Хранитель без труда узнал в штатском того «рослого черного мужчину», за которым проследил на вокзале Ростова-на-До ну девятнадцать лет назад.

* * *

Гор же внимательно рассматривал рисунок мраморного пола с белым крестом в центре «циферблата со знаками».

Услышав шаги Хранителя, Гор посмотрел в его сторону.

Их глаза встретились, и они поняли друг друга без слов.

* * *

Один из полицейских задал вопрос:

— Что тут произошло?

Хранитель переключился на полицию и профессионально объяснил, что женщина, которую планировали нанять кухаркой, оказалась больной и во время собеседования внезапно умерла.

* * *

Дознание было быстро завершено.

Труп увезли.

* * *

При выходе из дома Гор обернулся на Хранителя и одними губами беззвучно произнес на латыни:

— Domine dirige nos.

— Господи, направляй нас, — прошептал Хранитель по-русски.

* * *

— Теперь убегать надо очень быстро. Я пойду, раздобуду билеты на поезд. А Третьяк пусть займется молоком для Первого и одеждой попроще для нас, — сказал Хранитель.

— А я? — спросил Тихомир.

— А вы, Тихомир Андреевич, охраняйте Первого, — ответил Хранитель и спросил: — В доме есть оружие?

Тихомир подтвердил:

— Отцовский револьвер.

Хранитель кивнул, а затем спросил:

— Тихомир Андреевич, скажите мне, этот дом всегда был вашим фамильным?

Тихомир гордо ответил:

— Я знаю, что особняк многократно перестраивался, но на этом месте наша семья жила еще тогда, когда и самой Москвы не было, а был город Кучков.

Хранитель стал абсолютно серьезным и очень убедительно сказал:

— Несмотря на то, что нам надо спешить, вам, Тихомир Андреевич, обязательно необходимо отдать память предкам!

Тихомир, который был на кладбище всего несколько раз в жизни, удивился, но согласно развел руками:

— Хорошо.

* * *

Когда Хранитель уже собрался уходить в город, Тихомир догнал его и напомнил:

— Олег Ярославович! А семья Тихомира Богдановича?

Хранитель просто ответил:

— Я предполагал, что вы задумаете им помочь, и еще перед отъездом все устроил: их переправят сюда. Но в этот раз мы с ними не встретимся.

Тихомир удивленно остался стоять в холле.

* * *

Выходя из особняка, Хранитель немного задержался в холле и, окинув взглядом пол с «циферблатом и знаками», пробормотал себе под нос нечто странное:

— Да-а! Ясна! Ордынка! Нулевой меридиан!

12 серия

Эпизод 1

Память предков

5–6 апреля 1862 года Москва

— А на какой стороне реки погост? — спросил Хранитель.

— Так в излучине Москвы-реки, в Хамовниках, — по-простецки ответил Тихомир, — под Новодевичьим монастырем.

— Погост за Воробьевыми горами, которые есть Седьмой холм Москвы, — задумчиво сказал Хранитель, обратив внимание на величественное расположение, — возле Новодевичьего монастыря, посвященного Пресвятой Богородице Путеводи-тельнице. Образ которой, по преданию, написал евангелист Лука, Семидесятый сподвижник апостола Павла, который слыл «апостолом язычников» и не входил в число «Двенадцати»!

* * *

Казалось, что в голове Хранителя что-то «созревает», и он было хотел что-то уточнить у Тихомира, как вбежал довольновзволнованный Третьяк.

— Кое-какую одежонку нашел, — гордо заявил он.

* * *

На съезде с вечно кособокого деревянного Крымского моста дрожки, запряженные приметной пегой хромой кобылой, были остановлены городовым, который, не таясь, сказал вознице:

— Ну-сь?

Извозчик замешкался, но полез доставать кровные.

Когда немного отъехали, извозчик проворчал:

— Кажинный день на ентого городового Соболева расход. Вот статуй еще небесный! И зачем я эту крытую «линейку» на душу взял.

Хранитель ответил:

— Езжай, братец, тебе воздастся… Заплачу как за «лихача».

Извозчик, набивая цену, начал плакаться:

— Что станешь делать, рупь фараон лекспроприировал. А заработок какой? На три-шесть гривен в день с конем не управишься. Овес, сено… В трактире калачик съешь и колбаски возьмешь, чай — на одново, половому — пятак, на дворе за коня — пятак, фатера, еще трактир, когда смерзнешь… Куда тут!.. Работник теперь три с полтиной хозяину везет. А если раньше подковать новой подковой на станке стоило семнадцать копеек за копыто, так сейчас по двадцать восемь берут!

* * *

На подъезде Хранитель спросил:

— Сколько захочешь?

Извозчик скривился, словно кислого в рот взял, и, закатив глаза, собрался было говорить, как Хранитель, приподняв от его груди номерной знак, отсек:

— «Уксус»! Дело государственной важности! Коль скажу — повезешь даром! Жди здесь.

«Ванька» опешил, но супротив не стал перечить:

— Знамо дело! А кто они такие по ночам по кладбищам шастать?!

* * *

У белесой стены Новодевичьего монастыря стояли Тихомир и Хранитель.

Вход склепа был закрыт прочными корабельными цепями, на которых покоился старинный навесной замок на два ключа, да еще и с секретом.

— Внутрь не попасть. Нужен папенька, — сказал Тихомир.

— А внутрь и не стоит, — очень задумчиво сказал Хранитель, осматривая наружные очертания склепа, покрытые замысловатой росписью.

Через мох и плесень на портале проступали ажурные буквы, когда-то созданные древним умельцем на старорусском языке. Хранитель, читая слова, тихо и очень мягко проговорил в конце:

— Гхангхбеярринг.

Тихомир не понял сказанного:

— Олег Ярославович! Что вы сказали?

Хранитель улыбнулся и, пригладив усы, ответил:

— Не все сразу, дорогой мой боярин Тихомир Андреевич Медведь. Не все сразу.

* * *

Хранитель как-то по-особенному произнес «Медведь», что Тихомиру показалось, как будто он слышит свою родовую фамилию впервые.

* * *

Возвращаясь назад к Ордынке, Хранитель остановил извозчика.

— Тихомир, я сейчас зайду к старому товарищу. Действуем, как договаривались, — полушепотом сказал Хранитель.

Тихомир понятливо кивнул.

— Держи, — Хранитель сунул вознице деньги, — не обидел?

Возница быстро пересчитал монеты и заулыбался:

— Пять рублей!

— Завезешь моих на Николаевский вокзал и получишь еще пять, — сказал извозчику Хранитель.

— Будет сделано, ваше благородие, — довольно ответил тот.

Эпизод 2

Хитровка

6 апреля 1862 года Москва

Под утро к пустынной площади у Николаевского вокзала подъехали дрожки.

Уставшая пегая кобылка переступила со здоровой ноги на хромую и обреченно зафыркала, вспоминая свою тяжелую долю:

— Когда уже отбегала свое на воинской службе, пришлось заниматься извозом. Пенсии же у лошадей нет. Все же лучше, чем на скотобойню!

Когда из дрожек вышли двое обычных мужчин, один из которых нес в руках какой-то сверток, кобылка зафыркала уже радостно:

— Сейчас закончим работу и поедем на постоялый двор в тихий пригород Москвы у Тверской заставы. Там сон, вода и овес.

Но дрожки стояли на месте, и кобылка фыркнула уже возмущенно:

— Поехали!

Она хотела пожаловаться своим «коллегам», но никого рядом не было, и кобылка поняла:

— Извозчик видит, что конкуренции нет, и хочет взять еще работу. Эх!

* * *

Монументальное двухэтажное здание первого московского вокзала с аркадой венецианских окон и таких же тройных высоких дверей первого этажа по центру возвышалось двухъярусной башей с часами.

* * *

Тихомир и Третьяк с Первым на руках зашли в правые по ходу двери вокзала одновременно с тем, когда из левых дверей вышла роскошная женщина в черном одеянии и шляпке с вуалью.

* * *

Женщина перекинула на локоть небольшой, черной кожи дорожный саквояж, подняла голову, посмотрела на часы башни, достала из складок платья золотые карманные часы, щелкнула крышечкой и взглянула на циферблат с надписью Breguet.

* * *

Осмотрев площадь, она с досадой увидела только одного извозчика с какой-то клячей.

Кобылка испуганно заржала. Ее обдало волной холода, как будто сама смерть прошла рядом.

Женщина молча уселась в дрожки.

Извозчик тронул вожжи, и кобылка нехотя засеменила, еще больше припадая на хромую ногу.

Обернувшись, извозчик поклонился и спросил, представляя, что заработает хорошую копейку, если поедет к гостинице первого класса «Дюссо» или к какому-нибудь шикарному особняку:

— Куда барыня пожелает?

В ответ он услышал то, чего никак не ожидал:

— На Хитровку.

Он резко натянул вожжи, и кобылка встала как вкопанная, довольно фыркнув:

— Все-таки на постоялый двор!

Извозчик еще раз обернулся и раздосадовано сказал:

— Барыня, на Хитровку никак нельзя! Не поеду.

Женщина спокойно сказала:

— Десять рублей.

Извозчик начал сомневаться:

— Не надо ехать! Это раньше там был просто Хитровский рынок. Все началось с появления на Хитровке биржи труда. После отмены крепостного права в Москву стало приезжать очень много крестьян. Работу искали. Мне вот повезло — «ванькой» стал. А многие так и не нашли работу. Пока продавали последнее, было чем прокормиться, а потом уж и разбойничать стали.

Женщина слегка прикрикнула: