавитом, а не по заслугам или старшинству.

— Барон Дитрих фон Гренинг! — громко выкрикнул Нил. — Прошу подойти к правителю!

Бледный от волнения тевтонец вытянулся как струна и четким шагом подошел к Норманну. Затем приветствовал поклоном головы и опустился на правое колено.

— Данной мне Богом властью жалую тебя баронским титулом, а также землями с правом наследования…

Перечисляя холмы, луга и реки, Норманн ощущал сюрреализм происходящего действа. Кто он? Да никто! Самозванец, свалившийся на головы этих людей из совсем иного, сытого и беззаботного мира, где основной проблемой являлись деньги, чтобы их потратить на очередную ненужность. Здесь боролись за выживание, подозревая в каждом незнакомце потенциального врага. Что касается открытого грабежа и разбоя, так вся разница лишь в том, что в «цивилизованном мире» грабят с вежливыми улыбками по прогрессивной шкале.

— В знак своей любви жалую тебе золотую цепь, как символ баронского титула.

Норманн сначала поднял регалию над головой для всеобщего обозрения и под дружный восхищенный вздох повесил ее на шею фон Гренинга.

— Как признание твоей воинской доблести жалую тебе меч.

И поднял оружие над головой; украшенная китайским стеклом рукоять брызнула разноцветными искрами. Зал восторженно выкрикнул:

— Славься! Славься! Славься!

Барон Дитрих фон Гренинг заплакал, поцеловал лезвие меча, затем поклонился по русскому обычаю и, гордо вышагивая, вернулся на свое место.

Процедура вручения титульных грамот значительно затянулась по причине эмоциональной перенасыщенности. Антанас Тутник плакал как ребенок, обещая отслужить верой и правдой. Захар Дидык с силой обнял и расцеловал. Нерль поклялся разорвать врагов голыми руками. А Шушун долго стоял на коленях, доказывая свое низкое происхождение и невозможность принять столь высокий титул. Наконец торжественное вручение закончилось, девять новоиспеченных баронов в окружении жен и детей направились за самозваным правителем к накрытым столам. Норманн произнес длинный тост, в котором постарался красочно описать заслуги каждого из получивших титульную грамоту, после чего началось чествование виновников торжества. Что интересно, когда заснеженный двор заискрился под яркой луной и настала пора расходиться, то пьяных вообще не оказалось. В двадцать первом веке каждый человек проводит свободное время лежа у телевизора, а собираются компанией, чтобы выпить. Здесь же на первом месте стояло общение и развлечения. Тот же хоровод водили в различных вариантах от невинных поцелуев до ловли выбранной «жертвы».

— Слышь, боярин, — к Норманну подсел Шушун, — ты в Новгороде молодежь порадовал забавным инструментом.

— Понял твою мысль, да новый сделаю нескоро. Сперва лес высушить надо, лесорубы принялись за дело совсем недавно.

— Зачем тебе сухое дерево? Скоморошьи балаболки всяк сделает. Ты железную струну вытяни, она звонче крученых кишок.

— Здесь волочильный станок только под кольчугу.

— Да нет, незачем спешить — гонец был, дружина на подходе.

— В Сердоболь сообщили?

— То Нерля спрашивай, я здесь гость. Может, и меня возьмешь?

— Корабельщики — вот твоя забота. Нам по весне в Персию идти большим караваном.

— Не заботься, у тебя в Рыбреке две сотни готовы.

— Ох, Шушун, Шушун, Рыбрека теперь твоя вотчина. А на двадцать ганзейских карфи твои две сотни, что пыль на дороге.

— Я еще десяток ушкуев подготовлю, а то и больше. Товара для персов у тебя много.

— Что ты приготовил?

— Это ты приготовил. Полон повезем, рабы в тех краях вчетверо дороже.