Она ударила Знахарку ногой в голову.
— Ты мне все расскажешь, но сейчас… — злобно сказала Пелагея и бросила кричащего младенца на стол.
Знахарка потеряла сознание.
* * *
Пелагея поставила на стол рядом с младенцем две свечи с постели и пошла поднимать с пола третью, как дверь в избушку распахнулась, и появился Третьяк.
* * *
Прежде чем он что-то понял, Пелагея в мгновение ока оказалась рядом с ним и с разворота ударила его ногой в грудь. Третьяк отлетел назад к двери, но быстро вскочил на ноги.
* * *
Огонь разгорался все больше, уже занялись занавески на небольших оконцах.
* * *
Третьяк сгруппировался и всей своей массой хотел навалиться на Пелагею, но та с легкостью увернулась и оказалась за его спиной. И пока Третьяк разворачивался, ударила его ребром ладони по шее. Третьяк рухнул не пол как подкошенный.
* * *
Огнем занималась уже добрая половина избы.
* * *
Как сквозь пелену, Третьяк видел, как Пелагея совершенно спокойно подошла к горящему шкафчику, достала из него свечу, об него же и зажгла ее. Подошла к столу с новорожденным, который странным образом замолчал, поставила третью свечу и взяла в руки нож.
* * *
Третьяк силился подняться, но тело не слушалось его.
* * *
Он мог только смотреть, как Пелагея говорила какие-то слова на каком-то зверином языке, а затем три раза ударила ножом в грудку младенца.
* * *
От увиденного Третьяк встрепенулся и через силу поднялся на ноги.
Дым застилал всю избушку, и уже становилось трудно дышать.
* * *
Третьяк нащупал рукой табуретку и с силой обрушил ее на голову Пелагеи, та упала на пол и казалась бездвижной.
От удара Третьяк тоже не удержался на ногах и упал. Ползком он добрался до Знахарки. Нащупав пульс на шее, он начал вытаскивать ее во двор.
* * *
Во дворе Знахарка пришла в себя и прошептала:
— Забава…
* * *
Третьяк, шатаясь, пошел в избушку. Переступив через неподвижное тело Пелагеи, он с трудом вытащил тело Забавы из дыма и огня.
* * *
Когда Третьяк вернулся за убитым младенцем — Пелагея исчезла. Он взял на руки мертвого младенца и выбежал во двор.
* * *
Огонь уже выбивался на крышу избушки.
Эпизод 2
Расправа
30–31 марта 1862 года, Костянки
Во дворе усадьбы собрались «уже не крепостные крестьяне» с факелами в руках.
Сначала тихо, а затем все громче толпа орала:
— Выходи! Мы свободные! Ты ответишь за обман!
* * *
На крыльцо дома вышел хозяин в не застегивающемся на животе гусарском доломане с револьверами в руках.
* * *
Увидев вооруженного хозяина, мужики и бабы замолкли.
* * *
Мужик со шрамом на лице, явно хорохорясь, перекинул топор из руки в руку и зашагал к крыльцу.
* * *
Хозяин прокричал ему:
— Тимоха! Стой, дурак!
* * *
Тимоха, ухмыляясь, начал подниматься по ступенькам.
* * *
Хозяин направил взведенные револьверы в воздух и разом нажал на спусковые крючки — выстрелов не было. Он нажал еще раз — осечка?
* * *
Тимоха с размаха ударил его топором по голове. Окровавленный хозяин упал, и его тело покатилось вниз по ступенькам.
* * *
— Бери что хошь! — прокричал толпе Тимоха и первый кинулся в терем.
* * *
За околицей имения стоял Игнат, держа под уздцы пару вороных с поклажей.
Крики из усадьбы доносились даже до него.
На небе показалась луна, и Игнат увидел приближающийся силуэт — это была Пелагея.
Игнат спросил:
— Что?
Пелагея покачала головой:
— Матрешка не у них.
Игнат нахмурился:
— А что они?
Пелагея, покачнувшись, ответила:
— Дело сделано. Первые мертвы.
Игнат помог ей взобраться на жеребца.
* * *
Удаляющиеся силуэты двух всадников освещались заревом от горящего имения.
10 серия
Эпизод 1
Новости
31 марта 1862 года, Костянки
Под утро, когда Знахарка делала себе перевязку с какой-то мазью, в баньку тихо, без стука вошел Третьяк.
Глядя на спящего младенца, он прошептал:
— Матушка, как ты?
Знахарка кивнула:
— Говори!
Третьяк продолжил:
— Я принес молока для младенца и… плохие вести.
Знахарка вопросительно посмотрела на него.
Третьяк глубоко вдохнул, было видно, что он сильно переживает:
— Ночью был бунт. Крестьяне убили хозяина и живьем сожгли его жену и детей в тереме. Крестьяне мало что помнят — как будто были опоены каким-то зельем. Перед бунтом Тимоха сеял смуту по дворам. Он рассказывал, что крестьяне уже свободные люди, а барин замалчивал это, и предлагал идти к барину на разбор. Сейчас крестьяне разбегаются кто куда, потому что боятся сурового наказания властей.
Знахарка внимательно выслушала Третьяка и прошептала:
— Вон там возьми чистую тряпицу, оторви полосочку, намочи молоком и поднеси к губам младенца.
Третьяк в точности все выполнил.
Знахарка с облегчением вздохнула, когда мальчик начал посасывать молоко.
— Езжай в город в полицию. И пусть дадут телеграмму Тихо-миру. Он должен помочь. Я скоро покину этот мир — нож был отравлен.
Третьяк нахмурился.
Знахарка погладила младенца по голове:
— Дети, зачатые в Купальскую ночь, наделены волшебной силой, но этот — особенный.
* * *
Третьяк добрался до Воронежа ближе к обеду.
* * *
Он, весь взмыленный, залетел в городскую управу и сбивчиво начал объяснять дежурному полицейскому, который, не слушая его, перебил:
— Куда прешься! Сейчас обеденное время. Никого нет.
Третьяк взбесился:
— Ты не понимаешь? Дело срочное! Погибли люди!
Дежурный, раздумывая, помолчал и сказал:
— Пошли.
* * *
Они поднялись на второй этаж, дежурный робко постучал и приоткрыл дверь кабинета:
— Господин урядник. Прошу разрешения. Тут дело срочное!
* * *
В кабинете за столом сидел Олег Ярославович Воскресенский и читал какую-то книгу. Он бросил взгляд на просунувшуюся голову дежурного, аккуратно закрыл книгу и бережно уложил ее в ящик письменного стола. Обложка на французском языке указывала: Вольтер, «Философия истории».
Урядник кивнул головой, и дежурный зашел в кабинет, вытянулся по струнке и пропустил вперед Третьяка:
— Говорит, бунт в Костянках.
Глаза урядника сосредоточились:
— Рассказывай.
Третьяк, уже более связно, сообщил о трагедии.
Урядник в общих чертах понял: «в Костянках был бунт… помещика убили… усадьбу сожгли… есть еще жертвы…» — и поручил дежурному:
— Дело не терпит отлагательств! Собирай всех свободных. Поедем на дознание.
* * *
Дежурный выбежал выполнять поручение.
Третьяк помялся и попросил:
— Господин урядник. Телеграммку бы в Москву отправить…
Эпизод 2
Пепелище
2 апреля 1862 года, Костянки
Тихомир, урядник и Третьяк молча стояли на пепелище усадьбы.
Это был уже пустырь с задымленными печами и трубами. Тут и там из пепла торчали черные головни. Даже высокий фундамент из полигональной кладки виднелся только местами.
Тихомир впервые в жизни столкнулся с такой трагедией — пепелище произвело на него неизгладимое впечатление.
* * *
Третьяк, держа в руках «петушок» флюгера, тихим печальным голосом рассказал:
— Усадьбу построил в 1642 году пращур Тихомира Богдановича — сын боярский Богдан Канинский. Отсюда мужчин в роду, через одного, чтобы славу не забирали, называли Богданами. Пращур выбрал место для усадьбы на меловых холмах на крутом правом берегу Дона, потому что с холмов открывался красивейший вид на старичные озера левобережья. Была тут раньше бревенчатая крепость, но не пережила набегов да войн, а вот усадьба пережила… больше двухсот лет простояла! А тут такое…
* * *
Мужчины собрались уходить, как вдруг Тихомиру показалось, что он услышал какие-то звуки. Он прислушался: звуки шли из-под фундамента терема.
* * *
Тихомир бросился раскидывать головешки. Третьяк и урядник, сначала не понимая, что он делает, начали ему помогать. Когда они отрыли обломок вентиляционной трубы, то явно услышали плач.
Тихомир прокричал в трубу:
— Мы рядом! Ждите!
Все начали ускоряться и быстро добрались до люка винного погреба. Люк не поддавался, и Тихомир начал стучать в него изо всех сил. Раздался скрежет открываемого засова. Тихомир отбросил тяжеленный обгоревший люк, а Третьяк начал помогать уцелевшим выбраться.
* * *
Это была семья Тихомира Богдановича — жена и дети.
